Лондонская полиция во времена Шерлока Холмса - Светозар Чернов

Единственная неприятность, которую я имел, была с головорезами и старыми преступниками, людьми, которые испытали когда-то тюремную жизнь и боятся возвращения под арест. Опытные воры, как известно, открывали наручники без ключа, ударом той части, что содержит пружину, о камень или что-нибудь твердое.

Вспомните, что когда печально известный преступник "Чарльз Пис" доставлялся в Лондон поездом, он исхитрился, хотя и был в надетых наручниках, сбежать через окно вагона. Когда его схватили, было замечено, что он освободил свои руки.

№ 12. — Восточные наручники

Однажды я привозил из Лейта австрийского моряка, который был обвинен в том, что вспорол брюхо своему приятелю, а поскольку я полагал, что имел дело с имеющим дурной характер типом, я надел на него наручники. Естественно, он нашел такое ограничение движения утомительным, и во время нашей поездки он неоднократно просил меня снять их, обещая, что он не будет предпринимать никаких попыток убежать. Искренность его манеры тронула меня и я освободил его, весьма удачно для меня самого, поскольку я заболел прежде чем добрался до Лондона, и, как это ни странно может показаться, за мной ухаживал самым сочувственным образом человек, который зарезал такого же человека.

В Бельгии использование наручников полицейскими полностью запрещено. На заключенных надевают наручники только по приведении их перед Juge d'Instuction или Procureur du Roi, и при переводе из суда в суда. На женщин никогда не надевают наручники в Англии, но на континенте это не такое уж редкое явление.

Касательно наручников вообще, по моему мнению не одно из тех изобретений, что я упомянул как использующиеся в настоящее время, не является достаточно легким в применении. В чем убежден каждый офицер в детективных силы, так это в том, что ему нужно легкое, портативное устройство, при помощи которого он может без посторонней помощи взять под арест человека, каким бы сильным тот не был.

Сам я советую такое использование, при котором преступника туго сковывают за спиной, захватывая руки сразу выше локтевых суставов. Такое устройство не причинит ему никакой ненужной боли, в то же время освободив офицеров от той части их обязанностей, которая является особенно неприятной, то есть длительной борьбы с грубыми и дикими хулиганами.

№ 3. — Модель «NIPPERS»

Я не могу удержаться и не рассказать небольшого пикантного анекдота, поведанного французским коллегой, который имел задание произвести арест и прибыл неожиданно для этого человека. К сожалению, его не снабдили наручниками и поэтому он был в некотором затруднении, но, будучи сообразительным малым, он сам придумал эффективную уловку.

Вынув свой нож, он обрезал пуговицы арестованного, которыми были присоединены его подтяжки, таким образом дав рукам этого человека занятие и предупреждая быстрый побег. Я обязан мсье Горону, шефу Детективного отдела в Париже и другим коллегам некоторыми экземплярами, воспроизведенными здесь мною.

Сэр Роберт Андерсон

«Шерлок Холмс:

детектив с точки зрения Скотланд-Ярда»

Статья эта была опубликована 2 октября 1903 года в журнале «T.P.'s Weekly», издававшемся Т.П. О'Коннром. Ее автором был вышедший за два года до того в отставку и посвященный в рыцари Роберт Андерсон, известный теолог-милленарий, теоретик по вопросам тюремной системы и полицейский практик, сперва более 20 лет бывший одной из самых видных фигур в борьбе против ирландских террористов (в 1860-1880-х гг.), а с 1888 по 1901 год возглавлявший уголовный сыск в Скотланд-Ярде. Упоминаемый в тексте Чарльз Рид (1814–1884), почти забытый сейчас, но невероятно популярный в то время писатель-беллетрист.

В таком вопросе, где-то сказал, что создание характера является замечательным доказательством гениальности писателя. И если судить по этому критерию, создатель Шерлока Холмса должен занимать высокое место среди современных авторов беллетристики. Его успех, кроме того, является в некотором смысле величайшим хотя бы потому, что его герой лишен каких-либо черт, которые делают личность привлекательной или отталкивающей. Шерлок Холмс интересует нас, но никто не испытывает по отношению к нему восхищения или ненависти. И нет в нем ничего, что возбудило бы в нем энтузиазм, который порождает великие или прекрасные или щедрые дела. И все же его имя прочно вошло в язык, и в этом смысле он бессмертен.

Эта популярность, конечно, происходит в значительной степени из-за несколько болезненной тяги к “детективным историям". “Преступление — вещь повседневная. Логика — редкая", — как говорит в одном случае Шерлок Холмс своему другу. И по тому же самому поводу добавляет: “А у вас курс серьезных лекций превратился в сборник занимательных рассказов.”

Но даже сэр А. Конан Дойл не смог бы превратить курс лекций по логике в очаровательную “книгу для легкого чтения”. "Логика" без "рассказов" была бы явной неудачей, а без "логики" эти "рассказы" будут иметь всего лишь бедный успех.

Именно комбинация этих двух составляющих увлекла публику. Особенную привлекательность различных рассказов нужно искать не просто в событиях, которые показывают способности Шерлока Холмса как первоклассного детектива, но также и в методах, которыми эти описанные результаты достигнуты. Именно от этого зависит особый волнующий интерес в рассказе.

Действительно, элемент преувеличения нередко присутствует, что не подразумевает никакого умаления искусства автора. Ибо он является большей частью допустимой гиперболизацией в этом ремесле и поэтому не может раздражать. Иногда, конечно, границы эти преступаются; ибо рассказы эти, разумеется, имеют неравноценное качество. В качестве примера можно привести "Постоянного пациента".

Совершенно неправдоподобная часть с чтением мыслей, которой рассказ начинается, намекает на то, что автор был в весьма странном настроении, когда он сочинял его, и продолжение оправдывает этот диагноз. Можно принять совместное проживание, которое преступник Саттон устроил с доктором Тревельяном, а также то, что он был выслежен товарищами-преступниками, которых он предал. Но все это только делает дальнейшие события еще более безнадежно безрассудными. Так как они обложили сообщника в доме, их