Юрий Петухов - ДОРОГАМИ БОГОВ
Есть предположение, которое высказал В. Абаев, что образ Вия восходит к языческому богу славян Вею. А Вей в свою очередь родственен иранскому божеству, которое имеет две ипостаси: добрую и злую. Божество это носит сходное имя – Вайю. Оно не поддается обыденной упрощенной трактовке, ибо, с одной стороны, олицетворяет ветер и посредника между небом и землей (что в общем-то не противоречит функциям именно ветра), помогает героям-богатырям, покровительствует воинам, а с другой – является злобным великаном, привратником в преисподней, злым духом и демоническим чудовищем. Непростое божество.
Этимология теонима понятна без перевода, о близких словах мы уже говорили – это именно Ветер, образованное от "веять, веет". А если вдуматься, то можно понять и двойственность: ветер ведь приносит добро и зло, он может пригнать тучи, орошающие поля, и может разогнать их, высушить все или, скажем, разрушить, снести дома, если он ураганной силы. Эта двойственность реального явления и породила, видимо, двух сказочных существ: помощника и губителя.
В осетинском эпосе существуют злобные существа – вайюги. Они также одноглазы и зловредны по отношению к людям. И ничего удивительного в этом нет. Это не просто совпадения или промежуточные варианты. В индоевропейской мифологии вообще такие черты, как "слепота", "одноглазость", связаны именно с представителями загробного мира во всех их самых разнообразных ипостасях. Нам даже не надо искать примеров, на язык каждому так и просится вполне привычное и бытующее присловье "эх, лихо одноглазое!". А ведь лихо, как мифологическое существо, именно одноглазо. Так же одноглаз и леший в своем собственном облике, если он не прикидывается просто мужиком или еще кем. Вся эта одноглазая, подслеповатая шатия-братия приносит людям беды. Или, как говорится, может "сглазить".
Но как нам кажется, представлять Вея, Вайю или индийского Ваю чистыми богами смерти – а именно такую трактовку предлагают В. Абаев и некоторые другие исследователи – не совсем верно. Данная функция лишь одна из многих, закрепленных за богами-ветровиками и их ипостасями. И сами боги эти лишь одна из ипостасей другого божества-образа, также связанного со смертью. Удивляться здесь нечему. Мы договорились, что схематизм нам должен быть чужд. И мы видим на практике: ничто и нигде не укладывается строго в "периодические системы". Божества и герои не химические элементы. Они переплетаются, сливаются, отпочковываются и снова проникают в прежние "тела" новыми ростками. Все зыбко, расплывчато, все дрожит и переливается в некоем таинственном, мерцающем и колышащемся мареве. Четкость справочников мнима, как мнимы шарики-электроны, вращающиеся вокруг шарика-ядра, в модели атома. НИКАКИХ ШАРИКОВ В ПРИРОДЕ НЕ СУЩЕСТВУЕТ! Энергия и материя перетекают с одного энергетического и материального уровня на другой, сохраняя лишь временную видимую целостность с таким же ядром-призраком.
Почти то же самое и с божествами в мифологиях. Среча, Несреча, Спех, Неспех, Удача, Неудача, Доля, Недоля и множество других полярных и промежуточных, антропоморфных и абстрактных божеств-демонов сливается в одно божество, носящее имя Суд. Но это последнее, в свою очередь, растворяется в каждом из перечисленных и неперечисленных, а также выходит далеко за их пределы и образует группы или подгруппы иного порядка. А перечисленные вбирают в себя множество иных понятий-богов и образов-богов, но тем не менее входят составными частями не в один лишь Суд и т.д., и так до не известного нам предела.
Но разумеется, все наши рассуждения вовсе не отвергают необходимости иметь классификацию и упорядоченность. Мы считаем лишь, что упорядоченность в данном случае достаточно условна и она не должна превращаться в догму.
В древнеиндийской же мифологии бог Ваю, что означает "ветер, воздух", – доброе божество. Но тут другая крайность – он тысячеглаз. Пугаться такого "отличия" не следует. Видимо, нечто из местной почвы-мифологии, вливаясь в индоарийскую, принесенную мифологию, заставило полюбить такую вот многоглазость, многорукость и прочие многочленности и многогранности.
Напомним, что и Индра тысячеглаз, и Вритра и еще уйма божеств и демонов наделены или подобными, или схожими свойствами.
