Валентин Бережков - Тегеран 1943. На конференции Большой тройки и в кулуарах
— Другими словами, — вмешался Рузвельт, — Иненю спросит нас, поддержим ли мы Турцию. Я думаю, что этот вопрос необходимо разобрать.
Советский представитель напомнил, что Черчилль обещал предоставить для помощи Турции 20—30 эскадрилий и две-три дивизии.
Английский премьер, который на одном из предыдущих заседаний действительно говорил о выделении двух-трёх дивизий в случае вступления в войну Турции, теперь почему-то стал отказываться.
— Мы не давали согласия в отношении двух-трёх дивизий, — возразил он. — У нас в Египте имеется 17 эскадрилий, которые не используются в настоящее время англо-американским командованием. Эти эскадрильи в случае вступления Турции в войну послужили бы целям её обороны. Кроме того, Англия дала согласие на предоставление Турции трёх полков противовоздушной обороны. Вот всё, что было обещано англичанами Турции. Англичане не обещали Турции войск. У турок имеется 50 дивизий, они хорошие бойцы, но у них нет современного вооружения. Что касается двух-трёх дивизий, о которых говорит маршал Сталин, то британское правительство выделило эти дивизии для овладения Эгейскими островами в случае вступления Турции в войну, а не для помощи Турции.
Черчилль замолчал и стал шарить в кармане жилета. Достав сигару, он аккуратно обрезал её и приготовился закурить, когда Рузвельт обратился к нему со словами:
— Не правда ли, операция против Родоса потребует большого количества десантных средств.
— Эта операция потребует десантных средств не больше того количества, которое находится в Средиземном море, — ответил британский премьер, раскуривая сигару.
— Моё затруднение состоит в том, — продолжал Рузвельт, — что американский штаб ещё не изучил вопроса о количестве десантных судов, необходимых для операции в Италии, подготовки «Оверлорда» в Англии и действий в Индийском океане. Поэтому я должен быть осторожен в отношении обещаний Турции. Я боюсь, как бы эти обещания не помешали выполнению нашего вчерашнего соглашения, — многозначительно заключил Рузвельт, имея в виду согласованное накануне решение о сроках высадки в Северной и Южной Франции.
Видя, что дальнейшее обсуждение проблемы Турции может привести к новым нежелательным спорам вокруг «Оверлорда», а возможно, и к попыткам снова пересмотреть дату его осуществления, Сталин предложил прекратить дискуссию.
— Я думаю, что с этим вопросом покончено, — сказал он.
Однако Черчилль то ли не расслышал, то ли не захотел расслышать это предложение и вновь пустился в рассуждения насчёт британских обещаний Турции. Он заявил, что Англия не предлагала ничего такого, чего она не могла бы дать.
— Может быть, американцы добавят что-нибудь к этому количеству? — спросил Черчилль. — Мы обещали предоставить туркам части ПВО, но мы не обещали им никаких войск, так как у нас их нет. Что касается десантных средств, то они потребуются в марте месяце, но я полагаю, что мы можем их найти в период между занятием Рима и началом «Оверлорда».
— Я хочу посоветоваться с военными, — сказал Рузвельт. — Я надеюсь, что Черчилль прав, но мои советники говорят, что возможны трудности в использовании десантных судов в период между занятием Рима и началом «Оверлорда». Они полагают, что совершенно необходимо иметь к 1 апреля десантные суда, которые будут использованы в операции «Оверлорд».
— А я не вижу затруднений, — отпарировал Черчилль. — Но мы пока никаких предложений Турции не делали, и я не знаю, примет ли их Иненю. Он должен быть в Каире и познакомиться там с положением дел. Я могу предоставить туркам 20 эскадрилий. Никаких войск я туркам не дам. Кроме того, я думаю, что войска им и не требуются. Однако всё дело в том, что я не уверен, приедет ли Иненю в Каир.
— Не захворает ли Иненю? — спросил иронически Сталин.
— Легко может захворать, — подхватил Черчилль. — Если Иненю не согласится поехать в Каир для встречи со мной и президентом, то я готов поехать к нему на крейсере в Адану. Иненю приедет туда, и я нарисую ему неприятную картину, которая предстанет перед турками, если они не согласятся вступить в войну, и приятную картину в противоположном случае. Я сообщу вам потом о результатах своих бесед с Иненю.
В разговор вновь вмешался Гопкинс. Он сказал, что поскольку вопрос о поддержке Турции в войне не обсуждался американскими военными, вряд ли целесообразно приглашать Иненю в Каир, пока военные не изучили этот вопрос.
