Клим Дегтярев - Штирлиц без грима. Семнадцать мгновений вранья

Тогда было принято решение о проведении диверсионной операции. Было проведено несколько операций, но только одна из них — «Ганнерсайд» («Артиллерийская позиция») — закончилась успешно. С 1 марта 1943 года завод временно прекратил свою деятельность. В результате взрыва вся электролизная аппаратура была уничтожена, а на землю вылилось до пятисот килограмм тяжелой воды.

Через шесть месяцев, когда завод вновь начал функционировать, он подвергся атаке 155 американских бомбардировщиков. В результате авианалета 16 ноября 1943 года была разрушена электростанция, снабжавшая завод энергией, частично пострадали трубопровод и цех электролиза. Эта акция стала возможной благодаря совместной деятельности британских спецслужб и норвежских подпольщиков. В Лондоне смогли заранее создать макет завода и точно определить цели для бомбовых ударов. А о том, что часть смертоносного груза упадет рядом с целью, было известно еще в 1941 году. И только приказ Уинстона Черчилля, запретившего диверсионную акцию, заставил союзников прибегнуть к помощи авиации.

После этого инцидента Германия приняла решение вывезти все запасы тяжелой воды из Норвегии. В конце января 1944 года к отправке было подготовлено 14 тонн этого вещества. В результате диверсии паром, перевозивший ценный груз, затонул. Так немцы окончательно лишились норвежских запасов тяжелой воды.[114]

В этой связи возникает такой вопрос: а что мешало Германии создать подобное производство на территории Третьего рейха? Если спрятать такой завод под землей, то авиация противника не смогла бы его разрушить. Да и диверсанты не смогли бы проникнуть на территорию этого «объекта». Основная причина — энергетическая. Процесс производства тяжелой воды требует огромного количества энергии. В Норвегии много горных рек, на которых были построены гидроэлектростанции. В Германии для получения того же количества электроэнергии пришлось бы использовать возможности тепловых электростанций. А с нефтью и с углем в Третьем рейхе к 1943 году было напряженно.

Если Штирлиц своими интригами не мог помешать реализации «Уранового проекта», то, может быть, он хотя бы информировал Москву о проводившихся работах? И здесь нас ждет разочарование. Основным источником такой информации стала советская военная разведка. Так, в 1942 году агент «Барон» (под этим именем скрывался начальник чехословацкой разведки в Лондоне Франтишек Моравец) сообщал советскому резиденту в Англии «Бриону» (генерал-майор Иван Скляров), что немцы ведут переговоры в Португалии и Испании и «пытаются закупить уран для неизвестных целей». Возможности этого информатора Кремля были уникальными. Например, когда в 1944 году во время авианалета британской авиации на Берлин в кабинете одного из высокопоставленных помощников Адольфа Гитлера упал портрет фюрера, через день об этом «инциденте» «Барон» уже знал.

Другим информатором по немецкой атомной программе был советский агент — «Отто» (физик Клаус Фукс). Работая над британским атомным проектом, он по поручению начальства вел наблюдения за деятельностью своих немецких коллег и имел доступ к материалам, добытым английской разведкой.[115]

Третий источник информации — Шандор Радо. Так, 10 мая 1942 года он получил радиограмму из Центра:

«По имеющимся сведениям, профессор Гейзенберг в Лейпциге работает над вопросом использования в военных целях внутриатомной энергии, выделяющейся при цепной реакции урана. Установите:

— какими методами осуществляется цепная реакция урана;

— методы разделения изотопов урана и получения большого количества протактиния;

— где сейчас работает Гейзенберг и имена физиков и химиков, работающих в лаборатории Бора в Копенгагене».

С помощью одного из своих помощников — швейцарского журналиста Пьера Ноэля («Пьера») — Шандор Радо через месяц сумел ответить на все три вопроса. В Центр ушла такая радиограмма:

«Через Пьера от одного физика Цюрихского университета удалось установить, что бомбардировка урана изотопа-235 нейтронами дает взрыв ядра этого атома, причем развиваются от 3 до 4 единиц энергии. Они попадают на новые ядра изотопа-235 и происходят новые взрывы. Эти последовательные взрывы называются цепной реакцией урана, которая в течение одной-двух секунд может дать так много энергии, которая способна разрушить целый город или область. Нам известно, что для получения практических результатов нужно только работать над изотопом урана-235».

