Вилли Бредель - Братья витальеры
- Пять тысяч золотых дукатов, если мне будет обеспечено свободное возвращение в Штральзунд, - ответил Вульфлам.
Клаус Штёртебекер зло захохотал.
- Золото? - вскричал он. - Золото?.. Чтобы откупиться, тебе не хватит золота всего мира. Вульвекен Вульфлам, я мститель Германа Хозанга, купца, верного сына Штральзунда, которого ты и твоя клика безвинно колесовали... Я мститель восьми олдерменов из Сконе, которых ты высек, чтобы присвоить себе шесть тысяч марок... Я мститель Герда Виндмакера, которого ты и твои приспешники схватили и многие годы держите в тюрьме... Я мститель бедных горожан Штральзунда, которых ты и твоя шайка лишили гражданских прав, тиранили и грабили... Я непримирим ко всем врагам обездоленного народа... Вот кто я! Защищайся же, негодяй!
С этими словами Клаус Штёртебекер стремительно бросился на Вульвекена Вульфлама, который замер в безмолвном изумлении и не в силах был противостоять тяжелым ударам Штёртебекера. Момент, другой - и страшный удар обрушился на голову Вульфлама. Он зашатался. И тут второй удар рассек ему левое плечо. Меч выпал из его рук. Штёртебекер схватил Вульфлама и связал. Победные крики раздались со всех сторон.
Штёртебекер заключил Магистра в свои объятия. Это была его благодарность за то, что он дал ему возможность отомстить.
На другой день Вульвекен Вульфлам предстал перед судом витальеров. Как обыкновенный преступник, он был обезглавлен на рыночной площади Висбю. Голова его украсила бушприт "Тигра".
ЛИКЕДЕЕЛЕРЫ
Остров Готланд был захвачен витальерами. Висбю разграблен. Городу запрещено было восстанавливать разрушенное пиратами. Отныне и впредь быть ему убогим, забытым миром уголком. И как свидетельство былого величия и богатства высились лишь огромные стены и многочисленные руины церквей.
Штёртебекер положил начало отмщению; золото и сокровища интересовали его мало. Теперь, после того как его люди захватили Висбю, сюда со всех сторон хлынули витальеры, которые состояли под началом "благородных" капитанов. Хеннинг Мантойфель прибыл из Стокгольма и от имени своего господина, герцога Мекленбургского, принял на себя управление островом. По-видимому, он опасался, что три неразлучных капитана-плебея будут считать Готланд своим владением. Генрих фон Люхов тотчас же примчался на Готланд с обоими своими кораблями из каперского набега в Зунд в надежде еще чем-нибудь поживиться. Рыцарь из Эппа тоже появился со своей коггой, как и Марквард Прин, который, еще будучи в Ростоке, заранее позаботился о присвоении ему титула наместника Готланда.
Все это претило Клаусу Штёртебекеру Он оставил "благородных" морских грабителей разбираться между собой и вместе с Михелем Гёдеке и Магистром Вигбольдом покинул город. Он направился в Висмар. Может быть, Герд уже освобожден из Штральзундской темницы и ждет его. И потом, он не хотел обосновываться в какой бы то ни было одной гавани. Море - его родина. Оно звало к борьбе и походам. К тому же оставался жив еще один из Вульфламов. Предстоит отыскать и его. Весь род он должен истребить, ни одного нельзя оставить в живых. И не только эти Вульфламы - все разжиревшие, презирающие народ патриции были его заклятыми врагами. Он стоял у руля своего корабля, смотрел на голову Вульвекена Вульфлама на бушприте, и сердце его билось сильнее от чувства исполненного долга. Ведь и он сам тоже был когда-то ягненком, которого любой волк мог разорвать в клочья. Свою судьбу он определил сам - борьба с несправедливостью. Кто не хотел быть раздавленным железными кулаками рыцарей и патрициев, должен был сам обладать железным кулаком. Однажды он не подал голоса против несправедливости и по сей день стыдился этого. Хозанг, купец, пренебрег своим мечом, он верил в закон и справедливость. Эта слепая вера приносит еще более роковые плоды, чем то, чему учат попы. Вера в свою собственную силу, борьба за свои права - вот основа существования.
Клаус Штёртебекер стал человеком, который хорошо понял, что жить - это значит бороться. Он вырос на море в непрерывной борьбе. Здесь было все то же, что и на суше, в городах и селениях: нужно быть сильным; чтобы жить среди волков, надо быть тигром.
