История США от глубокой древности до 1918 года - Азимов Айзек

Поднимающаяся волна общественного недовольства фермеров Юга и Запада касательно дискриминационных расценок железных дорог начала давать о себе знать. И даже были близко связанные компании на Севере и на Востоке, которые присоединились к протестам. Требовалось что-то сделать, и правительство не могло остаться безучастным.

4 февраля 1887 года был принят Закон о торговле между штатами. Им предписывалось железным дорогам, занятым в такой коммерции, устанавливать разумные расценки, которые не отделяли бы нечестным образом одну группу от другой; предписывалось, чтобы расценки бы были публичными и не менялись без предупреждения. И еще некоторые оскорбительные и нечестные действия подверглись запрету.

Этим же законом организовывалась Комиссия по торговле между штатами — первая комиссия gо регуляции в истории Соединенных Штатов. У нее были полномочия следить за управлением железными дорогами, проглядывать их отчеты и бумаги, опрашивать свидетелей, и так далее.

У железнодорожных компаний хватило ума, чтобы отыскать все пропуски в законе, и были деньги на подкуп чиновников. Само правительство не было в восторге от необходимости участвовать в чем-то, что могло бы раздражать имущих; а Верховный суд неизменно избирал узкую интерпретацию закона.

И все-таки, пусть даже Закон о торговле между штатами и не смог выполнить сиюминутных требований, он устранил определенные несправедливости. Важнее того, он установил принцип, согласно которому федеральное правительство перестало быть пассивным свидетелем событий, обреченным тихо и радостно смотреть, как бедные страдают от своих проблем, а богатые наслаждаются своим процветанием. Новый принцип требовал от правительства, чтобы то оказывало поддержку слабым с целью утверждения более непредвзятого правосудия для американского народа. Говоря больше, отсюда пошла идея, что экономические проблемы во всей своей сложности дорастают до такой точки, где они уже не могут быть решены частной деятельностью или даже местным правительством, но только — самим федеральным правительством.

Отказ Кливленда тратить деньги означал, что в казначействе всегда имелся растущий остаток средств, в основном идущих от сбора пошлин. (В те дни еще не было реального налога на доходы.) Иметь в казначействе горы денег казалось неплохо, но у этого были и минусы. Изъятые из обращения средства в целом урезают возможность занимать и инвестировать у части общества, а потому ограничивают благосостояние.

Кливленд не избавлялся от остатка, тратя его на такие бессмысленные проекты, как поставка семени пострадавшим фермерам; вместо этого он продавил снижение пошлин. Это нанесло ущерб деловым людям, которым стало гораздо труднее конкурировать с импортными товарами и которые вследствие того потеряли часть прибыли.

Кливленд также вызвал раздражение у политиков-демокра-тов, отказавшись произвести полную замену всех республиканских чиновников, которые скопились за десятилетия пребывания на президентской должности республиканцев.

В целом Кливленд заслужил высокие оценки за поддержание единства, но получилось довольно скромное разнообразие и ничего не делалось, чтобы завоевать сердца. На выборах в пятидесятый конгресс 1886 года демократы не смогли завоевать Сенат и потеряли часть своего преимущества в Палате представителей.

Тем не менее, когда национальный съезд демократов открылся в Сент-Луисе, Миссури, 5 июня 1888 года, никак не представлялось возможным, чтобы первого демократического президента со времен Гражданской войны не выдвинули вновь. Его и выдвинули с шумным одобрением, хотя и без какого-то реального энтузиазма. Вице-президентом захотели видеть сенатора Аллена Гранберри Турмана из Огайо (род. в Линчбурге, Виргиния, 13 ноября 1813 года).

19 июня на национальный съезд собрались республиканцы в Чикаго. Им потребовалось восемь голосований, чтобы остановиться на Бенджамине Гаррисоне (род. в Северном Бенде, Огайо, 20 августа 1833 года). Гаррисон был внуком Уильяма Генри Гаррисона, который служил девятым президентом Соединенных Штатов последний месяц своей жизни, и правнуком Бенджамина Гаррисона, который подписал Декларацию Независимости от имени Виргинии. Гаррисон хорошо сражался на Гражданской и к концу войны стал бригадным генералом. Он только что отработал свой срок сенатором от Огайо.

