Герберт Уэллс - Очерки истории цивилизации
Стремление монархии возвратиться к прежним условиям наиболее ярко и быстро проявилось в Испании. Здесь была восстановлена даже инквизиция. На противоположном берегу Атлантики испанские колонии последовали примеру Соединенных Штатов и взбунтовались против европейской системы великих держав, когда Наполеон посадил своего брата Жозефа на испанский трон в 1810 г.
Вашингтоном Южной Америки стал генерал Боливар (1783–1830). Испания была не в состоянии подавить этот бунт, он тянулся столько же, сколько продолжалась Война за независимость Соединенных Штатов, и наконец Австрия выступила с предложением, в соответствии с духом Священного союза, чтобы европейские монархи помогли Испании в ее борьбе.
Против этого в Европе выступила Британия, но быстрые и решительные действия президента Соединенных Штатов Монро предотвратили этот проект монархической реставрации. Он заявил, что любое распространение европейской системы в Западном полушарии будет рассматриваться как враждебный акт. Так возникла доктрина Монро, которая держала систему великих держав за пределами Америки в течение почти ста лет и дала возможность новым государствам Латинской Америки самим определять свои исторические судьбы. Но если испанская монархия и потеряла свои колонии, то в Европе она могла, по крайней мере при поддержке Священного союза, творить то, что ей заблагорассудится. В 1823 г. народное восстание в Испании было жестоко подавлено французской армией, которая получила мандат Европейского конгресса, и одновременно Австрия подавила революцию в Неаполе.
В 1824 г. Людовик ХVIII умер, и его преемником стал тот самый граф д'Артуа, который, как мы знаем, пребывал возле границ Франции в 1789 г. в качестве эмигранта; он стал королем Карлом X. Карл вознамерился уничтожить свободу прессы и университетов, а также восстановить абсолютистское правление; в качестве компенсации дворянам за сожженные дворцы и конфискации 1789 г. была выделена сумма в миллиард франков. В 1830 г. Париж восстал против этого воплощения прежнего режима и заменил его на Луи Филиппа, сына того самого Филиппа, герцога Орлеанского, который был казнен во время террора. Другие континентальные монархии, перед лицом одобрения этой революции Великобританией и сильного либерального движения в Австрии и Германии, не посмели вмешаться в эти события. В конце концов Франция осталась монархией. Луи Филипп (1830–1848) оставался конституционным королем Франции в течение восемнадцати лет. Он был свергнут в 1848 г., году, очень богатом на события в Европе, о которых мы расскажем в следующей главе.
Таким вот сложным и противоречивым был европейский мир после Венского конгресса.
Конгресс уничтожил Голландскую республику и соединил воедино протестантов-голландцев с франкоязычными католиками прежних испанских (австрийских) Нидерландов и основал Нидерландское королевство. Немецкоязычным австрийцам он передал не только старинную республику Венецию, но и всю Северную Италию до самого Милана. Австрийская империя, и без того представлявшая собой взрывоопасную смесь из таких непохожих друг на друга народов, как немцы, венгры, чехи, словаки, югославы, румыны, а теперь и итальянцы, стала еще более взрывоопасной, чем в 1772 и 1795 годах. Франкоязычную Савойю он объединил с остатками Италии, восстановив тем самым королевство Сардинию. Католический и республикански настроенный польский народ в основном перешел под власть менее цивилизованного православного царя, а некоторые важные районы Польши отошли к протестантской Пруссии.
Конгресс также подтвердил власть царя над совершенно чуждыми финнами. Очень несхожие норвежцы и шведы были объединены под властью одного короля. Германия была оставлена в особенно опасном состоянии неразберихи. Пруссия и Австрия лишь частично входили в Германский союз, включавший в себя множество мелких государств. Король Дании присоединился к Германскому союзу в силу своих немецкоязычных владений в Гольштейне. В этот же союз вошел и Люксембург, хотя его правитель был также королем Нидерландов, а многие из его подданных говорили по-французски.
