Андрей Евдокимов - Площадь диктатуры
- в порядке охранительного предупреждения реализовать комплекс мероприятий оперативно-розыскной (с усилением агентурной составляющей) и профилактической направленности;
- повысить результативность активных вербовочных мероприятий среди лидеров ЛНФ и лиц из их окружения, обеспечив их надежное прикрытие;
- осуществить меры и подготовить материалы для привлечения отдельных лидеров и активистов ЛНФ к уголовной ответственности, в том числе по общеуголовным статьям УК РСФСР;
- в отношении примкнувших к лидерам членов ЛНФ, а также колеблющихся из состава их окружения провести предупредительные беседы по месту работы с привлечением партийных (комсомольских) комитетов и спецотделов (по мере появления установочных данных);
- силами и средствами УКГБ с привлечением партийно-комсомольского актива из числа проверенных лиц обеспечить расчленение (диверсификацию) ЛНФ с выделением из состава "фронта" мелких организаций и групп (в т. ч., контролируемых соответствующими подразделениями УКГБ), способствуя возникновению между ними антагонистических разногласий и конфликтов;
- провести широкую компанию в средствах массовой информации по разоблачению деструктивной деятельности ЛНФ, связей "фронта" с зарубежными антисоветскими центрами и разведорганами капстран.
Предлагаемые и иные мероприятия необходимо завершить до начала избирательной компании по выборам депутатов Верховного Совета РСФСР и местных Советов, т.е. до конца сего года"
* * *
Близилось к восьми, когда Волконицкий сделал последние пометки в подготовленных материалах.
- Завтра перепечатаем набело, и готово. Пожалуй, надо самому отвезти это Котову - подумал Волконицкий. Он был доволен результатом работы, но еще больше тем, что скрыл большую часть имевшихся у него сведений. - Кто владеет информацией, тот владеет миром. Только дурак сразу отдает все, что у него есть!
1.17. ТЫ, БЕРЕЗКА-ЗЕЛЕНА, ЧТО СТОИШЬ НЕВЕСЕЛА?
Подъезжая к дому, Волконицкий почувствовал, как навалилась усталость. Последние дни выдались на редкость беспокойными, но, как будто, завершились успешно. Он вспомнил о подготовленном материале и порадовался собственной предусмотрительности. Конечно, Котов не удержит его в секрете, не сможет! И, в конце концов, имя автора всплывет, обязательно всплывет. Да, вот так и надо действовать. Скромно и незаметно, а в нужный момент проявиться, но не по собственной инициативе, а как бы случайно.
"Случайность есть непознанная закономерность, но эту закономерность еще надо создать", - подумал Волконицкий и представил, как достанет из холодильника чешское пиво и включит телевизор. Сегодня два матча: "Зенит" против киевского "Динамо" и "Арарат" с "Торпедо". Он еще не решил, что выбрать, но к пиву лучше взять соленый арахис и швейцарский сыр, а с вяленой рыбой слишком много возни!
Покой! После работы нужен покой. Все-таки хорошо, когда дома никого нет. Мама с Мишулей на даче, а Лариса опять куда-то улетела. Вообще-то у нее сегодня был резерв до восьми вечера, но днем позвонила, что ее вызвали на подмену. Секретарша не уточнила номер рейса, может, и к лучшему: скажет, что не знал, когда встречать.
А ведь как ему раньше это нравилось! За несколько часов до назначенного времени звонил диспетчеру, потом в службу полетов. Очень скоро его стали узнавать, казалось, сочувствовали, сообщая о задержке рейса. Он радовался, когда слышал казенную фразу: "расчетное время прилета столько-то часов и минут". Это значило, что через час-полтора он ее увидит. Поздно вечером дорога в Пулково была пустынной, а после поворота вдали загадочно высвечивалось здание аэропорта, похожее на огромный корабль, готовый к отплытию. И он, волнуясь, ждал, когда она выйдет из неприметной двери служебного выхода, как улыбнется, увидев его, и станет торопливо прощаться с подругами, а те с завистью посмотрят ей вслед. И сумасшедшая езда по ровному, как линейка Московскому проспекту, гул мотора и визг шин в ночной тишине города.
Да, он и не ждал, что все будет так хорошо, ведь, в сущности, женился по настоянию матери. Та в доме отдыха познакомилась с бабушкой Ларисы и все уши прожужжала про связи ее отца и дедушки, и как ему будет полезно войти в такую семью.
- Не век же ты будешь на своей гармошке, пора занять положение, а куда теперь без связей? Где найдешь лучше? - уговаривала мать.
В конце концов таки уломала Ларисину бабушку придти на ужин. Волконицкий, чтобы не было скучно, пригласил Никифорова с женой. Тот удивился - никогда прежде не был у Николая дома - но, услышав фамилию гостей, присвистнул от удивления: "А сам будет?"
