Владимир Малышев - Мифы и загадки нашей истории
Из песни слова не выкинешь?
Еще более невероятно выглядит история знаменитой песни «Варяг». А точнее, песен, потому что их было несколько. Первая появилась уже 17 февраля 1904 года. Слова сочинил Я. Репнинский.
Плещут холодные волны,Бьются о берег морской…Чайки кружатся над морем,Крики их полны тоской…Там среди шумного моря,Вьется Андреевский стяг, —Бьется с неравною силойГордый красавец «Варяг».
Потом еще одну песню написал композитор Цезарь Кюи, бывший, кстати, еще и генералом царской армии, и А. Таскин. Однако самая знаменитая песня о «Варяге» была написана 25 февраля 1904 года. В советские времена, когда ее знал каждый дворовый мальчишка, в песенных сборниках писали: «Слова и музыка народные». Однако на самом деле стихотворение под названием «Der Warjag» написал австрийский поэт Рудольф Грейнц, восхищенный подвигом российских моряков. Текст стихотворения был опубликован в мюнхенском журнале «Югенд». В России он стал известен в переводе выпускницы Санкт-Петербургского университета Евгении Студенской. До сих пор точно не известно, кто написал музыку. По одной версии – это музыкант 12-го гренадерского астраханского полка А. Турищев, а по другой – это мелодия одного из брандербургских маршей. Песня тут же стала необыкновенно популярной. Но в советские времена ее «родословная» устроить власти никак не могла. А потому имена подлинных авторов из песенников вымарали.
Некоторые историки считают, что был изменен и текст. В сборниках, опубликованных русскими военными в эмиграции, первый куплет звучит, например, так:
Наверх, молодцы,Поскорей по местамПоследний парад наступает,Врагу не сдается наш гордый «Варяг»,Пощады никто не желает.
В хорошо известном нам варианте эта строфа звучит так:
Наверх вы, товарищи,Все по местам… и т. д.
Обращение «товарищи» появились в России после 1917 года. А в 1904 году русские матросы обращались друг к другу: «братцы!» Однако немецкое слово «камераден» в стихах Грейнца переводится на русский, именно, как «товарищи». А потому не исключено, что, наоборот, это белогвардейцы изменили текст, чтобы не произносить ненавистное для них тогда слово «товарищи».
В более поздние советские времена был вымаран целый куплет:
Из пристани верной мы в битву идем,Навстречу грозящей нам смерти,За Родину в море открытом умрем,Где ждут желтолицые черти!
«Желтолицых чертей» убрали из соображении международной политкорректности. Точно также, как в другой известной, но уже сочиненной в советские времена песне, вместо: «и летели наземь самураи.» написали: «и летела наземь вражья стая…»
Вообще появилось около 50 вариантов песни о «Варяге». Во время Великой Отечественной войны на Балтфлоте ее пели на слова Лебедева-Кумача:
Балтийцы, вперед на заклятых врагов,Вперед, боевые ребята,Покажем, что значит удар моряков.Покажем, что мы из Кронштадта…
Японский «пояс шахида»
Знаменитое сегодня на Ближнем Востоке оружие смертника-самоубийцы, так называемый «пояс шахида», террористы впервые пытались применить в Петербурге еще в начале прошлого века. А изготовлен он был по инструкции, переведенной на русский язык капитаном японской разведки, которая при помощи революционеров-социалистов пыталась подорвать мощь России накануне и после войны 1905 года.
15 октября 1907 года, ровно в два часа пополудни в Петербурге в здание, где размещалось Главное тюремное управление, вошла полная, эффектно одетая молодая дама. Она вела себя уверенно и, непринужденно кокетничая, спросила, где расположен кабинет начальника управления Александра Максимовского. Ей указали, и она уселась в кресло, спокойно дожидаясь своей очереди на прием. У посетителей и охраны дама не вызвала никаких подозрений, удивил только исходивший от нее сильный аромат, как подумали, духов, от которого у некоторых стала кружиться голова.
Когда настала ее очередь, дама уверенно вошла в кабинет, мгновенно выхватила из радикюля револьвер, и в упор выстрелила в Максимовского. Тот был тяжело ранен и потом умер в больнице. Террористка бросилась к окну и хотела выбросить револьвер на улицу. Как потом выяснилось, это был условный знак для ее сообщников, подтверждавший, что покушение удалось. Однако сделать ей это не удалось. На нее набросились чиновники и охрана, которые нашли у нее еще один револьвер.
