Елена Майорова - Личная жизнь Петра Великого. Петр и семья Монс
Такого союзника за неимением лучшего выбрал себе Петр на долгие годы.
Пятнадцать дней Петр и Август проводят, предаваясь удовольствиям, доходящих до излишеств, поскольку царь, «желавший цивилизовать свой народ, сам никогда не мог подавить в себе опасные наклонности к пьянству и разврату». Между развлечениями саксонец внушает Петру, что для России гораздо перспективнее господство над Балтикой, нежели владение южными морями.
Если не получилась война с Турцией, можно повоевать против Швеции.
У России в то время был только один порт для торговли — Архангельск, да и тот замерзающий. На Россию, писали немецкие историки, Швеция надела намордник. Вытерпеть такое было невозможно. К тому же Петра скверно приняли в Риге — это ли не повод к войне?
К тому времени переехать в Московию согласились люди бывалые и воинственные — всего 640 человек. С ними, да еще с потешными войсками не страшно было начинать войну со шведами.
В ноябре был оформлен союз России с саксонским курфюрстом. Оба государя решили «имети войну обще против короны свейской за многие их неправды». Петр планировал отвоевать захваченную шведами русскую территорию — Ижорскую землю — и присоединить Карелию. Август обязался начать военные действия в 1699 году, Петр — после заключения вечного мира с турками.
Господство Швеции на Балтике осуществлялось за счет Дании, Польши и России. Поэтому было бы наивно предполагать, что они не воспользуются первым же удобным случаем, чтобы вернуть утраченное Северная война началась с нападения на Швецию трех стран: Саксонии, Дании и России (раздираемая междоусобицами Польша вступила в войну в 1704 году). Союзники пытались отстоять права на Балтику, которую Швеция фактически превратила в свое внутреннее море.
Петр тогда просто не понимал, в какую авантюру он вовлек свою слабую, не готовую к войне страну.
Он вступил в борьбу с одной из первоклассных держав тогдашнего мира, владевшей громадной территорией в Скандинавии и в пустынной, ограждающей ее с севера Финляндии, с богатыми владениями на южных берегах Балтийского моря. «Шведская армия была, по общему признанию авторитетных современников, первой в Западной Европе и несравнимой по дисциплине, военной выучке, боеспособности и оперативности. Финансы государства были более в порядке, чем в тогдашней Франции и чем в большинстве германских княжеств. Внутреннее спокойствие казалось более гарантированным, чем в любом из континентальных государств», — отмечал Е. В. Тарле.
Военное предание было в Швеции сильно, как нигде в Европе. Только благодаря войнам страна приобрела то значение, которое имела, и только войнами его можно было сохранить. Целый ряд блестящих воинов на престоле Ваза осуществили то, что казалось возможным только в древних сагах. Дед Карла трижды брал Варшаву и заставил польский сейм признать Литву частью Швеции. Осуществлению этого замысла пытался помешать царь Алексей Михайлович, вторгшийся со 100-тысячным войском в Лифляндию и Эстляндию. Русские опустошили ряд областей, но осада Риги кончилась неудачей, и отец Петра вынужден был признать за Швецией все ее владения в Прибалтике.
Балтийскому морю еще долгие годы было суждено оставаться «шведским озером».
Регулярное, отлично обученное и вооруженное шведское войско в то время считалось лучшим в Европе. Шведы имели огромное преимущество в тактике, шведский удар не выдерживала ни одна армия. Карл сумел вселить в своих солдат непобедимый дух.
Однако в отношении Руси он не строил воинственных планов. Швеция предлагала подтвердить на будущее вечный мир, заключенный при Алексее Михайловиче. Шведскому посольству была устроена пышная встреча и аудиенция у Петра; послам оказывали почести и разнообразные знаки внимания. Переговоры завершились подтверждением прежних русско-шведских договоров. Именно в это время Петр заключил договор с Августом Саксонским о военном союзе против Швеции.
В начале осени 1700 года Карл возвратился из Дании. Он отдал приказ о разоружении армии, собираясь отложить поход против Августа до весны. Вдруг с Востока пришло известие о вторжении русских в шведские провинции без объявления войны. Вероломство русского царя вызвало ярость Карла: еще совсем недавно три московских посла клялись ему в нерушимой дружбе. В одно мгновение в глазах Карла с его понятиями о чести, о верности слову Петр превратился в смертельного врага. Король отменил приказ о разоружении, наскоро распорядился делами и 1 октября отплыл в Ливонию с 16 тысячами пехотинцев и 4000 кавалеристов.