— Следовательно, — перебил его Сталин, — Гопкинс предлагает не приглашать Иненю?
— Я не предлагаю не приглашать Иненю, — возразил Гопкинс, — но подчёркиваю, что предварительно было бы полезно получить сведения о той помощи, которую мы можем оказать туркам.
Черчилль поддержал Гопкинса, заявив, что союзники должны договориться о возможной помощи туркам. На это Рузвельт заметил, что он согласен с предложением Черчилля о предоставлении для целей обороны Турции 20 эскадрилии, а также некоторого количества бомбардировщиков.
— Мы предлагаем Турции, — повторил Черчилль, — ограниченное прикрытие с воздуха и ПВО. Сейчас зима и вторжение немцев в Турцию невероятно. Мы предполагаем продолжить снабжение Турции вооружением. Турция получает главным образом американское вооружение. Но главное в том, что в настоящее время мы можем предложить Турции неоценимую возможность принять приглашение советского правительства участвовать в мирной конференции.
На вопрос советского представителя о том, какого вооружения не хватает Турции, английский премьер ответил, что у турок имеются винтовки, неплохая артиллерия, но у них нет противотанковой артиллерии, нет авиации и нет танков. Мы, продолжал Черчилль, организовали в Турции военные школы, но турки их плохо посещают. У них нет опыта в обращении с радиоаппаратурой. Но турки — хорошие бойцы.
— Вполне возможно, что если турки дадут аэродромы союзникам, — как бы размышляя вслух, сказал Сталин, — то Болгария не нападёт на Турцию, а немцы будут ждать нападения Турции. Турция не нападёт на немцев, а будет с ними находиться просто в состоянии войны. Но зато союзники получат от Турции аэродромы и порты. Если бы события приняли такой оборот, то это было бы тоже неплохо.
— Я говорил туркам, — вставил Иден, — что они могут предоставить авиабазы союзникам не воюя, ибо Германия не нападёт на Турцию. Мой турецкий коллега Нуман Менеменджиоглу не хотел согласиться с моей точкой зрения. Он сказал, что Германия будет решительно реагировать и что Турция предпочла бы вступить в войну по своей доброй воле, а не быть в неё втянутой.
— Это правильно, — вмешался Черчилль. — Но я должен сказать следующее: когда вы просите Турцию растянуть свой нейтралитет путём предоставления нам авиабаз, то турки нам отвечают, что предпочитают серьёзную войну, когда же вы говорите туркам о вступлении в серьёзную войну, они отвечают нам, что у них нет для этого вооружения. Если турки ответят нам на наше предложение отрицательно, то мы должны изложить им серьёзные соображения. Мы должны им сказать, что они не будут в этом случае участвовать в мирной конференции. Что касается Англии, то мы скажем, что нас не интересуют дела турок. Кроме того, мы прекратим снабжение Турции вооружением.
— Я хочу, — заметил Идеи, — уточнить требования, которые мы должны предъявить Турции в Каире. Я понимаю, что мы должны требовать от турок вступления в войну против Германии.
— Именно против Германии, — подтвердил Сталин, делая характерный жест указательным пальцем правой руки…
Турецкий вопрос ещё раз вскользь упоминался на дневном пленарном заседании конференции за круглым столом. Черчилль внёс предложение о переброске в Чёрное море нескольких британских подводных лодок в помощь советскому морскому флоту. При этом он заметил, что если Турция побоится вступить в войну, но согласится растянуть свой нейтралитет, то, может быть, она позволит пропустить несколько подводных лодок через Босфор и Дарданеллы в Чёрное море, а также корабли для снабжения этих лодок. Одновременно Черчилль подчеркнул, что Англия не имеет в Чёрном море ни интересов, ни притязаний.
Сталин довольно сухо ответил, что советская сторона будет благодарна за всякую помощь, но от углубления в эту тему уклонился. Желая закончить дискуссию, советский делегат спросил:
— Вопрос исчерпан?
— Да, — ответил Черчилль.
Больше никто не отозвался, и конференция перешла к другой теме.
На этом обсуждение турецкой проблемы закончилось.
Через несколько дней турецкий президент Исмет Иненю прилетел в Каир. 4—6 декабря там происходили беседы между ним, Черчиллем и Рузвельтом. Встреча эта не дала практических результатов. Турция продолжала уклоняться от вступления в войну против нацистской Германии и воздерживалась от любых шагов, которые могли бы вызвать неудовольствие Гитлера. Только тогда, когда победа антигитлеровской коалиции отчётливо определилась, в Анкаре решили, что пора действовать.
