Робер Амбелен - Драмы и секреты истории, 1306-1643
Впрочем, первая цель достигнута: дочь Маго стала регентшей королевства, так как зять ее назначен регентом. А с остальными препятствиями она справится сама.
В самом деле, она — пэр Франции, так как пресловутое салическое право, проклинаемое всей провинциальной аристократией, не внедрилось пока в обычаи королевства. И поэтому именно ей, Маго, предстоит представлять на торжественной церемонии юного принца Иоанна всем важным сеньорам королевства, она же будет держать его над купелью в качестве крестной матери.
В тот день, 21 ноября (или 1 декабря по григорианскому стилю) 1316 г., когда маленький Иоанн был представлен в полном здравии собравшимся по этому случаю французским «баронам», в тот самый день, несколькими мгновениями позже, маленький Иоанн умрет «от конвульсий».
Все историки, поддерживающие тезис об убийстве ребенка, обвиняют в нем Маго д’Артуа. Высказываются различные предположения о способе убийства с учетом принятого в те времена ритуала:
— Маго так сильно затянула ребенка в корсет или в пеленку, что он постепенно задохнулся. Это мало вероятно, так как одевать ребенка должна была не она.
— После церемонии Маго воткнула ребенку в самую мягкую часть черепа, в области родничка, иглу, достаточно длинную, чтобы умертвить его. Это еще менее вероятно.
— Она незаметно провела по губам ребенка тряпочкой, пропитанной тем же ядом, которым был отравлен его отец Людовик X и который также послужил причиной смерти собаки, лизнувшей ткань, на которую выкладывали внутренности. В таком случае в качестве яда был, по-видимому, использован мышьяк с сублиматом, смесь, хорошо известная средневековым колдунам, ворожеям и хиромантам, которые все понемногу занимались химией и алхимией. Эта версия неизмеримо более правдоподобна.
Мы никогда не узнаем, какой из трех рассмотренных способов убийства младенца был применен. Но, повторяем, третье предположение — самое правдоподобное. Точно известно одно: ребенок умер.
Здесь начинается новая загадка истории: какой ребенок был таким образом убит?
Исходя из исторических данных, которыми сейчас располагаем, мы не можем поручиться за абсолютную достоверность излагаемых фактов. Поразительные открытия, сделанные в Италии около сорока лет спустя, казалось бы, подтверждают версию ряда серьезных историков, из которой следует, что после церемонии представления короля приближенной ко двору знати убит был вовсе не ребенок королевы Клеменции Венгерской.
Маго же была одурачена вследствие стечения обстоятельств при невольном содействии одного из приближенных королевы — Гуго де Бувилля. Приступим же к всестороннему исследованию этой загадки. Но сразу скажем, что мы придерживаемся противоположной точки зрения и попытаемся ее обоснованно доказать.
А вот каковы факты.
Над короной сгущаются тучи
В 1354 г., то есть через 38 лет после смерти ребенка, представленного придворной знати, в Париже некий Кола де Риенцо, сенатор города Рима, призвал к себе одного итальянца по имени Джаннино Бальони и сообщил ему следующее.
Новорожденному Иоанну Посмертному, первому Иоанну в династии, избрали в кормилицы супругу человека по имени Гуччо Бальони, француженку по имени Мари де Крессэ, так как эта женщина сама родила мальчика за один или два дня до появления на свет Иоанна I.
Иоанн I был рожден в больших муках, причинив немало страданий королеве Клеменции Венгерской, вдове Людовика X Сварливого. Ребенок был хрупкого телосложения, а конвульсии у таких детей — не редкость, тем более что его наследственность по отцовской линии была особенно тяжелой. И вот перед церемонией представления ребенка знатным баронам Франции Гуго де Бувилль, выполнявший миссию «попечителя чрева» королевы Клеменции, желая показать вышеупомянутым баронам ребенка крепкого телосложения (что сразу положило бы конец проискам, интригам и вероломным замыслам), решил подменить юного короля Иоанна I маленьким Джаннино, сыном Мари де Крессэ и Гуччо Бальони. Он-то и был убит Маго д’Артуа.
В ужасе от таких непредвиденных последствий своей вполне невинной затеи, Гуго де Бувилль сделал все, чтобы добиться от несчастных родителей убитого ребенка обещания хранить полное молчание, пригрозив им самой страшной карой, если дело получит огласку. Француженка Мари де Крессэ и итальянец Гуччо Бальони жили в такие времена, когда и во Франции и в Италии пытки, убийства или тайное заточение в каком-нибудь подземном каземате были в порядке вещей и не представляли ни малейшей сложности для сильных мира сего. Супруги подчинились требованию хранить тайну и, подавив скорбь, для надежности поспешили покинуть Францию.
