Леонид Вишняцкий - Неандертальцы какими они были, и почему их не стало
На целом ряде памятников среднего палеолита в разных частях света обнаружены куски и скопления красящих веществ. В Европе находки такого рода известны примерно на 70 среднепалеолитических стоянках. Самая богатая коллекция, включающая около 500 фрагментов природных красителей, а также терочники, служившие для их измельчения,
Рис. 27. Неандертальские украшения (подвески) из зубов животных. Культура шательперрон, Франция.
происходит из мустьерских слоев пещеры Пеш дель Азе в Дордони (Франция), имеющих возраст порядка 50-60 тыс. лет. Иногда охру приносили на стоянки издалека. На многих ее кусках имеются четкие следы стирания о твердую или мягкую поверхность. Некоторые из этих следов вполне могли появиться в результате контакта со шкурой животного или человеческой кожей. Неоднократно предполагалось, что минеральные пигменты служили неандертальцам (и не только им) для раскраски тела, игравшей ритуальную роль, что красная охра символизировала кровь и раны. Правда, охра могла выполнять и чисто утилитарные функции, служа, например, для обработки (дубления) шкур, либо в качестве примеси к составам, использовавшимся для крепления каменных орудий к рукоятям. Определить по характеру стертости так называемых охряных «карандашей», служили ли они для нанесения изображений, или всего лишь как источник необходимого в быту порошка, крайне трудно.
В среднем палеолите, а может быть, еще в конце нижнего появляются первые украшения — бусы и подвески из зубов и костей животных, а также из раковин моллюсков и скорлупы страусовых яиц (в Африке). Делали такие вещи и неандертальцы. Правда, на подавляющем большинстве среднепалеолитических памятников Европы достоверные находки подобного рода отсутствуют, но зато отдельные неандертальские памятники верхнепалеолитического времени дают их в большом количестве. Особенно многочисленные и разнообразные украшения, вырезанные искусными неандертальскими мастерами из кости и зубов животных, происходят с некоторых стоянок шательперрона — культуры, появившейся чуть раньше 40 тыс. лет назад и завершившей свое существование около 35 тыс. лет назад (рис. 27).
Еще одним источником информации о неутилитарном поведении неандертальцев могут быть их костные останки. Нередко они несут более или менее четкие следы работы каменными орудиями, что иногда истолковывается просто как следствие каннибализма (несколько подробней об этом говорится в следующей главе), а иногда рассматривается как указание на выполнение неких ритуалов, связанных со смертью. Однако доказать связь таких находок с ритуальной деятельностью очень трудно. Примером тому может служить история с неандертальским черепом из итальянской пещеры Гуаттари, который долгое время фигурировал в литературе как свидетельство существования у неандертальцев сложных каннибальских церемоний. Считалось, что сначала он был с помощью орудий освобожден от мягких тканей (включая мозг), а затем помещен затылочным отверстием вверх в центре округлой выкладки из камней. Дополнительное изучение самого черепа и полевой документации показало, что интерпретация, связывающая эту находку с ритуальной практикой неандертальцев, очень сомнительна. В частности, выяснилось, что повреждения на затылочной и других костях оставлены не каменными орудиями, а зубами животных и иными естественными процессами, а что касается округлой выкладки из камней, то ее вообще не существовало. Была лишь обычная куча обломочного материала, какие не редкость в пещерах. Кроме того, и лежал череп первоначально тоже совсем не так, как это изображалось в публикациях. Словом, от «доказательной базы» ничего не осталось.
Означает ли эта поучительная история, что ритуалов, связанных со смертью, у грубых примитивных неандертальцев не было и быть не могло? Разумеется, нет, не означает.
Наиболее веским аргументом в пользу существования таких ритуалов являются неандертальские погребения (Смирнов 1991). Они были открыты и изучены в пещерах Ля Ферраси, Ля Шапелль и Регурду во Франции, Шанидар в Ираке, Табун, Кебара и Амуд в Израиле, Дедерье в Сирии и многих других. Всего их сейчас известно около 35 (D’Errico 2007: 127-128). Правда, в ряде случаев намеренный характер захоронений можно оспорить, но в целом существование в у неандертальцев обычая хоронить умерших несомненно. В этом убеждает, во-первых, залегание некоторых костяков в специально вырытых могильных ямах, а во-вторых, факт хорошей сохранности многих скелетов, избежавших растаскивания гиенами и иными падальщиками, что было бы совершенно невозможно, если бы тела оставляли на поверхности и без присмотра.