В 1830 г. франкоязычная Бельгия, взбудораженная тогдашней революцией во Франции, взбунтовалась против своего насильственного объединения с голландцами в королевстве Нидерланды. Великие державы, напуганные возможностью возникновения республики или французской аннексии, поспешили разрядить ситуацию и дали Бельгии монарха, Леопольда I из Саксен-Кобург-Готской династии. Кроме того, в 1830 т. в Италии и Германии вспыхнули восстания, закончившиеся поражением, а восстание в российской части Польши обрело серьезный размах. Целый год продержалось республиканское правительство в Варшаве в своей борьбе против Николая I, который стал преемником Александра в 1825 г. Однако в итоге это восстание было подавлено с невиданной жестокостью. Польский язык был запрещен, а вместо Римско-католической церкви было введено православие в качестве государственной религии…
Взрывообразный выход наружу реальной карты мира, произошедший в 1821 г., получил в конечном счете поддержку Англии, Франции и России. Этим взрывом было восстание греков против турок. Шесть лет они вели отчаянную борьбу, в то время как Европа занимала позицию наблюдателя. Против такой бездеятельности протестовало либеральное общественное мнение; к повстанцам присоединялись добровольцы из всех европейских стран, и наконец Британия, Франция и Россия предприняли совместные действия. Французы и англичане уничтожили турецкий флот в Наваринском сражении, а царь вторгся в Турцию. По Адрианопольскому мирному договору (1829) Греция получила свободу, однако ей не позволили возродить свои древние республиканские традиции. Для Греции нашли немецкого короля, некоего принца Отгона из Баварии, — его божественное право было поставлено под сомнение, и он был изгнан в 1862 г. В придунайские провинции (ныне Румыния) и Сербию (часть Югославского региона) были назначены христианские губернаторы. Это явилось частичным признанием реальной политической карты, но еще немало крови пролилось, прежде чем турок окончательно изгнали из этих стран. Немногим позже естественная политическая карта утвердилась в Италии и Германии.
Попытка Наполеона возродить Римскую империю очень наглядно отразилась в архитектуре, одежде, мебели и живописи того периода. Во всех этих сферах делались попытки возродить формы и дух имперского Рима. Казалось, что женские прически и женская одежда попали на улицы прямо из музеев; колоннады и триумфальные арки словно пришли, грузно раскачиваясь, из прошлого и заняли самые видные места в крупных городах. Париж обрел свою Триумфальную арку, а Лондон — в подражание — свою Мраморную арку. Здания в стиле барокко и рококо, как продолжение стиля Возрождения в строительстве, уступили место более строгим фасадам. Выдающимся скульптором того периода был итальянец Какова (1757–1822). Художник Давид (1748–1825) воспевал обнаженные тела в героических ситуациях, а художник Энгр (1780–1867) увековечил принцесс Бонапарта в виде римских матрон и богинь. Статуи в общественных местах Лондона являются изображениями тогдашних крупных государственных деятелей и монархов в виде римских сенаторов и императоров. Когда в Соединенных Штатах отбирали эскиз для государственной печати, то выбрали, конечно же, орла, а в когтистые лапы ему вручили молнию Юпитера.
Глава тридцать седьмая
Реальность и фантазии XIX века
1. Механическая революция.
2. Связь механической революции с революцией индустриальной.
3. Брожение идей, 1848 г.
4. Развитие идеи социализма.
5. Издержки социализма как проекта организации человеческого общества.
6. Как дарвинизм повлиял на религиозные и политические воззрения.
7. Идея национализма.
8. Всемирная выставка 1851 г.
9. Карьера Наполеона III.
10. Линкольн и Гражданская война в Америке.
11. Русско-турецкая война и Берлинский конгресс.
12. Вторая схватка за колониальную империю.
13. Индийский прецедент в Азии.
14. История Японии.
15. Завершение периода заморской экспансии.
16. Британская империя в 1914 г.
17. Живопись, скульптура и архитектура в XIX в.
18. Музыка в XIX в.
19. Роман становится доминирующей формой в литературе
1Карьера и личность Наполеона I явно занимают непропорционально большое место в исторической литературе XIX в. Его фигура имела незначительное влияние на широкое поступательное движение человечества; он представлял собой историческую паузу и явился напоминанием о скрытых пороках, как бактерия некоего инфекционного заболевания. Даже если рассматривать его как разновидность такого заболевания, то и здесь он был посредственностью: он убил намного меньше людей, чем эпидемия гриппа в 1918 г., и вызвал гораздо меньшие политические и социальные потрясения, чем чума во времена Юстиниана.