Карл сразу же отказался от всех, даже самых невинных, развлечений молодости. Начав военные приготовления, он стал вести совершенно иной образ жизни, от которого затем не отступал ни на йоту. Вдохновляемый примерами Александра и Цезаря, Карл пожелал во всем походить на этих завоевателей, за исключением их пороков. Он отказался от всяческого великолепия, удовольствий и отдыха, стол его был ограничен величайшей умеренностью. Он полюбил простоту в нарядах и одевался как простой солдат. Его подозревали в склонности к одной из придворных дам, хотя неизвестно, так ли это было на самом деле. Мы знаем только, что он навсегда отказался от женщин и не от одного лишь опасения попасть под их влияние, но и ради того, чтобы подать пример своим солдатам, которых он хотел содержать в величайшей строгости. Но, быть может, и руководило им тщеславное желание стать единственным из королей, победившим столь властное влечение человеческой натуры. Также решился он до конца жизни воздерживаться и от употребления вина. Некоторые говорили, будто поступил он так лишь ради того, чтобы во всем победить природу и присовокупить еще одну добродетель к своей славе героя. Но, по мнению большинства, он хотел подобным образом наказать себя за прежние излишества и тот афронт, который учинил как-то раз за столом в присутствии своей матушки по отношению к некоей женщине. Если так оно и было на самом деле, то подобное самонаказание и добровольное пожизненное воздержание — образцы героизма, достойные не меньшего восхищения, чем и другие его подвиги.
Первым, кто замыслил гибель юного шведского короля и решил воспользоваться его молодостью, был кузен Карла, датский король Фридерик IV, только что вступивший на трон. Этот монарх унаследовал территориальные претензии своего отца на земли Голштинии и Шлезвига, правил самодержавно и не опирался на мнения совета или придворных, единолично принимал решения об участии в войнах или заключал мирные договоры. Не обремененный систематическим образованием и воспитанием, он любил роскошь, придворные увеселения, красивых женщин и создал блистательный придворный штат. В то же время он был трудолюбив, деятелен, хозяйствовал умно и осмотрительно, способствовал развитию промышленности и поощрял просвещение.
Собственным решением он вступил в Северную войну в конце 1699 года, но уже через несколько месяцев Карл XII высадился под стенами датской столицы, и Фридерик IV поспешил заключить мир. Еще не вступив в войну, русский царь остался без союзника, на которого возлагал большие надежды.
Подавление оппозиции
Но это будет в конце года, а пока воодушевленный Петр мчится в Москву, разбираться со стрельцами.
Стрельцы участвовали в обоих Азовских походах: в первый из них царь призвал двенадцать полков, во второй — тринадцать. К военным походам стрельцы привлекались и раньше, но тогда дело ограничивалось летними месяцами. На зиму они возвращались в Москву и возобновляли привычные занятия торговлей, ремеслом и промыслами. Тем самым кормились их семьи и они сами, люди ратной службы.
После сдачи турками Азова в крепости наряду с солдатскими были оставлены четыре стрелецких полка, в обязанность которых вменялась не столько служба воинская, сколько земляные работы. Стрельцы роптали.
Летом 1697 года стрельцам велено было идти к столице. Во всех полках от этого «стояла радость великая». Однако на пути они получили распоряжение отправиться на западные границы государства, в порубежный город Великие Луки, и быть наготове: польский король просил русской помощи против своевольной шляхты. Вместо долгожданной встречи с семьями их ожидали прозябание в небольшом заштатном городке, голод и нужда. В марте 1698 года 175 стрельцов бежали со службы и обратились к начальнику Стрелецкого приказа князю Ивану Борисовичу Троекурову с покорной просьбой выслушать их жалобы. Князь не пожелал принять челобитную о «бескормице» и своим боярским словом приказал стрельцам вернуться в полки, а их уполномоченных арестовал.
Когда арестованных выводили из боярского дома, толпа решительно настроенных стрельцов отбила товарищей у караула. В стрелецких слободах началось возмущение. Слобожане грозились: «Сделаем, как Стенька Разин сделал!» Под вечер два пьяных стрельца, Чурин и Наумов, ворвались с оружием в Стрелецкий приказ. Они хватались за сабли, стучали кулаками по столу и говорили с судейскими и дьяками «невежливо». Пьяных «воров» после долгого разговора обезоружили и связали караульные, но один из схваченных стрельцов через мальчонку-сына сумел передать в московские слободы «слово» подбивать народ сей же час идти в затворенный Кремль.
