Дэвид Рол - Генезис цивилизации. Откуда мы произошли...
Как удалось расшифровать клинопись
Те времена, когда Дарий повелел высечь свой знаменитый рельеф на скалах в Бехистуне, отделяет от нас целая вечность.
Рельеф из Бехистуна с изображением Дария I. Царь стоит, поставив ногу на грудь соперника — претендента на персидский трон. Перед ним — вереница из девяти пленных правителей провинций со всех концов державы. Им на шею накинута веревка, и они покорно ждут решения своей участи.А пока давайте перенесемся из той седой древности на два с половиной тысячелетия в будущее. Перед нами — молодой английский офицер Генри Роулинсон[102]; повиснув на веревках над пропастью, он старается скопировать огромную надпись, обрамляющую рельеф с изображением побед Дария Великого. Решение Роулинсона взобраться на такую высоту объясняется достаточно просто: дело в том, что там, на скалах, вырезаны не одна, а целых три версии одного и того же текста. Непосредственно под рисунком приведен текст на староперсидском языке — языке царей династии Ахеменидов. Слева от рельефа представлена версия того же рассказа о подвигах Дария на аккадском (языке Вавилонии), а еще ниже царь отдает повеления на третьем языке — эламитском (раннем языке, на котором говорили в Сузиане).
Эти три разноязычные версии текста давали исследователю уникальную возможность расшифровать письменность Древней Месопотамии, которую принято называть клинописью. Во времена Роулинсона староперсидская письменность была уже частично расшифрована благодаря тому факту, что она представляла собой алфавитное письмо, использующее ту же клинопись. Число знаков, использовавшихся в ней, было гораздо меньше по сравнению с аккадским, который был не алфавитной, а силлабической (слоговой) системой. В 1802 г. немецкому ученому Георгу Гротефенду[103] удалось прочитать несколько староперсидских слов, скопированных им на стенах Персеполиса. Вооружившись этими прочтениями как своего рода ключами, Роулинсон сумел справиться со сложнейшей задачей — перевести эдикт Дария, на одно только копирование которого он потратил почти три года (1835–1837). Десятью годами позже благодаря помощи мальчика-курда, выполнявшего роль «обезьянки на веревке», и переводу на староперсидский Роулинсону удалось прочесть и понять вавилонскую версию текста слева от центрального рельефа. Первый достоверный перевод аккадского клинописного текста был опубликован в 1850 г., и это событие буквально распахнуло врата в таинственный мир Древней Месопотамии. Это произошло спустя почти тридцать лет после того, как Шомпольону — благодаря знаменитому двуязычному Розеттскому камню — удалось проникнуть в тайны древнеегипетских иероглифов.
На острие клина
После рассказа о том, как Роулинсон, рискуя жизнью, отважно карабкался по скалам в Бехистуне, самое время поговорить поподробнее о самой клинописи и тех языках Месопотамии, письменностью для которых она служила. Быстрое развитие самой клинописи и ее широкое распространение — убедительные свидетельства практичности этого изобретения.
Письменность возникла в Шумере и Сузиане; она представляла собой технику процарапывания обрезком тростника с заостренным кончиком особых знаков на сырых глиняных табличках. Поначалу возникли пиктографы — узнаваемые рисунки-символы называемых предметов. Однако люди вскоре убедились, что гораздо быстрее и практичнее писать, держа тростниковое перо в правой руке, а глиняную табличку — в левой, чтобы удобнее было менять очертания и угол наклона знаков. И то, что прежде было легко узнаваемыми изображениями предметов, быстро превратилось в знаки настолько стилизованные и абстрактные, что они уже мало чем напоминали исходные пиктограммы-рисунки. На смену визуально-абстрактным знакам вскоре пришли образы (идеограммы). Благодаря этому появилась возможность передавать на табличках не только объекты (существительные) и числа (количество), но и аспекты движения и действия (глаголы). Древние быстро перешли от тривиальных описей (запасы продуктов и пр.) к созданию настоящей повествовательной литературы, использующей глаголы и наречия для выражения сюжетных отношений между существительными. Существовало около шестисот клинописных знаков, более половины из которых оставались пока что простыми логограммами или слоговыми знаками. Некоторые знаки использовались в качестве своего рода детерминант, выражающих качественные или категориальные аспекты слова.