Источником столь подробной информации стали швейцарские физики, которые поддерживали контакты со своими немецкими коллегами. Это стало возможно из-за того, что Швейцария не принимала участия во Второй мировой войне.

В начале июля 1942 года Центр получил еще одну радиограмму. В ней, в частности, было сказано:

«Лейпцигский физик Гейзенберг больше не проводит опытов с бомбардировкой атома урана, так как немцы ему не доверяют, и они отстранили его от самостоятельных исследований. Они передали их физику Тихтсу. Упорно работают над расщеплением атома урана профессор Жолио и его жена в Париже, а также профессор Гельбау в Цюрихе. По мнению последнего, маловероятно, что этот опыт в ближайшее время будет удачен…».[116]

Арест участников группы Шандора Радо в начале 1943 года особо не повлиял на степень критичности информирования Москвы о ситуации в германском «Урановом проекте». К тому времени темпы его реализации значительно снизились.

Тем не менее советских ученых продолжало интересовать все, чем занимались их немецкие коллеги. Так, в начале 1944 года Игорь Курчатов получил из ГРУ очередное донесение по атомной проблеме. Внимательно изучив этот документ, ученый 11 июня 1944 года написал «Заключение на разведматериалы ГРУ о работах в Германии и США по созданию атомной бомбы». В нем он, в частности, указал:

«Сообщаемые в письме сведения о ходе работ по проблеме урана представляют для нас огромный интерес, так как очень ярко характеризуют как общее направление, так и размах, который получили эти работы. Особенно важны сведения, что ураном занимаются, и в Германии, и на французской базе, в лаборатории «Ампер»».

Через месяц, 11 июля 1942 года, Игорь Курчатов в письме начальнику военной разведки попросил добыть сведения о том, «какие методы получения урана-235 нашли в Германии наибольшее развитие, ведутся ли там работы по диффузионному методу или же приняты другие методы разделения изотопов».

В конце 1944 — начале 1945 года ГРУ предоставило в распоряжение Игоря Курчатова новые данные о германском атомном проекте. На этот раз разведка добыла описание конструкции немецкой атомной бомбы, принципа инициирования цепной реакции в урановом заряде и другие важные технические подробности.

«Нелегал» ГРУ, работавший в одной из европейских стран, сообщил в Москву о том, что немцы планировали использовать для доставки атомных бомб к цели ракеты «Фау».

Оценивая материалы о немецкой атомной бомбе, добытые военной разведкой, Игорь Курчатов в марте 1945 года писал:

«Материал исключительно интересен. Он содержит описание конструкции немецкой атомной бомбы, предназначенной для транспортировки на ракетном двигателе «Фау»…

Перевод урана-235 через критическую массу, который необходим для развития цепного атомного процесса, производится в описываемой конструкции взрывом окружающей уран-235 смеси пористого тринитротолуола и жидкого кислорода. Запал урана осуществляется быстрыми нейтронами, генерируемыми при помощи высоковольтной разрядной трубки, питаемой от специального генератора.

Для защиты от тепловых нейтронов футляр с ураном окружают слоем кадмия.

Все эти детали конструкции вполне правдоподобны…».

В 1945 году советская военная разведка была единственной в мире, которая смогла добыть сведения о том, что в Третьем рейхе производились испытания крылатых ракет в качестве носителей атомной бомбы.[117] Хотя и она не смогла полностью ответить на все вопросы советских ученых.

В «Семнадцати мгновениях весны» не был затронут один важный момент. Третий рейх к началу 1945 года все же обладал «оружием возмездия». Оно было значительно слабее, чем атомная бомба, но эффект от его применения мог быть более сильным и деморализующим противника, чем обстрелы Англии ракетами «Фау-2». И здесь Штирлиц мог оказать реальную помощь Москве.