Но даже в этих обстоятельствах, дама не потеряла присутствия духа и со смехом сказала: «Не бойтесь, милые, вы маленькие исполнители, я вас не трону!». Однако когда был отдан приказ ее обыскать, она вдруг закричала: «Осторожнее! Вы взорвете себя! Пожалейте живущих здесь!».
Стало ясно, что у дамы под пышными юбками спрятан динамит и в любую минуту может произойти взрыв. Ее крепко схватили за руки и держали так до тех пор, пока не прибыл помощник начальника охранного отделения Михаил Комиссаров, который в прошлом был артиллеристом и хорошо знал подрывное дело.
Адская машина под юбкой
Когда по приказу Комиссарова террористку уложили на пол, и стали осторожно снимать с нее одежду, то и в самом деле оказалось, что она вся буквально начинена взрывчаткой. В протоколе это описали так: «По снятии кофты, лифа и корсета на ней оказался бюстгальтер величиной от шеи до талии, причем, спереди он представлял из себя мешок из двусторонней плотной клеенки, который был набит по всей площади груди 13 фунтами экстрадинамита».
После тщательного осмотра «адской машины» выяснилось, что под кофтой был закреплен детонатор с длинным шнуром, за который она могла дернуть зубами и произвести взрыв. Взрывчатка, наверное, где-то долго хранилась, и уже начала разлагаться, и потому от нее исходил сильный запах, как бы духов, от которого и кружилась голова.
Задержанная сумела потом передать на волю своим сообщникам записку, в которой объясняла, что сразу не произвела взрыв, потому что опасалась гибели «непричастной публики». План террористов предусматривал, что после ареста ее обязательно доставят в здание Охранного отделения, куда прибудет большое начальство, которое и предполагалось уничтожить мощным взрывом. Никто не думал, что террористку обыщут и обезвредят «живую бомбу» прямо на месте. Военно-полевой суд был скорым, и уже 17 октября убийцу казнили.
Ею была некая Евлампия Рогозникова, уже знакомая ранее полиции. Она училась в Петербургской консерватории, сначала по классу рояля, а потом перешла в класс пения. Рогозникова обладала прекрасным сопрано, и ей прочили будущее большой певицы. Но она почему-то предпочла стать террористкой. В 1906 году ее арестовали за хранение бомбы, но в тюрьме она прикинулась сумасшедшей, да так удачно, что смогла сбежать. Сообщники помогли ей выехать по поддельному паспорту за границу, а потом предлагали перебраться в Финляндию, чтобы продолжать обучаться пению. Но Рогозникова отказалась и снова предложила свои услуги для террористических актов. Тогда и был разработан план дерзкого покушения на начальника Главного тюремного управления Максимовского. Заодно планировали убить еще и министра юстиции Щегловитова, градоначальника Драчевского и вице-директора департамента полиции генерала Курлова, а потом при помощи «живой бомбы» взорвать и все здание охранного отделения.
Японский след
В результате следствия выяснилось, что взрывчатка была доставлена из Финляндии, а инструкция по изготовлению «живой бомбы» разработана и переведена на русский язык капитаном японской разведки Тано еще в 1904 году, незадолго до начала Русско-Японской войны. Разрабатывая теорию такого оружия, Тано использовал идею морально-нравственного кодекса японских самураев – бусидо.
У российской контрразведки «японский след» в деле о покушении не вызвал удивления. О назревавшей с Японией войне знали давно, и у контрразведки было много данных о происках японской агентуры, которая стремилась любым путем ослабить Россию. В этом смысле японцы действовали также, как и немцы в период Первой мировой войны, щедро финансировавшие, как известно, Ленина и других русских революционеров.
В 1906 году издательство Суворина опубликовало подборку секретных документов в книге под сенсационным названием «Изнанка революции. Вооруженное восстание в России на японские средства». В ней использовались фотокопии оригиналов секретных материалов японской разведки, перехваченных российской агентурой. Сообщалось, в частности, что еще в 1892 году в Японии открылись специальные школы по изучению русского языка. На подготовку тайной агентуры перед войной японцы потратили громадные деньги – в эквиваленте, около 12 миллионов золотых рублей.