Пожалуй, это и было жизненной философией Штертебекера. Но не раз приходили ему и такие мысли, которые, под влиянием Магистра, повергали его в раздумья. Разве он не стал тоже господином, который стоял над своими товарищами? От всякой добычи получал он как капитан корабля большую часть. Он был судьей на борту, его слово было законом. Он решал, вступить в борьбу или уходить. Конечно, он был для своих людей лучшим командиром, чем Мантойфель или Прин. На его корабле был лазарет для раненых и помещение для врача, чего не было на многих других судах. Он не терпел на своем корабле несправедливости и никому не предоставлял привилегий. Самые смелые пользовались и наибольшим авторитетом. Да, это так, и все же его положение как капитана корабля было таким же, как и положение Мантойфеля и Прина. Об этом он часто говорил с Магистром и Гёдеке, и тогда получалось, будто у всех троих нечиста совесть. Они чувствовали, что их отношения с матросами похожи на те старые, ненавистные, которые можно определить словами: "Господа и рабы". Как помочь делу? Они стремились к такой высокой степени справедливости, к такой чистоте отношений, что не могли не видеть этого зла. Должен ли кто-нибудь быть господином? Если "да", то, выходит, Вульфлам прав?
Близ Борнхольма Киндербас, который вел с марса наблюдение, вдруг заметил корабль. Тотчас же началась охота. Десять часов преследовал "Тигр" чужую коггу, до тех пор, пока она не оказалась на расстоянии оклика. Это был штральзундский корабль. Радостный крик вырвался у Клауса. Если бы здесь был второй Вульфлам! Но нет, тот ведь тоже выдворен из Штральзунда, он у датской королевы. "И зачем бы Вульфу Вульфламу возвращаться в Штральзунд?" - только и подумал Штёртебекер. Рассуждать об этом у него уже не было времени: нужно было захватывать корабль...
Когга изготовилась к бою, матросы размахивали своими топорами и мечами. Штёртебекер приказал поднять пиратский флаг. Отставшие почти на морскую милю "Рысак" и "Пенящий" приближались. Три корабля шли не друг за другом, а развернулись широким фронтом, чтобы иметь лучший обзор.
Когда моряки с неприятельской когги увидели на "Тигре" флаг Клауса Штёртебекера, на котором был изображен прыгающий тигр, они сложили оружие и отказались от сопротивления. Ведь Штёртебекер овладел хорошо укрепленным городом Висбю, так как же может ему противостоять один, хотя бы и хорошо вооруженный, корабль? На борту штральзундской когги находилось двенадцать ратсгеров, которые возвращались после переговоров со шведским рейхсратом в Карлскруне о том, как бы сообща справиться с засильем пиратов на Балтийском море. И теперь они могли оказаться в руках страшнейшего пирата! Ратсгеры видели перед собой верную смерть и, оплакивая свою судьбу, причитали, падали на колени, молили о чуде.
Штёртебекер подошел борт к борту и без борьбы завладел коггой. Нет, Вульфлама на борту не было. Тот, как узнал Штёртебекер от просящих пощады ратсгеров, снова стал бургомистром Штральзунда. Народная партия была разогнана, а Карстен Сарнов - обезглавлен.
- И вы поддерживали Вульфлама? - напустился на ратсгеров Штёртебекер.
Те с плачем и жалобными воплями воздевали кверху руки, умоляли о сохранении жизни и обещали большой выкуп. Выкуп? Штёртебекер соображал. Обычно захваченных патрициев, не раздумывая долго, выкидывали за борт, но сейчас Клаус подумал о Герде. Брось он этих ратсгеров в море, Вульфлам выместит свою злобу на пленном Герде.
На палубе штральзундской когги находилось больше дюжины бочек с сельдью. Штёртебекер посмотрел на бочки, потом на трясущихся от страха ратсгеров и ухмыльнулся в свою светло-рыжую бороду.
При опросе выяснилось, что восемнадцать матросов хотели остаться на "Тигре", остальные одиннадцать опасались ратсгеров. Штёртебекер всем обещал сохранить жизнь. И даже объявил, что сам доставит их в Штральзунд.
Моряки с "Тигра" по приказанию Штёртебекера опустошили бочки. То, что было взято у моря, теперь, в соленом виде, вернули ему. Затем ратсгеры один за другим должны были влезть в бочки. В крышках вырезали круглые отверстия и, расколов крышки пополам, снова забили ими бочки. Так, скорчившись, и сидели ратсгеры в бочках, только головы торчали наружу. Ратсгеры грустно взирали на мир. Кажется, они все еще боялись, что их вместе с бочками сбросят в море.
Штёртебекер велел выставить их на среднюю палубу и насчитал двадцать три бочки с "начинкой". Как только ратсгеры увидели Штёртебекера, они сразу обратились к нему, и предлагаемый ими выкуп все увеличивался. Но Клаусу Штёртебекеру нужен был только один выкуп - Герд.
Штральзундскую коггу, быстрый и крепкий корабль, не потопили. Киндербас стал его капитаном. Когга эта была поменьше, чем у Штёртебекера, и Киндербас назвал ее "Морская кошка". Пока он устраивался на новом корабле и набирал команду, Магистр Вигбольд пришел на корабль к Штёртебекеру. Он громко смеялся над парадом бочек и щелкал по носу то одного, то другого ратсгера, наделяя их кличками: "Рыцарь бочки", "Бочкобрюх", - и ругался, когда неприятный запах ударял в нос.