Звучание древних языков Возможность прочесть староперсидское алфавитное письмо, состоявшее всего из тридцати шести клинописных знаков, помогла Роулинсону и другим ученым-лингвистам расшифровать куда более сложные аккадские и эламитские клинописные версии трехъязычного текста Дария на скалах в Бехистуне, в которых использовалось слоговое письмо с логограммами. Так, например, в эламитской клинописи использовалось девяносто шесть слоговых знаков, около шестидесяти логограмм и пять детерминант (определителей). Пытаясь установить, как же звучала древнейшая (т. е. шумерская) письменность, ученые проследили развитие фонем в обратной последовательности — от греческого к староперсидскому, аккадскому и, наконец, шумерскому. Получился этакий клинописный экскурс в III тысячелетие до н. э. Иной раз трудно понять, как же современным ученым удалось вокализовать (озвучить) те или иные знаки шумерской клинописи и тем самым восполнить пробел в наших знаниях о глубокой древности. Спустя много лет после расшифровки Бехистунских текстов специалисты разработали своего рода «язык общения», в результате чего все древние языки зазвучали в их устах одинаково. То же самое имело место и в египтологии, когда современный специалист, владеющий египетским, свободно восполняет «неизвестные» фонемы древнеегипетского языка. Однако, разрушив эту «Вавилонскую башню», чтобы удобнее было общаться друг с другом, ученые неизбежно отдалили нас от подлинного звучания некоторых египетских и шумерских слов, причем настолько, что связь этих слов с другими текстами, в частности — Ветхим Заветом, оказалась безвозвратно утраченной под обломками башни. Целое столетие блестящих лингвистических открытий, без сомнения, подарило нам превосходные переводы увлекательных историй древних авторов, но в то же время заметно отдалило от исторически достоверного понимания наших собственных корней.Например, древний писец мог поставить клинописный знак «муж» (вертикальная черта) перед своим именем. Подобные же детерминанты имели и «города», и «боги». Этими новыми знаками воспользовался шумерский поэт, создавший эпическую поэму «Энмеркар и владыка Аратты», а несколько позже — царский писец Саргона II[104], царя Ассирии, текст которого играет весьма существенную роль в этой главе.
В последующие века многие цивилизации создавали свои, более удобные системы письменности, адаптируя их к особенностям своих языков. Аккадский язык использовавший клинопись, стал своего рода lingua franca[105] древнего мира, чего так и не удалось древнеегипетскому, имевшему более красивую, но несравненно более сложную письменность. Именно благодаря широкому распространению аккадского клинописью стали пользоваться хетты, урартийцы, эламиты, персы, вавилоняне, ассирийцы, митаннийцы и сирийцы. Клинописью пользовались даже писцы Угаритского царства, создавшие на ее основе собственное раннее алфавитное письмо из двадцати трех знаков, из которого постепенно, через посредство финикийского и древнегреческого, развился наш современный алфавит.
Путешествие в землю Аратта (Продолжение)
Окропив пальцы ледяной водой из священного источника у подножья «Горы богов», мы отправились в Курдистан.
Из Бехистуна — в Тахт-э-Сулейман
Приближаясь к центральному массиву гор Загрос, дорога опять пошла в гору. Было уже около полудня, когда мы прибыли в Санандадж — столицу этого края. После пятого перевала дорога, скользнув вниз, привела нас в очередную долину, на северной стороне которой и лежал тот самый центр Курдистана, куда мы направлялись.
Курдистан пока что не является независимым государством. Это государство в государстве, точнее говоря — на землях сразу нескольких государств. Курды — народ полукочевой; они исконные горцы — пастухи-скотоводы. Горы Загрос — их древняя родина, однако через эти горы проходят государственные границы нескольких стран. Таким образом, курдами сегодня управляют правительства Ирана, Ирака, Сирии и Турции. На протяжении многих веков гордый, стойкий, свободолюбивый народ Курдистана подвергался массовым репрессиям и гонениям со стороны номинальных политических властей этих стран. В последние годы многие тысячи курдов стали жертвами варварских бомбардировок и химического оружия (достаточно вспомнить Халабджу, находящуюся буквально в нескольких километрах к западу от нас). И все эти тоталитарные режимы по-прежнему продолжают угнетать независимое, автономное государство Курдистан.
