Себастьян Хаффнер - Соглашение с дьяволом. Германо-российские взаимоотношения от Первой до Второй мировой войны
Тогда сразу видно, почему между Германией Гитлера и Россией Сталина должно было произойти столкновение беспримерной гибельности; и без труда понимаешь, почему Россия пережила это столкновение, а Германия — нет: потому что основные идеи именно Сталина, при всей крайности и жестокости его методов были здравомыслящими, а основные идеи Гитлера — фантастическими. Основная идея Сталина — «Социализм в одной стране». У Гитлера: «Жизненное пространство на Востоке». Гитлер не хотел войны с Западом — плотно населенные страны Западной Европы не интересовали его. Он хотел покорить Россию, чтобы там получить жизненное пространство для культивирования германской расы господ. Это было с первого до последнего момента целью его жизни, его навязчивой идеей. Почему же тогда в августе 1939 года он заключил пакт со Сталиным?
Чтобы понять это, следует уяснить, что Гитлер ведь в 1933 и даже еще в 1939 году не был в состоянии прямо напасть на Россию. Прежде чем он мог бы это сделать, он должен был провести три подготовительных операции, все три чрезвычайно тяжелые и все три приведшие к втягиванию Германии против воли Гитлера в конфликт с Западом — что тогда означало пока еще: с Англией и с Францией. То, что первые две операции он провел гладко и без затруднений, указывает на поразительную политическую одаренность Гитлера. Лишь во время третьей операции он споткнулся — и посчитал себя вынужденным на время искать опору и помощь в России, у своей предопределенной жертвы.
Первой задачей было вооружить Германию самым современным оружием и сделать её готовой к войне — для этого он должен был «стряхнуть оковы Версальского договора». Эта задача была решена в 1938 году без большого кризиса — к удивлению самого Гитлера. Он никак не рассчитывал, что Франция вовсе не будет реагировать на вооружение Германии, и всегда в своих расчетах учитывал вероятность превентивной войны против Франции. То, что реакции не последовало, впредь наполнило его неким снисходительным презрением к Франции.
Второй задачей было вернуть «домой в рейх» по возможности всех немцев или людей немецкого происхождения и одновременно расширить границы рейха на юг и на восток, чтобы умножить германскую ударную силу. В конце концов, немцев было только 70 миллионов, даже с австрийцами и судетскими немцами только 80 миллионов, а русских — 170 миллионов человек. Следовало наскрести все без остатка, чтобы хватило ударной силы.
И эта задача была в основном решена в течение 1938 года, не без кризиса, но и без войны. Кульминационным триумфом было мюнхенское соглашение 29-го сентября 1938 года, которым Франция и Англия изуродовали в пользу Германии союзную с Францией Чехословакию.
Третьей задачей для вооруженного и увеличенного в размерах рейха было теперь придвинуться к России, то есть каким-то образом ликвидировать пояс стран, разделявший Германию от России. В 1939 году между Германией и Россией лежали балтийские государства, Польша, Чехословакия (после Мюнхена уже только её обрубок), Венгрия и Румыния. Чтобы Германия получила общую с Россией военную границу, на которой она могла сосредоточиться и развернуться, и через которую она однажды в соответствии с планом могла бы вторгнуться в Россию, эти страны должны были каким-то образом прекратить создавать барьер: либо тем, что они будут оккупированы Германией (этому в марте 1939 года в оставшейся части Чехословакии было положено начало), или же тем, что их побудят иметь общее дело с Германией (что случилось позднее с Венгрией и с Румынией), или же, в самом худшем случае, тем, что они будут пока разыграны в пользу России (это произошло по пакту Гитлера и Сталина[8] с Прибалтикой и с Восточной Польшей). Решающей целью этой операции было войти с Россией в плотный контакт; политической задачей было — достигнуть эту цель без ввязывания при этом в нежелательную войну с Западом. Небольшая война против той или иной из этих стран «Промежуточной Европы» напротив, в целом была для Гитлера приемлемой. Если он может её избежать, хорошо; если же нет — то она для него в качестве подготовительного упражнения для большой войны против России была даже желательна.
