Богуслав Суйковский - Листья коки
- "Главному ловчему докладывает камайок из Пукальпо, - тяжело дышал гонец. - Я нахожусь в сухом овраге. Стада гуанако пытались прорваться. Мои люди идут сплошной стеной и задержали их".
Чуть ли не в то же мгновение прибыл еще один часки.
- "Главному ловчему докладывает Кохе, тысячник. Я со своими людьми перекрыл овраг с черными стенами. Зверя очень много. Мы его не выпустим".
Кахид удовлетворенно кивнул. Конечно, при этом направлении ветра зверь побежит именно сюда.
Синчи, стоявший за ловчим, слышал донесение, но он так внимательно следил за стадами на равнине, что почти не обратил внимания на гонца. Облава идет хорошо, все благополучно. Сухой овраг и овраг с черными стенами - это самые важные пункты. Именно здесь звери будут пытаться вырваться из западни. А судя по всему, стада сильные и многочисленные.
Неожиданно Синчи весь похолодел. Сухой овраг и рядом овраг с черными стенами... Ему хорошо знакомы эти места!
Он повернулся к ловчему.
- Господин, беда! Цепь облавы может разорваться! Вот здесь!
Он нарисовал веткой на песке оба оврага. Там, где они соединяются друг с другом, есть скала с пологим склоном.
Если зверей погонят по оврагам, то они неизбежно окажутся у этого склона. И смогут выскочить на плоскогорье и уйти от погони! Для них этот пологий склон весьма незначительное препятствие.
Ловчий понял, какая опасность им угрожает. Он быстро взглянул на солнце, определяя время. Облава продолжается в том же темпе. Прежде чем гонец доберется до цепи гонщиков и новый приказ дойдет до тех, что вступили в овраги... Проклятье! Оба часки умчались, при нем один только Синчи. Но ему не удастся остановить людей в обоих оврагах. А в это время звери обнаружат путь к спасению!
Кахид тотчас же принял решение и обратился к Уйракоче, командиру отряда дворцовой гвардии, сопровождавшему властелина. Быстро, глотая слова, он объяснил Уйракоче, что происходит. Времени мало, каждая секунда дорога, и никого нет, кроме гвардейцев.
Уйракоча поймал благосклонный взгляд Уаскара и тотчас же отдал приказ. Колонна, вместе с которой проводником пойдет Синчи, немедленно двинется "к востоку. С Уаскаром остается лишь несколько придворных и стражей-телохранителей со связками легких дротиков.
Отряд дворцовой гвардии продвигался очень быстро. Однако Синчи представлялось, что даже черепаха и та ползет гораздо проворнее. Стада, появившиеся вдали, казалось, все направлялись в одну сторону - к оврагам, завершавшимся спасительным для животных склоном.
О да! Солнце не зажгло священного огня в день Райми, а девушку, принесенную в жертву, боги, видимо, не приняли, так как он, Синчи, подменил распоряжение. Ведь должна была погибнуть не дева Солнца, а Иллья.
Теперь Инти, бог Солнца, а также бог Ветра будут разгневаны и охота не удастся. А потом проявит свой гнев бог Земли, сотрясая горы, разрушая дома. Начнется голод, и все лишь потому, что он, Синчи, подменил имя. Передал ложный приказ. Он пытался обмануть самих богов. Он обманул их, чтобы спасти Иллью.
Сжав губы, хмурый и сосредоточенный, он бежал впереди отряда. Хорошо. Пусть боги ниспошлют кару. Пусть будет голод, пусть будет землетрясение, но пусть Иллья останется в живых. Только это важно.
Синчи остановился на краю какой-то расселины, показал рукой на пологий склон скалы на другой стороне и принялся быстро объяснять Уйракоче:
- Здесь сухой овраг. А там - скала, о которой я говорил. О господин, высокий господин, там стада гуанако! Там, на склоне! И вигони! Они уже бегут к плоскогорью! Боги, мы прибыли вовремя!
Воины рассыпались цепью и устремились вперед, словно в гущу битвы. Плотной цепью они окружили пологий склон, Десятка полтора гуанако успело к этому времени подняться по скале и уйти в горы, но остальные пали под копьями гвардейцев. Стада, плотно сбившиеся у подножия скалы, кружили на месте, животные не решались теперь идти вверх.
Когда воины, разгоряченные охотой, кинулись на скалы, стада повернули и устремились в обратном направлении.
Синчи перевел дух и отер пот с лица. Уйракоча знает, как поступить. Он быстро выдвинет всех своих воинов вперед и наглухо закроет образовавшуюся брешь. Полтора десятка животных ушли, но это пустяк по сравнению с теми тысячами, которых настигли в оврагах.
Синчи повернулся и отправился к ловчему. А может быть, боги все-таки приняли жертву и уже сменили гнев на милость? Когда начиналась охота, появилась радуга. Самый священный и самый отрадный знак.
