Английские корни немецкого фашизма: от британской к австро-баварской «расе господ» - Саркисянц Мануэль
Правда, здесь сказалось и влияние на Гитлера теории «расовой борьбы» австрийского социолога Людвига Гумпловича, который пытался оспаривать общность происхождения людей и объявлял порабощение, удовлетворение потребностей за счет эксплуатации порабощенного «важнейшим содержанием человеческой истории». (Представления Гумпловича «в некоторых случаях почти дословно воспроизведены… в «Mein Kampf» Гитлера. «Во всяком случае, эта натуралистическая социология вызвала к жизни и… газовые камеры Третьего рейха».) Однако этот вдохновитель Гитлера тоже в свою очередь следовал «воззрениям» британца Бенджамина Кидда, согласно которым прогресс происходит и должен происходить «только путем отбора сильнейших».[278]
Кидду принадлежит и вывод: коль скоро «нигде и никогда… государства не образовывались иначе, чем путем покорения чужих племен»,[279]то в расовой борьбе «англосаксонская раса… совершенней всех». Это «объясняет и оправдывает господство этой расы над миром».[280] Книга Кидда «Социальная эволюция» быстро нашла переводчиков на немецкий: ведь в ней подтверждается, что «рабство — самое естественное и… одно из самых разумных установлений».[281] Понятие о подчиненности индивидуума и «органическое» представление о государстве, идею естественного отбора «высших от природы» в ходе эволюционного процесса — все это, с незначительными изменениями, перенял у Кидда гитлеровский идеолог Альфред Розенберг.[282] Из киддовской «науки о власти» представления о «закономерностях», в соответствии с которыми сама природа при помощи механизма «социальной наследственности» низводит определенные народы до уровня «низшей расы»[283] — причем эту «социальную наследственность» может регулировать и государство[284] — были усвоены Гитлером.[285] Несомненно, на основе этих теорий он в конечном счете собирался вывести новый немецкий народ.
Среди британских источников «самое сильное и прочное влияние на <немецкий> фашизм» (как полагал Хейз) оказало расистское направление социал-дарвинизма, которое создал Карл Пирсон (до 1933 года — года прихода Гитлера к власти — бывший профессором евгеники). Пирсон уверял, что двигателем человеческого прогресса является расовый конфликт: «История показывает, что существует один путь, один и только один, при котором возможно возникновение высокоразвитой цивилизации — это борьба расы против расы — и выживание расы, более одаренной в физическом и духовном отношениях». Именно от Пирсона заинтересованные этой теорией немцы переняли следующую идею: нация, провозглашающая равные права для всех людей, не может удержать свои позиции в борьбе наций. А вымирание «низших рас» требует заселения все больших пространств «высшей расой». Чтобы обеспечить условия для существования своей нации, Пирсон предлагал проводить политику грубой силы. Ведь колонии, отвоеванные у низших рас, можно содержать в порядке только с помощью подавляющей силы и путем подчинения низшей расы высшей. Все эти идеи основывались на «законах природы», которые считались истиной в последней инстанции.
Уже в 1886 г. Пирсон «настаивал на захвате территорий, где могут жить белые люди», территорий, которые должны были обеспечить пространство, необходимое при «высоком уровне рождаемости среди прогрессивных классов» с целью влить новые силы в империю. А в 1900 г., во время империалистической англо-бурской войны, Пирсон вновь и вновь повторял, что «прогресс зависит от выживания сильной расы». Борьбу расы против расы он сравнивал с «раскаленным тигелем, откуда выходит закаленный металл»; это качество и достигается войной с «низшими расами». Для того чтобы победить в этой борьбе, «нация должна быть «гомогенной»… а не представлять собой "смесь низшей и высшей рас"», — заявлял Пирсон, намекая на необходимость уничтожения низших рас. «Сознательная расовая культура» должна перестать быть препятствием для «очищающего… естественного отбора». Таким образом, «патриотизм и расовая гордость должны… помочь остановить упадок расы. <…> Решением проблемы расовой деградации является империалистическая экспансия… люди должны отправиться за моря и проверить свою мужественность», став первыми колонизаторами. (На этом настаивал организатор британского движения бойскаутов Роберт Баден-Пауэлл.)[286]
Ведь селекция, «производимая самой природой», оправдывала любую неразборчивость в средствах, с которой мещане неудержимо рвались вверх (раньше социал-дарвинистский расизм тоже ассоциировался с апологетикой капитализма манчестерского типа[287]), оправдывала она и расистский империализм. Правда, Фридрих Ницше заметил, говоря о слишком человеческой природе последователей социального дарвинизма: «Весь этот английский дарвинизм как будто бы отдает духотой английской перенаселенности, напоминающей характерный запах нужды и бедности, какой бывает в кварталах бедняков».[288]
Впрочем, из таких людей, из массы среднего сословия, с точки зрения социал-дарвинизма могла — благодаря подлинно биологическому (расовому) отбору — «с каждым поколением все более и более выделяться некая аристократия, обладающая истинной внутренней ценностью». «В результате некой… селекции… должна была возникнуть особо прогрессивная раса, настолько превосходящая остальных людей характерными качествами, как племенной жеребец — диких лошадей».[289] Книга авторитетного представителя этих взглядов, Джона Берри Хейкрафта*, уже в год своей публикации была переведена на немецкий под названием «Naturliche Auslese und Rassenverbesserung» (Естественный отбор и улучшение расы).[290]
(* Хейкрафт Джон Берри (ум. 1922) — англ. врач и физиолог.)
В Германию эти «взгляды» пришли из Англии. Британские евгеники рассматривали себя как орудие английского империализма.[291]
Британский рабочий уже давно обладает тем, что национал-социализм только должен внушить немецкому рабочему: сознанием… принадлежности к расовому единству…
Тост. «Национал-социалист в Англии»
СВОБОДЫ АНГЛИЧАН КАК ИЕРАРХИЧЕСКИЕ ПРИВИЛЕГИИ
Только в Англии (по словам Ханны Арендт) расистская идеология вытекала непосредственно из национальной традиции: мало того, что последняя была ветхозаветно-пуританской — ситуацию усугубляло и восприятие социального неравенства как части английского культурного наследия (низы испытывали благоговение и уважение к верхам, а верхи относились к ним с презрением).[292] Сословное неравенство воспринималось почти как «неотъемлемый признак английского национального характера». Именно «общественное неравенство было основой и характерным признаком специфически английского общества, так что представление о правах человека, пожалуй, нигде не вызывало большего раздражения», — констатирует Ханна Арендт.[293]
«И не надо воображать себе, что у вас есть какие-либо права в этом мире, кроме тех, которые вы заработаете», — учил бойскаутов английский генерал Баден-Пауэлл. Антидемократическая пресса английских «христианских социалистов», проводя «политику умиротворения», как раз в «опасный год» — 1848-й — агитировала против представления о правах человека (а также против избирательного права для «тех, кто его недостоин») и против революционной Франции. И совсем в духе Эдмунда Бёрка звучало следующее заявление, сделанное в 1794 г.: «Ты, пустословящая толпа свиней, что ты понимаешь в этом? Таинственны дела державные, о них не подобает тебе трепаться». «Со своим интернациональным гуманизмом и вселенским братством, стремясь обнять вселенную, они утратили свое английское чувство… В Англии можно отметить сильную реакцию отторжения идеи вселенского братства… мы <британцы> должны придавать большое значение границам и различиям между <социальными> классами».[294]