Изредка скелеты в могильных ямах сопровождают специально туда положенные вещи — погребальный инвентарь, что сближает соответствующие неандертальские погребения с более поздними. С наибольшей степенью достоверности такая ситуация зафиксирована в отдельных захоронениях из Ля Феррасси, а также в Регурду. Этот факт не позволяет принять гипотезу об исключительно гигиенических причинах погребальной практики (т. е. рассматривать ее просто как следствие стремления избавиться от разлагающихся тел) и заставляет искать более сложное объяснение. Большинство исследователей склонно предполагать существование неких погребальных церемоний, связанных с представлениями о смерти и посмертном бытии. Конечно, до сколько-нибудь твердых заключений в этой области еще очень далеко, но в целом гипотеза о наличии у неандертальцев каких-то идей религиозного характера и соответствующих обрядов кажется вполне правдоподобной.[18]
Вполне возможно, кстати, что в качестве древнейшего кладбища следует рассматривать уже не раз упоминавшуюся в этой книге пещеру Сима де Лос Уэсос, где найдено огромное количество человеческих (протонеандертальских) останков (свыше 5000 костей принадлежавших, как минимум, 28 индивидам). Считать эту пещеру стоянкой не позволяет отсутствие в ней каменных орудий, а также костей других животных, за исключением пещерного медведя. Правда, в 1998 г. одно орудие все же было найдено, но находка эта лишь упрочила гипотезу о намеренном и притом имевшем ритуальный характер захоронении. В самом деле, как еще объяснить тот факт, что единственным артефактом среди тысяч человеческих костей оказался не случайный отщеп, не плохонькое скребло, сделанное кое-как из валяющихся под ногами обломков скальных пород, а превосходное, тщательнейшим образом обработанное рубило из красного кварцита — экзотического материала, совершенно неизвестного в окрестностях пещеры?
Глава 9. Люди среди людей
Человек, как и многие другие млекопитающие, да и не только млекопитающие — существо общественное, и жизнь его проходит в окружении ему подобных. В окружении себе подобных, безусловно, проводили свой век и неандертальцы, но это, к сожалению, чуть ли не единственный факт их социологии, который можно считать твердо установленным. О том же, как были организованы неандертальские сообщества, как регулировались отношения между разными группами людей, между индивидами внутри групп, а также между полами, нельзя сказать почти ничего определенного. Хотя на этот счет существует множество гипотез, они большей частью умозрительны и не поддаются проверке. Однако, поскольку совсем уйти от разговора об общественной жизни неандертальцев было бы нечестно, попробуем все же суммировать те скудные сведения на этот счет, которые можно извлечь из антропологических и археологических материалов.
Взрослые и дети
Благодаря данным палеоантропологии, мы знаем, что средняя продолжительность жизни неандертальцев не превышала 20 лет. Это, ко - нечно, очень мало, но не следует представлять себе дело так, будто пожилых людей среди них вообще не было. По некоторым оценкам, основанным на анализе сотен костяков, примерно каждому пятому неандертальцу удавалось перешагнуть сорокалетний рубеж, а наиболее удачливые индивиды достигали возраста в 50 лет и больше (например, обладателю костей из грота Фельдгофер, когда он умер, было, по всей видимости, около 60 лет). Что же касается очень низкого среднего показателя, то он объясняется, прежде всего, огромной детской смертностью. К настоящему времени найдены скелетные останки нескольких сотен неандертальцев, и примерно половина из них — дети. Это очень высокий процент, особенно если учесть, что кости детей сохраняются в ископаемом состоянии гораздо хуже, чем кости взрослых, а значит, их доля в антропологиче ских коллекциях занижена. Детская смертность, таким образом, почти наверняка превышала 50 %. Не случайно на большинстве тех памятников, где представлены останки нескольких человек, среди них преобладают дети. Например, среди восьми индивидов, найденных в Ля Ферраси, взрослых только двое, в Дедерье все три скелета — детские, и т. д.
