Германская история: через тернии двух тысячелетий - Александр Иванович Патрушев
Повсюду ходили слухи, будто евреи отравляют колодцы, чтобы вызвать повальный мор. Поэтому будет справедливо, если они заплатят за это злодейство своим добром и даже жизнями. На этот раз евреи к тому же не могли надеяться на заступничество императора или епископов, как это происходило в эпоху Крестовых походов, когда жизни многих ни в чем не повинных людей были спасены. Евреи Нюрнберга за большие деньги приобрели императорскую охранную грамоту. Но магистрат города за еще большую сумму купил у Карла IV право отменить выданную им же самим грамоту. Когда после этого по Нюрнбергу прокатилась вакханалия кровавых расправ и поджогов, император нагло потребовал и получил свою долю имущества, награбленного у несчастных жертв. Во многих других немецких городах происходило то же самое. Чудом уцелевшие бежали на Восток, в Польшу и Литву, как уже делали это их предки в кон. XI в. Тамошние власти резонно полагали, что поток сравнительно образованных и умелых торговцев, лекарей, ремесленников принесет только пользу. Опустошенная эпидемией Германия оказалась вдобавок и почти «очищенной от евреев», если употребить тот оборот речи, который шесть веков спустя прочно вошел в нацистский лексикон.
Чума пожирала людей, но не природу. Опустели деревни, спрос на продукцию которых резко упал, заросли сорняками заброшенные пашни. С другой стороны, начался процесс укрупнения земельных площадей, оставшихся без умерших владельцев. Наследники, соседи, господа присоединяли эти земли к своим хозяйствам. Рабочих рук стало гораздо меньше, и они подорожали. Заработки в сельском хозяйстве резко возросли, а цены на продукты заметно упали. Чтобы удержать на селе крестьян и арендаторов, землевладельцы либо соглашались на послабления, либо пытались насильно воспрепятствовать их уходу. Поэтому после эпидемии в некоторых областях положение крестьян даже улучшилось, барщина и платежи были уменьшены, в других же, наоборот, чума привела к усилению закрепощения. К тому же с кон. XIII в. климат в Европе вновь ухудшился, на побережье Северного моря бушевали шторма, а вода покрывала все новые и новые участки суши.
Города, замкнутые в своих стенах со скученным населением, пострадали от чумы еще больше деревень. И в городском хозяйстве происходили схожие процессы — число рабочих рук уменьшилось, упали цены на ремесленную продукцию. Но выжившие горожане оказались владельцами выморочного имущества, орудий труда, сырья, готовых изделий, благородных металлов. Чума стала, таким образом, источником многих крупных бюргерских состояний. Начавшийся в XV–XVI вв. подъем ранних форм капитализма в ремесле, торговле, финансах, горном деле был заметно облегчен такой концентрацией богатств в руках немногих владельцев.
Религия и мистика
Еще до чумного нашествия религиозные и мистические темы занимали в немецкой литературе большое место, что было особенно заметно на фоне угасания придворной культуры после эпохи Штауфенов.
Размышления о смысле человеческого бытия, об отношении человека к божественной воле, поиски путей спасения души — все это и прежде интересовало людей. Страшное испытание еще более усилило тягу к метафизическим раздумьям о жизни и смерти. К тому же «черная смерть» не исчезла так же внезапно, как появилась, она возвращалась несколько раз, хотя и не столь свирепая. Людей охватывал страх, они чувствовали, что их жизни угрожала постоянная опасность, а спасение, как они верили, могло прийти только свыше.
Такой же страх вызывало еще одно — угроза с Востока. Турки, которые лишь недавно пришли из степей Азии, большими силами упорно продвигались вперед. Византийская империя, вернее ее остатки, прижатые к берегам Босфора и Мраморного моря, была обречена. Турки переправились через Дарданеллы, высадились на землю Европы и со всех сторон окружили Константинополь. Захватив Балканы, они угрожали уже и Центральной Европе. В 1396 г. под Никополем на Дунае турки наголову разгромили большое европейское рыцарское войско венгерского короля и будущего императора Сигизмунда, младшего сына Карла IV.
Чума и турки казались христианам двумя карами, ниспосланными Богом. В это время получает распространение францисканское учение о чистоте, отрешенности от земной суеты и отказе от материальных богатств, явно противоречившее корыстолюбию папства и его стремлению к участию в светских делах. «Немецкая мистика» доминиканских монахов и страстных проповедников Иоганна Таул ера и Генриха Сузо расходилась по всей Германии. Они были учениками выдающегося, самого глубокого и радикального представителя немецкой мистики Мейстера Экхарта (1260–1328). В основе его богословской системы лежало учение о сущности, которую он отождествлял с Богом. Он считал, что первым проявлением божественной сущности является природа, а в человеке различал чувственное начало и «искру» божественного огня, зажженного в душе. Эта искра заставляет человека стремиться к добру и бороться со злом. Но отдельные добрые поступки не делают человека святым. Наоборот, святость заставляет человека творить добрые дела. Человек, открывший в себе божественную искру, перестает быть обособленным существом, а созерцает непосредственно самого Бога в его первооснове и сущности, а не в раздробленности в отдельных творениях. По убеждению Экхарта, такое постижение в принципе доступно каждому человеку, если он освободится от грехов, отрешится от внешнего мира и углубится в самого себя. Учение Экхарта подрывало безраздельно господствовавшие до него чисто схоластические построения, и поколебало прежний идеал религиозной жизни — святые дела под руководством и наблюдением церкви.
Повсеместно возникали полусветские-полумонашеские братства, целью которых являлись нравственное самосовершенствование и воспитание народа. Особенно популярными были братства бегардов, бегинок, а прежде все братство «Братья и сестры общей жизни», которое занималось устройством школ, переписыванием и распространением книг. В этом обществе возникло оригинальное религиозное учение «новая набожность», где еще довольно гуманно проступала идея свободы человека в вопросах веры и его самостоятельности даже перед Богом. В противовес католицизму, все эти сектанты утверждали, что, совершая добрые дела и ведя аскетическую жизнь, человек может сам познать божественное откровение и не нуждается в посредничестве церкви.
Для представителей торгово-ремесленных бюргерских слоев была характерна глубокая внутренняя набожность. Духовные запросы органично сочетались с ростом знания и сноровки в торговле и финансовых делах, которые требовали хотя бы небольших навыков чтения, письма, счета. Задолго до Лютера по Германии ходили сотни