Синчи добежал до черной скалы, задыхаясь, весь в поту, но лицо его сияло. Ловчий Кахид бросил на него взгляд, кивнул и тотчас же отвернулся. Он был доволен - дворцовой гвардии удалось закрыть единственную брешь; теперь уже не было сомнений: охота окончится удачно.
Стада гуанако и вигоней, словно морские волны, время от времени выплескивались из оврагов, но, натыкаясь на цепь охотников, тотчас же откатывались назад и снова кидались к выходу, прегражденному загонщиками. В оврагах их скапливалось все больше и больше. Они то кружили на месте, то замирали, вытянув длинные шеи, то снова обращались в напрасное бегство.
Со всех сторон их теснили цепи преследователей. Люди кричали, звенели копья и щиты, пылали факелы. Наконец все животные ринулись в одном направлении, туда, где не слышалось шума, где их ждал Уаскар со своими придворными.
Сам сын Солнца вскоре забыл обо всем на свете и только радостно вскрикивал. Он неустанно метал копья, бил почти без промаха, телохранители едва успевали ему подавать их. Он издалека сразил ягуара, пересекавшего ущелье, а когда показался черный медведь, правда не такой громадный, как тот, которого видели здесь когда-то Кахид и Синчи, властелин выхватил из рук ловчего тяжелое копье, спрыгнул со скалы и поразил медведя прямо на глазах всей свиты. Ловчий улыбнулся Синчи. Он уже не сомневался теперь, что сын Солнца будет удовлетворен этой охотой.
Внезапно он нахмурился. Что-то обеспокоило Кахида, он тревожно всматривался вдаль, за линию облавы.
- Разве Уйракоча уже распорядился отозвать своих людей? - удивился он.
- Нет, господин. Он рад, что помог охоте, так как здесь...
- Однако он приближается! Гляди!
Синчи тоже обернулся. Вдали, на широком нагорье что-то поблескивало в лучах солнца. Да, бесспорно, сюда шли вооруженные люди.
- Да, господин, идут. Но... только это не достопочтенный Уйракоча. У того всего лишь две сотни людей, а там движутся...
Он умолк. У Кахида тоже было прекрасное зрение, и он понял, что происходит. С вершины горы приближалось целое войско, в полном боевом порядке, готовое к схватке. Над головной частью отряда, где снаряжение воинов ярче всего поблескивало на солнце, плыло большое знамя. Оно реяло на ветру, и семь красочных полос, чередующихся в том порядке, в каком они сменяют друг друга на радуге, видны были уже вполне отчетливо.
Знамя с радужными полосами?! Знамя, которое несут только над головою самого сапа-инки? Что это значит?
Ловчий вскочил на край скалы. Как раз в этот момент новое стадо вигоней вынырнуло из оврага, и Уаскар, целиком поглощенный охотой, сбросил панцирь и шлем, чтобы ничто не стесняло его движений. Он метал копья одно за другим, радостно вскрикивая после каждого удачного удара. И почти каждый его удар был удачным.
Ловчий подошел к властелину.
- Сын Солнца, соблаговоли оглянуться назад! О сын Солнца!
Когда Уаскар только гневным взмахом руки отогнал дерзкого, Кахид торопливо бросил несколько слов на языке инков.
Сын Солнца, сапа-инка Уаскар, владыка мира, теперь грозно сдвинув брови, обернулся, все еще сжимая в руках копье.
- Что ты говоришь?
- Что это за войско, сын Солнца, движется под твоим знаменем?
- Не понимаю. Эй, Уйракоча!.. Ах да, он ведь ушел. Тупак-Уальпа, что это за войско?
Второй предводитель дворцовой гвардии спокойно глядел вдаль.
- Это сын Солнца, сапа-инка Атауальпа, старший сын Уайны-Капака, властитель Кито, идет, чтобы взять в свои руки принадлежащий ему город Куско, - ответил он, вызывающе глядя в глаза своему недавнему повелителю.
Уаскар медленно опустил зажатое в руке копье.
- Атауальпа? Ведь были вести, что он остановился в Кахамарке. Что он хочет помириться...
Он резко бросил стоящему подле него придворному:
- Подай мне льяуту, венец с перьями священной птицы коренкенке и мой золотой топор!
Однако Тупак-Уальпа жестом остановил придворного.
- Не надевай отличий сапа-инки, Уаскар! - сурово сказал он. - Один только сын Солнца Атауальпа имеет право на них!
- Предатель!
- Я следую за старшим, который один имеет право на трон.
Уаскар огляделся по сторонам. Большинство придворных рассеялось, часть сгрудилась возле Тупак-Уальпы. Только ловчий Кахид остался рядом с прежним властелином. Никто уже не обращал внимания на животных, которые все чаще прорывались на плоскогорье, но, завидев приближающуюся массу людей, снова бросались в сторону.
