Древняя Спарта и ее герои - Лариса Гаврииловна Печатнова
«Наконец полчища Ксеркса стали подходить. Эллины же во главе с Леонидом, идя на смертный бой, продвигались теперь гораздо дальше в то место, где проход расширяется. Ибо в прошлые дни часть спартанцев защищала стену, между тем как другие бились с врагом в самой теснине, куда они всегда отступали. Теперь же эллины бросились врукопашную уже вне прохода, и в этой схватке варвары погибали тысячами. За рядами персов стояли начальники отрядов с бичами в руках и ударами бичей подгоняли воинов все вперед и вперед. Много врагов падало в море и там погибало, но гораздо больше было раздавлено своими же. На погибающих никто не обращал внимания. Эллины знали ведь о грозящей им верной смерти от руки врага, обошедшего гору. Поэтому-то они и проявили величайшую боевую доблесть и бились с варварами отчаянно и с безумной отвагой» (VII, 223).
Согласно Геродоту, спартанцы сражались столь яростно, что даже после того, как большинство из них сломали свои копья, они продолжали поражать персов мечами. В этой схватке вместе с Леонидом погибло много других знатных спартанцев. Геродот замечает, что он узнал имена всех трехсот спартанцев, павших в этом бою (VII, 224). Возможно, он видел надпись с именами погибших воинов в самой Спарте или познакомился с их списком в государственном архиве, где хранились наиболее важные документы, такие, например, как списки царей и эфоров. Геродот бывал в Спарте и имел возможность получать нужную ему информацию из первых рук, от своих друзей и гостеприимцев.
Кульминацией этого сражения, согласно Геродоту, стала борьба за тело Леонида. Геродот рассказывает о том редкостном упорстве, с которым оставшиеся в живых спартанцы бросились отбивать у противника тело своего царя: «За тело Леонида началась жаркая рукопашная схватка между персами и спартанцами, пока наконец отважные эллины не вырвали его из рук врагов (при этом они четыре раза обращали в бегство врага)» (VII, 225).
Как не раз уже отмечалось в современной научной литературе, эта борьба за тело Леонида очень напоминает борьбу троянцев и греков за тело Патрокла в «Илиаде»[113]. Как полагает М. Флауер, Геродот, говоря о многократных атаках спартанцев, мог сравнивать их доблесть с отчаянным мужеством ахейцев, сражавшихся за тело Патрокла. «Возможно, замечание Геродота о том, что греки четыре раза обращали в бегство врага, — это знак того, что, несмотря на свое поражение, они превзошли в мужестве ахейских героев, которые сражались под Троей. Это тем более важно, что спартанцы сражались в отсутствие самого Леонида и не имели Ахилла, чтобы помочь им»[114].
С подходом отряда Гидарна, зашедшего в тыл грекам, у них больше не оставалось никаких шансов на спасение. Уже после гибели Леонида последние защитники Фермопил предприняли единственно возможный в такой ситуации маневр — «отступили в теснину и, миновав стену, заняли позиции на холме… Здесь спартанцы защищались мечами, у кого они еще были, а затем руками и зубами, пока варвары не засыпали их градом стрел, причем одни, преследуя эллинов спереди, обрушили на них стену, а другие окружили со всех сторон» (Her. VII, 225). Так закончилось сражение при Фермопилах.
Диодор, следуя Эфору[115], приводит совершенно иную, более романтическую картину последнего сражения Леонида. У него бой происходит ночью в лагере персов, куда под покровом темноты проникли греки и, перебив огромное число врагов, ворвались в палатку персидского царя. Вот что об этом пишет Диодор: «Итак, они в соответствии с приказом сомкнутым строем еще ночью во главе с Леонидом напали на лагерь персов; варвары же в результате внезапного нападения и незнания в большом замешательстве беспорядочно выбегали из палаток и, полагая, что те, кто отправился вместе с трахинийцем (предателем Эфиальтом. — Л.П.), погибли и все эллинское войско обрушилось на них, были охвачены страхом. Поэтому-то многие были убиты воинами Леонида, а еще больше погибло скорее от своих, чем от врагов, из-за незнания обстановки. Ведь ночь не позволяла установить истину, а замешательство, охватившее войско, как и следует в этом случае, принесло ужасное кровопролитие; убивали друг друга, так как обстоятельства не давали возможности осмотреться, тем более что не было ни указаний начальника, ни условий, чтобы спросить о пароле, и вообще не было твердости мысли. Итак, если бы царь оставался в палатке, легко был бы убит эллинами, и тогда вся война быстро подошла бы к концу; однако Ксеркс выскочил из палатки, как только возник шум, а эллины, ворвавшись в нее, убили почти всех, кого там застали. Так как была ночь, они, естественно, бродили по всему лагерю в поисках Ксеркса; с наступлением же дня истинное положение дел обнаружилось…» (Diod. XI, 10).
Эфор полагал, что если бы Ксеркс был найден и убит, война немедленно была бы закончена (Diod. XI, 10, 3). Версия Эфора отличается очень многими деталями от версии Геродота. Встает вопрос, где Эфор нашел сообщение о ночной атаке? Общее мнение заключается в том, что Эфор просто выдумал историю с ночной атакой от начала и до конца, желая сделать свой рассказ более увлекательным и колоритным[116]. Как замечает профессор Кембриджского университета Николас Хэммонд, «ночная атака была фантазией. Ведь лагерь Ксеркса лежал в пяти милях от тогдашнего русла реки Сперхей»[117]. Но, возможно, в рассказе о ночном нападении греков на персидский лагерь все же есть историческое зерно.
Где в таком случае Эфор получил свою информацию об этом? Это, конечно, могла быть устная традиция, независимая от Геродота. М. Флауер, посвятивший специальную статью поискам возможного источника Эфора, считает, что «историк сам назвал более раннего автора. В конце своего рассказа о битве при Фермопилах Диодор (XI, 11,6) цитирует несколько строк из какой-то лирической поэмы Симонида Кеосского… Видимо, Эфор использовал лирику для уточнения и дополнения Геродота. Как известно, Симонид написал поэмы обо всех великих битвах Греко-персидских войн… Эти поэмы, возможно, стали главным источником для любого более позднего писателя, который желал оспорить Геродотову версию событий»[118].
Рассказ о ночной
