Александр Вигилев - История отечественной почты. Часть 1.
Есть любопытное издание «Грамотка XVII — начала XVIII века». Медленно переворачиваем страницу за страницей, вдыхая аромат старинной русской речи, и вдруг на глаза попадается знакомое имя на адресе одной из грамот: «отдат пожаловат грамотка в Курске Панфилю Тимофеевичу Салтыкову». Еще раз перечитаем грамотку: «Ба! Знакомые все лица!»
Брат П. Т. Салтыкова Тимофей сообщает ему на «государеву службу», что дома у него «здорово», и одновременно просит: «Да вели, государь, сказать Дмитрею Ртищеву и Труфону Батюшкову и Денису Киреевскому, что у них в домах, дал бог, здорово и хлеб яровой и ржи. добра, а сено у нас косить мешают дожди» [94]. Так это почти вся ярославская станица, ездившая «на вести» в 1641–1643 гг.! И один из них получил частное письмо.
При разборе письма Т. Т. Салтыкова могут возникнуть два вопроса.
Во-первых, каким образом житель города Дмитрова мог оказаться в Ярославской вестовой станице. Дмитровцем П. Т. Салтыков, очевидно, был по рождению. Дом его, как это явствует из писем, собранных в книге, был в Ярославле или где-то поблизости от него.
И, во-вторых, что является доказательством того, что письмо Т. Т. Салтыкова было доставлено по почте? К сожалению, нет никаких доказательств. На обороте грамотки не стоит даже обычных указаний о том, кто ее привез. В пользу того, что письмо было доставлено государственным курьером, говорит тот факт, что для городов юга неизвестны указы, запрещавшие гонцам возить частные письма. Подобные ограничения появились в России только в 60-х годах XVII в. В первой же половине века русское правительство было заинтересовано в освоении порубежных земель и, возможно, поэтому закрывало глаза на мелкие нарушения законов.
Но не всякие правительственные распоряжения можно было нарушать безнаказанно. Чаще всего с виновными расправлялись без всякой пощады.
28 февраля 1622 г. воронежский воевода Б. И. Нащокин отправил для вестовой службы десять детей боярских во главе с Иваном Ениным. Но двое из станицы не захотели ехать с товарищами: один из них, Иван Прокофьев, остался в Воронеже, а другой, Федор Коробкин, бежал. Воевода отписал об этом в Москву. В ответ он получил царский указ «Ивашку Прокофьева бить батоги несщадно». Второго беглеца велено было сыскать тотчас же и «потом за воровство и за непослушание бить батоги ж гораздо». Во время наказания вокруг должен стоять народ, «чтобы на то смотря неповадно былоб иным воровать, нашего указу не слушать». После наказания Коробкина «вкинули в тюрму» до царского распоряжения [95]. Неизвестно, дождался ли преступник указа, потому что в тогдашних тюрьмах, по словам тульского воеводы, «седельцев (заключенных) много от тесноты и з духу помирают».
Бывали случаи, когда посланные с отписками в Москву гонцы долгое время не возвращались обратно. В 1638 г. Иван Бутурлин курский воевода жаловался царю, что дети боярские, которых он послал с письмами в столицу, «на Москве живут за своими делами многое время». И вообще, плакался воевода, «дети боярские и их крестьяне меня, холопа твоиво, государь, не слушают, в городе з женами и з детьми не живут и запасов своих и кормов для осадного времени в городе не держат» [96]. Царский ответ неизвестен.
Для скорых посылок необходимы были, прежде всего, лошади. А их-то как раз и не доставало в городах засечной черты. Даже в крупных крепостях на станах было не более чем по 40 человек. Да и те всегда были не прочь «разбрестись врозь».
В 1645 г. курский воевода Иван Стрешнев бил челом царю Михаилу Федоровичу, что ему отписки из других городов отсылать не на чем, ямщиков в городе осталось пять человек и подвод нет. Куда же девались остальные «охотники». Воевода писал: «многие ямщики разбежались по твоим государевым новым городам», ближе к южной границе [97]. Жить там было вольготнее: денежное жалованье они получали такое же, десять рублей в год, а разгонов было гораздо меньше.