Главным соперником Гаррисона по номинации был нью-йоркский банкир Леви Парсонс Мортон (род. в Шорхэме, Вермонт, 16 мая 1824 года). После поражения его утешило выдвижение на пост вице-президента.

Кампания пошла энергично и подавала все признаки того, что будет крайне похожей на кампании 1880 и 1884 годов. У Кливленда имелось преимущество действующего президента, но были и доводы против него. Его нежелание тратить деньги расстраивало многих из тех, кто хотел подарков. В частности, Кливленд неизменно ожесточался против любых законов, по которым ветеранам Гражданской войны следовало раздавать пенсии, — и было немало раздраженных этим ветеранов. Гаррисон же им пенсии пообещал.

К тому же когда Кливленд выступал за низкие пошлины, Гаррисон гарантировал высокие, и это был ключевой момент кампании.

Возможно, то, что навредило Кливленду более всего, ему было никак не изменить — дурацкую ошибку, допущенную другим.

Частный житель Калифорнии Джордж Осгудби, которому случилось быть республиканцем, отправил письмо британскому посланнику в Соединенных Штатах сэру Лайонелу Сэквилл-Весту. Осгудби, заявив, будто он американский гражданин британского происхождения, написал, что проголосует за Кливленда, если это в интересах Великобритании, и попросил совета.

Сэквилл-Вест даже не озаботился провести расследование, не станет ли это вмешательством во внутренние дела страны, где он аккредитован. Но в припадке идиотизма он написал ответ и посоветовал Осгудби проголосовать за Кливленда. Осгудби передал ответ республиканскому национальному комитету, и он был обнародован прямо перед выборами.

Это был жестокий удар для Кливленда, так как он угрожал ирландскому голосованию. Кливленд немедленно потребовал отзыва Сэквилл-Веста, но ущерб уже наступил. И едва ли приходилось жаловаться: президент пострадал от такой же простой глупости, как республиканцы в 1884-м от речи Берчарда.

Тем не менее, когда все случилось, должность Кливленда и его репутация бережливого политика превозмогли письмо Сэквилл-Веста, и он финишировал с лучшими показателями, чем в 1884-м. На выборах 1888-го у Кливленда было 5 500 000 голосов, а у Гаррисона — 5 410 000, преимущество в 90 000 голосов против 30 000, на которые он оторвался четыре года назад.

В то же время большинство в расчет не пошло. Судьбу голосования решали выборщики. Голоса Кливленда были чересчур сконцентрированы на Юге. В каких-то штатах он победил с более чем достаточным преимуществом, другие слегка уступил — выиграл голосование, но потерял штаты. В частности, письмо Сэквилл-Веста отняло у него Нью-Йорк, который принесла ему речь Берчарда в 1884-м.

У Гаррисона собралось 233 голоса выборщиков, а у Кливленда 168, и выбрали Гаррисона. В первый раз за сорок восемь лет действующий президент уступил на перевыборах. (В 1840 году это случилось с Мартином Ван Бюреном.)

И вторично за двадцать лет демократы получили больше голосов, чем оппозиция, однако не завоевали президентство. По крайней мере, на сей раз голосование оказалось вполне корректным, и результат определила коллегия выборщиков, которая не только считает все голоса, но и оценивает общую приемлемость. (Об этом стоит что-то сказать. Сокрушительная поддержка в нескольких штатах не должна обязательно перевешивать отсутствие интереса в остальных.)

В третий раз подряд ни один из главных кандидатов не получил половины проголосовавших из-за наличия малых партий. В 1888-м партия «сухого закона» привлекла 250 000 избирателей, а Юнионистская трудовая партия (неудачное сочетание фермеров и рабочих, стремящихся к общим целям) — 150 000.

4 марта 1889 года Бенджамин Гаррисон принял присягу как двадцать третий президент Соединенных Штатов.