- Вроде бы обещал, - соврал Николай, а, придя домой, коротко, как никогда не смел, велел матери: "Делай, что хочешь, но Василий Петрович должен быть. Обязательно!"
И Василий Петрович приехал, приехал в черной правительственной "Чайке" - таких было не больше пяти на весь Ленинград - приехал со всей семьей. Здороваясь, он взглянул на Николая мельком, но так цепко, что от внезапно ожегшего страха ухнуло сердце. Хорошо, что Никифоров тут же оттер его плечом и начал что-то быстро говорить.
- Что ж, бойся гостя стоячего, - не дослушав, сказал Василий Петрович. - Поторопимся, у меня всего полчаса.
Однако пробыл дольше, и время от времени Николай чувствовал на себе его оценивающий взгляд. Лариса сидела рядом и больше молчала. Разве что: "Спасибо. Нет, не надо. Пожалуйста". Мать все носилась в кухню и обратно, один Никифоров выглядел довольным и одну за другой поднимал рюмку. Потом вспомнили, что Николай должен спеть. Он отнекивался, но все же развернул аккордеон и заиграл любимую "По Дону гуляет казак молодой". Никто не ожидал, но со второго куплета Василий Петрович стал подпевать, а песню про ямщика они уже пели на два голоса. И как пели! У Василия Петровича был хороший слух и небольшой, но приятный тенорок. После Никифоров попросил сыграть "Артиллеристы, Сталин дал приказ!", и они пели уже втроем.
Когда подошло время пить чай от былой натянутости и следа не осталось. Хвалили пироги со смородиновым вареньем, про последний фильм, спорили, когда лучше ездить в Сочи - в августе или в сентябре. Только они с Ларисой не участвовали в разговорах, но на них не обращали внимания или делали вид. Николай видел, как довольна мать; она раскраснелась и, казалось, вот-вот расплачется от счастья. В начале одиннадцатого стали собираться.
- А ты еще посиди, Николай позже проводит, - вставая, велел Василий Петрович Ларисе, а Николаю на прощание сказал: "Хорошо поешь, от души. Так приходи! Добро?"
Вслед ушли Никифоровы, и он пошел провожать Ларису. Прощаясь у ее дома, он пригласил ее в театр, еще не зная в какой. Она сразу согласилась, посмотрела прямо и долго, будто что-то хотела спросить, но не решалась. Он так волновался, что толком ее и не разглядел. Осталось только что-то смутное: она была чуть выше Николая, очень тоненькой и с необычными темно-синими глазами - в уличном свете они казались почти черными.
Он ухаживал за ней полгода: дарил цветы, водил в театры и на закрытые просмотры в Дом кино, встречал после занятий - она заканчивала филологический факультет. Хотя встречали приветливо, у нее он бывал редко, стеснялся Василия Петровича. Как правило, он ждал ее у подъезда, там же и прощался. Но не то, что поцеловать, даже обнять за талию как-то не получалось. И под руку она взяла его первой потому, что было скользко.
Мама встревожилась, когда узнала, что Новый год он встречает без Ларисы.
- Со всякими прошмандовками - смелый, а тут что? Сколько можно под ручку ходить? - возмущенно выговаривала она Николаю, но он только вяло отнекивался. И сам не понимал, почему с Ларисой все так не просто. Как-то он случайно подслушал, как мама разговаривает с Ларисиной бабушкой. Говорили об их свадьбе, как о решенном, и обе вздыхали: мол, скорей бы сладилось. Потом его вдруг перевели в Обком партии, и Никифоров намекнул, что не обошлось без Василия Петровича.
Может, так ничем бы и кончилось, но с обеих сторон вмешались родственники. Лариса окончила университет, и по этому случаю как бы случайно появились две горящие путевки в пансионат ЦК ВЛКСМ в Адлере. Николай и опомниться не успел, как оказался в самолете. Вылетели рано, Лариса задремала, положив голову ему на плечо, а он боялся пошевелиться, чтобы не потревожить. Почти перед посадкой она проснулась.
- Ты так и просидел все время? - удивилась она и поцеловала его в щеку еще сонно, как близкого человека. Именно в этот миг Николай решил, что должен жениться на ней, иначе быть не может, и все будет хорошо.
Их поселили в соседних комнатах и, оставив вещи, они сразу пошли купаться. Вода была еще холодной, а солнце по-весеннему жгущим.
- Ты сгоришь, у тебя кожа совсем белая, - сказала Лариса, накинув ему на плечи полотенце, а он отводил глаза от ее груди, едва прикрытой узеньким лифчиком.
