Бразилия. Полная история страны - Фернандо Нуньес Корвалью
Тем не менее противникам возврата к старым порядкам удалось провести через Генеральную ассамблею «Дополнительный акт» к конституции 1824 года, принятый в июле 1834 года. Этот акт упразднил насквозь консервативный Государственный совет, заменил регентский триумвират одним регентом и создал вместо «декоративных» провинциальных хунт законодательные ассамблеи, наделенные более широкими полномочиями (в частности, правом утверждения местных бюджетов). Новым регентом стал умеренный либерал, точнее – конституционный монархист Диогу Фейжо, прежде занимавший пост министра юстиции. Таким образом, пока Педру Второй готовился к правлению, его полномочия несколько урезали, правда спокойнее в государстве от этого не стало – одно восстание сменялось другим. «Наши основы шатаются, империи угрожает опасность, – сказал Фейжо в 1836 году, – вулкан анархии может уничтожить ее…».
Нет смысла уделять внимание каждому восстанию периода регентства, но об одном все же следует упомянуть. В сентябре 1835 года началось восстание на крайнем юге Бразилии, в провинции Риу-Гранди-ду-Сул, получившее названия «Война Фаррапус» и «Революция Фарропилья»[75]. Местные скотоводы были недовольны конкуренцией со стороны Уругвая и Объединенных провинций, предлагавших говядину по более низким ценам, а пастухи-гаучо и батраки-агрегадос, практически низведенные до положения рабов, хотели для себя лучшей жизни и уменьшения налогового бремени. Когда верхи и низы общества едины в своих стремлениях, успех не заставляет себя долго ждать. В сентябре 1836 года повстанцы создали свое государство – Республику Риу-Гранди, девизом которой стало: «Свобода, равенство, человечность!». Самопровозглашенная республика, поддерживаемая Уругваем, просуществовала до марта 1845 года – нешуточный срок! – и вернулась к Бразилии с согласия ее правительства и граждан, измученных длительной войной и сознававших отсутствие политических перспектив. К слову, раб, вступавший в республиканскую армию, получал свободу.
Педру II (1875)
Педру Второй был не по годам умен, так что ради спокойствия в государстве его привели к правлению раньше положенного срока. 23 июля 1840 года Генеральная ассамблея официально признала его совершеннолетним, а годом позже состоялась коронация. Спокойнее в Бразилии не стало, но надо отдать Педру должное – он всячески старался достичь стабильности в своей империи. Но монархия уже изжила себя и держалась лишь потому, что подданные выражали свое недовольство порознь, а не сообща – восстаний было предостаточно, но ни одно из них не охватило всю страну, и властям всегда удавалось загасить пламя недовольства, пусть даже и не сразу, как это было с республикой Риу-Гранди.
Разумеется, в силу своей молодости и неопытности Педру попал под влияние придворной группировки, возглавляемой крайне консервативным сенатором Аурелиано де Соуза и Оливейра Коутиньо. По его настоянию Педру издал указ о восстановлении Государственного совета и произвел ряд кадровых перестановок, заменяя либералов реставрационистами. Войдя во вкус, консерваторы решились на рискованный шаг – 1 мая 1842 года правительство распустило Палату депутатов, в которой преобладали либералы. Ответом на это стало очередное восстание в провинциях Сан-Паулу и Минас-Жерайс. К сентябрю восстание удалось подавить, но консерваторам был преподан хороший урок, а кроме того, восстание показало, что либеральные идеи разделяют многие представители бразильской элиты. В Минас-Жерайсе повстанцев возглавил сенатор и президент провинции Жозе Фелисиано Пинто Коэльо да Кунья, а в Сан-Паулу лидером восстания стал генерал Рафаэль Тобиас де Агиар, бывший один из крупнейших местных землевладельцев. В феврале 1844 года маятник качнулся в другую сторону – на смену консервативному правительству пришло либеральное.
С 1846 года Педру начал править самостоятельно. Правление Педру Второго представляло собой нескончаемое «сглаживание острых углов» во внутренней политике. С 1847 по 1889 год он сформировал и распустил тридцать министерских кабинетов, которые возглавлялись двадцатью тремя премьер-министрами (эту должность, как уже было сказано выше, учредил он). Идеалом Педру было такое правление, при котором император мог бы просто наблюдать за тем, что творится в его государстве, не прикладывая никаких усилий для умиротворения страстей и консолидации общества.
Личная жизнь Педру Второго сложилась не лучшим образом. Подобно своему отцу он был «заочно» помолвлен с Терезой Кристиной, дочерью короля Обеих Сицилий[76] Франциска Первого. Присланный жениху портрет невесты оказался слишком комплиментарным, и при очном знакомстве Педру испытал разочарование, схожее с тем, что испытал его отец, увидев его мать. Но Педру все же женился на Терезе Кристине – долг есть долг! – и жили они если не счастливо, то, по крайней мере, во взаимоуважении. Любовь император находил на стороне, в том числе и у гувернантки своих дочерей, но не фраппировал общество своими интрижками так, как это делал его отец, – соблюдение приличий он ставил превыше всего. Сами восставшие всегда были не прочь объединиться с единомышленниками в других провинциях, но их призывы обычно не находили отклика в тех местах, где на текущий момент царило спокойствие.
Кстати, к середине XIX века Бразилия стала крупнейшим в мире экспортером кофе. Страна поставляла на внешний рынок более сорока процентов от мирового объема производства кофе, и доля кофе в национальном экспорте тоже составляла сорок процентов, такое вот совпадение. Кофе выращивали на юго-востоке и, надо сказать, для развития этого региона «волшебные зерна» имели гораздо бÓльшее значение, нежели золото.
Сельское хозяйство бразильцы вели по старинке, полагаясь на труд рабов и экстенсивные технологии. Еще 7 ноября 1831 года, с подачи регентского совета, бразильское правительство издало закон о запрете ввоза рабов в Бразилию, иначе говоря – о запрете работорговли. Закон начинался словами: «Все рабы, вступившие на территорию Бразилии или прибывшие в ее порты из-за границы, становятся свободными». Но пока речь шла не об освобождении живших в Бразилии рабов, а только о свободе для новоприбывших. Закон настолько шел вразрез с интересами крупных землевладельцев, этих столпов бразильского общества, что его попросту проигнорировали и продолжили ввозить в страну рабов, примерно по пятьдесят тысяч в год. Работорговцев никто не задерживал в портах и вообще никто не чинил им никаких препятствий, словно и не было никакого запрета. Единственными, кто проявлял беспокойство по поводу несоблюдения закона о запрете ввоза рабов, были британцы, изрядно поспособствовавшие его принятию, не из соображений гуманизма, а с целью устранения конкуренции со стороны португальских и бразильских работорговцев.
С одной стороны, владение рабами приносило выгоды, но с другой использование рабского труда стало тормозом на пути к прогрессу. Постепенно и до самых твердолобых сторонников рабства начало доходить, что труд человека, не заинтересованного в результатах, по определению не может быть высокоэффективным.
4 сентября 1850 года вышел новый закон, запрещавший работорговлю, и на