13 января 1662 г. в скорой гоньбе к южной границе произошли весьма существенные изменения. В тот день в Тулу к воеводе О. Ф. Куракину была отправлена царская грамота:
«Ведомо нам, великому государю, учинилось, что в украинных городах крымские воинские люди объявились, а гонцы из городов с нестовыми отписками гоняют медленно. И по нашему, великого государя, указу для вестей и для скорые гоньбы посланы с Москвы на Тулу дворовые люди Таврило Нефедов с товарищами, шесть человек. И как к вам ся наша, великого государя, грамота придет, а Таврило Нефедов с товарищи на Тулу приедет, и вы б велели им на Гуле дать двор близко приказной избы. И что от ково про воинских людей вести у вас объявятся, и вы б о тех вестях писали к нам, великому государю, наскоро. А с отписками своими велели с Тулы отпускать в Серпухов наспех тех дворовых людей по скольку человек пригоже. А в Серпухове велели им те свои отписки отдавать товарищам их, дворовым же людем, которые для скорые гоньбы в Серпухове поставлены. А из Серпухова товарищем своим с теми вашими отписками потому ж велели бежать к нам, великому государю, к Москве наспех днем и ночью немешкая нигде ни часу, чтоб нигде ни за чем мотчанья у них в дороге не было» [98].
Грамоты аналогичного содержания были направлены воеводам в Рязань, Коломну и Серпухов. На всех трех станах были поставлены царские дворовые люди: сытники, слуги Кормового двора и трубники.
Поставление на станах специальных людей для скорой доставки вестей явилось предвестником регулярной почты.
«Всяк час быть наготове»
Переяславская Рада 8 января 1654 г. приняла решение о воссоединении Украины с Россией. Кончилась многолетняя освободительная война украинского народа против гнета шляхетской Польши. Русское государство защитило своих братьев: полки московских стрельцов пришли на землю многострадальной Украины.
Сразу же начала налаживаться скорая гоньба из Москвы в украинские или, как тогда говорили, в черкасские города. На ямских подводах и на сменных, заводных лошадях мчались спешные гонцы. Сообщений было много: с каждым днем все сильнее разгоралось пламя войны между Россией и Польшей. Случалось, что не успеет уехать один гонец, как за ним следом летел другой с еще более важной, с еще более срочной вестью.
В городах не хватало посылыциков и лошадей. Грамоты задерживались в пути. Чуть ли не ежедневно воеводы докладывали об этом царю Алексею Михайловичу. В Москве, в Центральном Государственном архиве древних актов, в делах Разрядного и Малороссийского приказов хранятся сотни подобных отписок, похожих одна на другую, как две капли воды. Разные имена воевод, другие названия городов, а содержание у всех одинаковое: «А мешкота, государь, твоему государеву делу чинитца потому, что в Калуге стрельцов мало и разсылать не с кем. Ямщики подвод не дают, сказывают, что подводы в разгоне. И в том бы мне, холопу Вашему, от тебя, государь, в опале не быть» [99]. Так писал из Калуги 27 мая 1655 г. воевода Богдан Камынин.
А события на Украине между тем приняли нежелательный для русского правительства оборот.
27 июля 1657 г. скончался гетман Богдан Хмельницкий. Вместо него избирается бывший генеральный писарь Запорожского войска, шляхтич по происхождению, Иван Выговский. Деятельность нового гетмана была направлена на разрыв союза с Россией. В сентябре 1658 г. Выговский заключает соглашение с польским правительством, по которому Украина вновь становилась вотчиной панов и магнатов. Украинский народ ответил на этот договор восстанием. Русское правительство двинуло на помощь бунтарям стрелецкие полки. Выговский бежал в Польшу.
Для быстрого получения вестей из полков и украинских городов создается специальная почтовая линия от Москвы до Путивля — крепости на рубеже русских земель.
В лето семь тысяч сто шестьдесят седьмое от сотворения мира… К сожалению, мы не можем точно перевести эту дату на новое летоисчисление. Дело в том, что документ, о котором пойдет речь, в оригинале не обнаружен. Известны только ссылки на него в последующих указах. А там писалось «в прошлом 7167-м году», что соответствует периоду с 1 сентября 1658 г. по 31 августа 1659 г.
Возможно, это было в 1659 г., когда начали активизироваться почтовая и ямская службы на дороге от Москвы до Путивля. Известен указ от 6 июля, по которому между Москвой и Севском были поставлены дополнительные ямские подводы. На этом указе и на распоряжениях по почтовой части 1659 г. мы остановимся ниже.
Итак, в лето 7167 во все города от столицы до Путивля был разослан царский указ. Суть документа сводилась к следующему: правительство направляет для скорой гоньбы на станы по два человека из царских дворовых людей с лошадьми. На своих местах они должны находиться безотлучно и спешно доставлять важнейшие государственные грамоты. Для гоньбы поставили служилых самых низших должностей: сытников, стадных конюхов и трубников. Из всех назначенных на станы только последние имели какое-то отношение к распространению вестей. Трубниками в старину называли глашатаев. У них был отличительный знак своей профессии — рог на широком кожаном поясе. Кто такие стадные конюхи — понятно. Чин же сытников был таков: они подавали царю сосуды с питьем (сытой). Если царь отправлялся куда-нибудь вечерней порой, то сытники несли свечи перед шествием [100].