Мари де Крессэ была верна данной ею клятве вплоть до смертного часа, так как расстояние между Парижем и Римом отнюдь не явилось бы препятствием для наемного исполнителя воли одного из сменившихся на троне после убийства ее сына королей Франции. Но, умирая, Мари де Крессэ сочла своим христианским долгом освободиться от данной клятвы в предсмертной исповеди, более того, она письменно изложила драматические события прошлого и вручила написанное тому самому проезжему священнику, который ее исповедовал. Все эти сведения римский сенатор Кола де Риенцо и сообщил Джаннино Бальони, узнавшему, таким образом, в свои 40 лет, что он является законным королем Франции.
Конечно же, Джаннино Бальони не смог держать язык за зубами, и через несколько дней Кола де Риенцо был таинственным образом убит во время мятежа.
Слишком много времени ушло бы на описание всех терзаний Джаннино Бальони, пытавшегося добиться признания своих прав на французскую корону. Он обращался ко всем королевским дворам Европы, но ни один из них не счел нужным отреагировать. Внутреннее положение Франции было бедственным, в 1357 г. была проиграна битва при Пуатье, и король Иоанн II, прозванный Добрым за храбрость, проявленную в боях, оказался в плену.
В том же 1357 г. были созваны Генеральные штаты под руководством Этьена Марселя, прево Парижа, а также Этьена Ле Кока, епископа Лаонского. Дофин Карл, будущий король Карл V, выслушал, не говоря ни слова, все упреки и нарекания. Затем 28 мая (или 8 июня по григорианскому стилю) 1358 г., на рассвете этого дня, дня «тела Господня», в Иль-де-Франс, в Артуа, в Пикардии, в Шампани запылал огонь мести Жакерии. Война затянулась, и Франция, раздираемая распрями этой гражданской войны, из которой несчастный народ не извлек бы для себя никакой пользы, кто бы ни победил, Бургиньон или Арманьяк, Франция была не слишком обеспокоена проблемой подмены королевского наследника в 1316 г. С тех пор прошло 40 лет, и в те времена не было ни бульварных газет, ни прочих публикаций, ни радио, чтобы сообщить огромной массе французов о текущих событиях, лишь скудная анонимная или частная хроника, эти хрупкие странички летописей, уцелевшие в пожарах или грабежах, доносят до нас суть минувших событий.
Итак, один лишь король Венгрии, убежденный в том, что речь идет действительно о его кузене, подлинном сыне его тетки королевы Клеменции, оказал ему некоторую, впрочем недолговременную, помощь.
И больше о Джаннино Бальони ничего не было слышно. Что же произошло с ним дальше?
Некоторые историки в своих сочинениях погребли несчастного в тюрьме Неаполя, «родного города его матери», в 1361 г. Но, возможно, речь шла о его однофамильце? Ведь Мари де Крессэ была француженкой, родившейся в Нофле, и, соответственно, никак не могла быть уроженкой Неаполя[44].
Другие историки утверждают, что Иоанн I действительно воспитывался в Италии под именем Джаннино де Гуччо, или Джованни де Гуччо, который потом и появился в Провансе примерно в 1356 г., заявляя, что он — Иоанн I. Король Иоанн II Добрый заключил его в тюрьму, и, естественно, никто о нем больше ничего не слышал. В королевских тюрьмах существовали тысячи способов умерщвления людей. Стоит лишь вспомнить, как позднее расправился Людовик XI с двумя детьми (12 и 14 лет) графа д’Арманьяка.
Каждого из них он поместил в имеющийся в Бастилии карцер в форме конуса, так называемый «рожок», находясь в котором невозможно было не только лежать, но даже сидеть, можно было лишь примоститься на корточках над собственными экскрементами. Раз в неделю этих несчастных детей поднимали наверх из «рожков» с помощью цепи, которая их обоих связывала, и избивали до крови, после чего опускали обратно в темный конус. А раз в три месяца избиение сопровождалось вырыванием одного зуба, разумеется, с помощью инструментов, присущих тому времени. Старший сошел с ума, младшему же удалось вырваться из этого ада (и можно себе представить, в каком состоянии) после смерти Людовика XI.
Как бы там ни было, оставим проблему законности так называемого салического права, не будем углубляться в вопросы законности прав на французское королевство Жанны д’Эвре, дочери Людовика X Сварливого и Маргариты Бургундской, не будем даже рассуждать о законности ее рождения. Трясина истории королевской династии и так полна нечистот, чтобы еще рыться в этой грязи более чем 600-летней давности, после всех известных скандалов и преступлений.