Ваю помогает добрым людям, как Вайю – иранским воинам. Видно, так уж сложилось, что для древних переселенцев этот "ветер" приносил больше благ, чем разрушений и страданий. Тут не грех вспомнить и про несколько особенное положение Индии, и про ее климат. Конечно, все эти природные условия не могли не отразиться в мифологии, не придать специфики божествам, первоначально имевшим несколько иной вид.
Но и у древних индийцев прослеживаются постоянные наложения и переходы с уровня на уровень.
Так, одна из ипостасей Ваю – это бог ветра Вата, упоминающийся в "Ригведе" и других памятниках. Здесь нет необходимости в переводе, так как мы и сами видим: Вата – однокбрневой теоним с Ветром. У Ваты в большей степени прослеживается наличие функций именно ветра как такового. Да и исходя из древности образа, мы можем судить, что. Вата, по всей видимости, первичен. Он и "перворожденный", и "дитя вод и мира", и "дыхание богов". Он управляет колесницей, которая вечно носится между небом и землей. Причем, в его колеснице сидит верховное божество, а коней запрягает для колесницы сам Индра-герой.
И все же где-то, на каком-то этапе наложились два не совсем сходных образа. И теперь их уже не разделишь, можно лишь искусственно расчленить, опускаясь к истокам. Но мы видим двойственность, нас уже не проведешь: Вата – изначально в небе, с богами; Вая уже ниже, причем, он, приближаясь к Вайю, вайюгам, Вею, Вию, прямиком спускается с небес в преисподнюю, становится слеп, зол, вредоносен. И стало быть, это уже не он, так же, как и Вий не Вата.
Таким образом, получается, что мы забрались довольно-таки далеко, а к разгадке не приблизились. Остается вернуться к Балору и компании и попробовать прощупать иные пути.
Отсутствие четких следов "беллеров" в Центральной Европе и лингвистические сходства в теонимах убеждают в том, что у кельтов или их соседей были довольно тесные связи как с античным миром, так и с праславянами еще задолго до времени римско-галльских войн. Однако догадка эта не облегчает нашей задачи. Лишь в одном мы укрепляемся все более – вначале был общий миф: борьба двух сверхъестественных, а может, и не таких уж сверхъестественных сил. Но потом, с веками и тысячелетиями, каждая из этих сил приобрела множественность, стала проявляться в самых разных и порою малосхожих ипостасях.
Где еще мы можем встретить божества с корнем "бел, бол"? У индоевропейцев, на первый взгляд, таковых больше нет. Может быть, заглянуть южнее и восточное – к семитам? Там на довольно-таки обширных пространствах царствует грозный бог бури, грома и молний Балу, он же Бел, он же Баал – в общесемитском значении "владыка, господин". Значение достаточно далекое от "чудовища".
И было бы заманчиво предположить такой поворот истории, при котором две большие языковые семьи сталкиваются как соперники на определенном этапе в глубокой древности – и их верховные боги борются друг с другом, сходятся в решительной схватке. Причем, вполне естественно, что "вражеский" бог проникает в мифологию индоевропейцев как олицетворение зла и соответственно уже одним этим обречен носить звание "чудовища" и "змея". Со временем этот "чужой бог-соперник" врастает в индоевропейские мифы и воспринимается хотя и противником покровителя-громовержца, но все-таки своим божеством, которому тоже не мешает на всякий случай – а может, и в первую очередь – принести жертвы.*
* Как выяснилось при лингво- и мифоанализе генезис Балу, Бела, Баала и пр. "семитских" божеств оказался проще. Все они исходят корнями из архаичного славянорусского Велеса-Волоса. Это подтверждается также и тем, что на землях, заселенных семитами, задолго до них в течении тысячелетий жили индоевропейцы (Ю. П.).
Лучше вспомним про племена богини Дану кельтских сказаний. Луг, победитель Балора, воевал на стороне этих племен. Но сам он, как признают кельты, – чужак, пришелец, новый бог. К тому же, он по какому-то странному стечению обстоятельств – внук убиенного им Балора, которого родственником не признавал. Лугу долго приходилось притираться к племенам, доказывать свою лояльность, проходить разные испытания и показывать путем демонстрации различных полезных ремесел свою необходимость, прежде чем его приняли за своего. Это все интересно и наводит на размышления.
Но сейчас важнее для нас то, что в результате всех передряг племена Дану заняли подземный мир* и обосновались в нем. Странно? Нет. Ведь "дану" для индоевропейцев – это "вода, источник, поток", то есть, влага, исходящая из подземного мира, из земли. Мы говорили уже о Днепре. Нет нужды останавливаться на значении названий Дон, Дунай, Днестр и других сходных – корень все тот же.