Самой большой и самой важной страной в этом барьере стран между Германией и Россией была Польша. Выбить Польшу из барьера — такая была задача, которая встала на повестку дня, и за которую теперь взялся Гитлер. Он попытался сделать это сначала по-доброму, и едва ли есть сомнения в его при этом совершенной искренности и в его также совершенно искренних надеждах, что он справится с этим делом без больших затруднений. Польша образца 1939 года была фашистским или полуфашистским государством; она была антисемитской; она была антирусской. Это были три основательных общности, на которых она была построена. Хотя у Польши существовал старый союз с Францией, но чего стоил в то время французский союзник, Польша могла сама изучить как раз на примере Чехословакии.
У Германии с Польшей с 1934 года был десятилетний пакт о ненападении, и отношения были хорошими. От чешского кризиса Польша тоже получила прибыль — при мюнхенской разделке туши[9] Чехословакии Польше перепала область Тешен, весьма жирный кусок. Поздней осенью и зимой 1938–1939 года Гитлер предлагал Польше новое и большее предприятие того же сорта: десятилетний пакт о ненападении должен был превратиться в двадцатипятилетний союз — против России. При этом, как однозначно дал понять гитлеровский министр иностранных дел Риббентроп, Польше достанутся еще более жирные куски. При «решении еврейского вопроса» Германия также поможет союзной Польше. И какова цена? Она до смешного скромная, это великодушная цена, цена между братьями: Польше ни в коем случае не нужно возвращаться к довоенным границам, она может оставить себе Позен и Верхнюю Силезию, даже «коридор[10]», следует лишь заплатить небольшую цену в качестве признательности: Данциг и экстерриториальные автомобильная и железная дороги через этот коридор. Гитлер не видел в этом никакой наглости, даже едва ли неприемлемого требования, скорее наоборот — великодушное предложение, и также нет никаких оснований сомневаться в том, что он это совершенно честно имел в виду. Если бы Польша захотела, то она могла бы в надвигающейся войне Гитлера против России играть роль, подобную той, что позже играли Венгрия и Румыния.
Но Польша не захотела. Либо из благородства, либо из недоверчивости, либо из чувства собственного достоинства или из мании величия — или из-за смеси всего этого — она не захотела, она была непреклонна, она не вступала в обсуждения.
Гитлер сначала не мог этому поверить. Он повторил свое предложение — или наглое требование — еще несколько раз, даже позволил Риббентропу высказываться более ясно в отношении будущих польских территориальных приобретений на Украине. Но когда он вынужден был осознать, что с Польшей никаких дел не сделаешь, то он «молниеносно» переключился. Если польское препятствие нельзя устранить по-хорошему, тогда будет по-плохому — и именно в самом плохом варианте. Если поляки не хотят участвовать в качестве поварят при разделке русского медведя — хорошо, тогда польский гусь должен сам послужить в качестве первого блюда. И возможно, это и к лучшему. Тогда Польша станет не только подготовительным упражнением для вермахта, но и полем для экспериментов СС: в Польше в малых масштабах они выучатся тому, чем позже в больших будут заниматься в России — запахиванию в землю чуждых народов и превращению их стран в немецкое жизненное пространство, новоявленным искусствам переселений, эксплуатации, порабощения и истребления.
Весной 1939 года Гитлер решился на войну с Польшей — и именно не на «нормальную европейскую войну» за ограниченные цели, такие как Данциг и коридор — этим он удовлетворился бы только в мире — но теперь на такой вид биологической тотальной войны, который он прежде планировал только против России, против нее разумеется — всегда.
Но теперь возникла сложность. Оккупация остальной части Чехословакии встревожила Запад — не столько Францию, которая в глубине сердца уже смирилась, но Англию. Англия неожиданно выказала не ожидавшийся более от неё прилив энергии и решительности. Она объявила свое желание «остановить Гитлера». Она дала Польше гарантии и втянула в это и Францию. Она начала серьезно готовиться к войне. Она даже начала переговоры с Россией о заключении военного союза.
Это вынудило Гитлера сделать паузу. Отказаться от своей войны против Польши — так вопрос больше теперь не ставился, этого он не желал ни в коем случае: как бы иначе он смог бы приблизиться к России? Но теперь он видел, что должен уделить больше внимания политической подготовке польской войны. Чтобы из польской войны не получилось войны на западе или даже мировой войны, по всем традиционным правилам искусства ему следовало теперь Польшу изолировать. И это теперь могло произойти только с помощью России.
