Детективы Столичной полиции. История. Методы. Личный состав (СИ) - Светозар Чернов
Констебль мог произвести арест по обвинению в совершении уголовного преступления в любом месте в любое время дня и ночи, и, в случае измены, фелонии или нарушения общественного порядка, в воскресенье.
В некоторых случаях он мог даже взломать дверь в доме, но к таким действиям все полицейские и судебные руководства призывали обращаться только в крайнем случае и только после объявления о своем намерении это сделать. Двери могли быть выставлены для ареста человека, совершившего фелонию или нанесшего опасную рану, либо для предотвращения совершаемого убийства, либо если на виду у констебля (или в пределах слышимости) там была учинена драка, а также в случае попытки укрыться в доме с целью избежать законного ареста.
В последнем случае судьи на непрерывную после совершения преступления погоню отводили констеблю не более трех часов, время более трех часов считалось уже слишком продолжительным и для продолжения преследования требовался ордер магистрата. В целом, двери не могли быть взломаны по ордеру, за исключением ордера, выписанного за совершение фелонии или в связи с разумным подозрением в свершении оной, а также для водворения порядка или обеспечения хорошего поведения.
В любом случае, где одной из сторон была королева, такое право непременно давалось. Частному лицу запрещалось взламывать двери, кроме как ради предотвращения убийства.
Арест по подозрению
Рисунок из газеты "Pictorial News", 1888
Допрос арестованного, как указывал Андерсон, был одним из наиболее болезненных с юридической точки зрения для полиции. Обвиняемый имел привилегию не свидетельствовать против себя самого, поскольку с точки зрения состязательного процесса он был стороной, участвующей в споре, а раз так, дача показаний была не его обязанностью, а его правом.
Однако с точки розыскного процесса обвиняемый был источником доказательств, когда давал показания по предмету доказывания. Эта двойственность положения подсудимого привела к тому, что ответчик был признан вообще "некомпетентным" свидетельствовать на суде. Но до того как полицией предъявлялось обвинение подозреваемому, с ним можно было обходиться как с обычным свидетелем, и часто это был единственный шанс для детективов получить от него необходимую для дальнейших розыскных мероприятий информацию.
При этом было бы наивным полагать, что полицейские чрезмерно церемонились с преступниками на допросах. Поскольку полиция выступала в качестве предъявителя уголовного иска, ее действия были направлены на получение обвинительных доказательств, и хотя пытки были запрещены, весьма обычными, особенно до реформ Винсента, были грубое обхождение с молчавшими подозреваемыми с целью вынудить их к признанию и угрозы использовать их отказ отвечать на вопросы как доказательство против них.
Сдерживало полицию только право судей самим решать, доверять ли показаниям полицейских чиновников и допускать ли собранные ими свидетельства в качестве доказательств. Проблема с исключением подготовленных полицией материалов из доказательств оказалась настолько велика, что в 1881 году Говард Винсент составил и издал "Полицейский кодекс и руководство по уголовному праву", многословное и поучительное введение к которому под названием "Обращение к констеблям при исполнении обязанностей" написал известный судья сэр Генри Хокинз из Высокого суда правосудия.
Одной из главных целей этого издания было дать полицейским детективам руководство по допросам подозреваемых, и в течении всей деятельности Шерлока Холмса книга Винсента, несмотря на множество недостатков, была наиболее авторитетным справочником по этому вопросу.
Только в 1912 году ему на смену пришли "Правила судей", появившиеся в ответ на требование министра внутренних дел от судей королевской скамьи выпустить разъяснение правил проведения арестов и допросов подозреваемых, которые бы позволили полиции избежать недопустимости любых свидетельств, собранных ею. Большей частью эти правила основывались на уже опробованной полицейской и судебной практике, существовавшей в предыдущие десятилетия.
"Эти правила не имеют силу закона, — разъяснял в 1918 году судья Высокого суда Дж. Лорен в деле "Король против Воисина". — Они — административные указания, соблюдение которых полицейские власти должны предписать своим подчиненным как способствующих справедливому отправлению правосудия. Важно, чтобы они так и делали, поскольку заявления, полученные от арестованных вопреки духу этих правил, могут быть отклонены судьей, председательствующим на процессе, в качестве свидетельства."
Но даже "Правила судей" сохранили двойственное толкование многих важных вопросов. Так, с одной стороны, они разрешали полиции, сделав предостережение, допрашивать без предъявления обвинения любого человека в целях обнаружения того, кем было совершено преступление. И в то же время формально правила не признавали за полицией юридического права задерживать и подвергать допросу до предъявления обвинения, а после предъявления обвинения прямо требовали повторить предостережение и запрещали какие-либо допросы обвиняемого, кроме как в исключительных случаях.
Исключение ответчиков из участия в уголовном процессе доставляло неудобства не только полиции, но и защите, поэтому в "Акте о поправках к уголовному закону" 1883 года практика, когда ответчик мог давать свои показания на суде, не принося присяги, уже признается как действительная (хотя на судах квартальных сессий и в Верховном суде ответчик мог это делать только с 1891 года).
К 1898 году свидетельствование на суде ответчиков, при сохранении права на молчание, в свою защиту распространилось на все преступления, поэтому "Закон об уголовных свидетельствах" 1898 года отменил возможность делать заявления не под присягой и предоставил обвиняемому право выступать в качестве свидетеля и давать показания.
Этим же законом добровольное признание подсудимого, сделанное в полиции, было признано доказательством, годным для обоснования обвинения при свидетельствовании о нем полицейского в суде. Право на молчание при этом сохранялось, но если подсудимый готов был повторить признание во время самого судебного процесса, тогда он допрашивался как свидетель и нес уголовную ответственность за дачу ложных показаний и за отказ отвечать на вопросы суда.
© Светозар Чернов, 2009
Часть 3
Первой судебной инстанцией, перед которой представал арестованный, был суд магистратов (в Лондоне они назывались полицейскими судами). На то, чтобы доставить подозреваемого к магистрату, полиции отводилось не более суток.
Главной целью предварительного следствия, проводимого магистратом, было удостовериться: предъявлены ли обвинителем достаточные причины для содержания обвиняемого под арестом. Если магистрат не считал обвинение достаточно обоснованным для передачи дела в уголовный суд, арестованного обычно отпускали на неделю под "полицейский залог". Через неделю он должен был вновь явиться к магистрату, а полиция за это время — собрать необходимые свидетельства и улики.
Первое заседание нового магистрата: "Обвинялся ли подсудимый в каких-нибудь преступлениях прежде?" Рисунок из журнала "Панч", 1896
Предварительное слушание дела в суде магистратов и решение о передачи дела в суд следующей инстанции начинали собственно судебный процесс. Однако
