Эдуард Кондратов - Птица войны
Успев схватить с земли ружье, Тауранги огляделся и запрыгал по склону к тропе, по которой ушли его друзья.
* * *
... Некоторое время Генри слышал лишь гулкий стук сердца.
- Сверни влево, Тириапуре, влево! Разведчики уже прошли! - опять прокричал у них над головами зычный голос.
Раздался шорох удаляющихся шагов, и все стихло. Генри тихонько выглянул. Вполоборота к пещере стояли два маори в коротких плащах и с пучками зеленых перьев в волосах. Опустив приклады на землю, они смотрели на тропу, по которой тянулась нескончаемая вереница воинов. Скуластое, грубоватое лицо одного из них было Генри знакомым. Он наморщил лоб и вспомнил: Тириапуре, тот самый, что конвоировал его в деревне ваикато. Сейчас к спиралям его татуировки прибавились желтые и алые разводы боевой раскраски, отчего выражение лица стало страшным, как у идолов на столбах.
"Нет уж, лучше нам больше не встречаться", - подумал Генри, с облегчением убедившись, что ваикато не обращают ни малейшего внимания на пещеру.
Маленькая ладонь тронула его плечо. Генри опустился грудью на землю, подсунул кулак под подбородок и задумался.
- Хенаре, что там? - услышал он жалобный шепот девушки. - Они схватили Тауранги, да? Они несут на копье его голову, Хенаре?
- Нет, Парирау, нет, - торопливо отозвался Генри. - Тауранги убежал. Ваикато идут печальные. Скоро их встретит войско Те Нгаро, вот увидишь.
Ему показалось, что фыркнула рассерженная кошка. Это Парирау выразила свое презрение к врагам.
- Трусливые ящерицы, - забормотала она. - Их печенкой мы накормим наших псов, дети будут катать в пыли их головы. Они будут прислуживать нашим рабам...
В темноте Генри не мог рассмотреть выражение ее лица, но мысленно представил себе округлившиеся черные глаза, сердито раздуваемые ноздри и забавно оттопыренные от возмущения пухлые губы. Ему вдруг стало и смешно, и грустно оттого, что эти жестокие слова произносила совсем юная и по натуре своей добрая и ласковая девушка.
"Но ведь она выросла среди людей, для которых война, убийства, насилие естественный образ жизни, - подумал он. - Другого она не знает. И не узнает никогда, если ей не помочь. Если б я был среди них..."
И снова он увидел себя маорийским вождем в окружении подданных, благоговейно внимающих его словам. Парирау стояла рядом с ним...
Парирау тихонько всхлипнула.
- Что с тобой?
Она не ответила. Затаила дыхание, потом снова всхлипнула, и так горестно, что Генри, не выдержав, ласково, как ребенка, погладил ее по голове.
- Все будет хорошо, Парирау...
Нащупав руку Генри, девушка потерлась о нее мокрой щекой.
- Хенаре, - жалобно сказала она. - Я плачу о Тауранги. Все время думаю о нем. Ваикато убили его. Ох, Тауранги мой!.. Самый храбрый и самый быстрый... Хенаре, я не могу больше оставаться здесь. Я должна знать, что с ним. Не бойся, Хенаре, ваикато ушли...
Ему было мучительно стыдно. Не оттого, что девушка заподозрила его в трусости.
Думая о себе и Парирау, он ни разу не вспомнил о друге, оставшемся среди врагов...
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
повествующая о походе Хеухеу-о-Мати
- Ворота войны открыты, и теперь не до мирной жизни, - с пафосом пропищал тучный старик, и сотни сильных мужчин, отбросив копалки и сети, с нетерпеливой радостью схватились за ружья, копья и палицы. Древняя пословица в устах Хеухеу-о-Мати возвещала начало сезона войны.
Вождь племени ваикато враждовал с соседями всю свою долгую жизнь. На счету его воинов было немало и громких побед и жестоких поражений, бывали и упорные битвы, кончавшиеся ничем, когда обе стороны, обескровив друг друга, с убитыми и ранеными на плечах расходились по своим деревням. Так было, например, в позапрошлом году после неудачного похода старого вождя на земли своего исконного врага Те Нгаро. Войску Хеухеу-о-Мати не удалось застать соседа врасплох, и нгати успели скрыться за неприступными стенами маорийской крепости. Несмотря на огромное преимущество в количестве ружей, войско ваикато проторчало без толку два дня перед крепостными рвами и, потеряв около двух десятков воинов убитыми, вынуждено было убраться восвояси под язвительные насмешки осажденных.
На этот раз Хеухеу-о-Мати рассчитывал на верный успех. Во-первых, в нарушении маорийских традиций, он предпринял свой поход раньше окончания посадки кумары и потому был уверен, что нападения в деревне Те Нгаро никто не ждет. А во-вторых, вернувшиеся ночью разведчики донесли, что сам Те Нгаро третий день гостит где-то в соседнем племени и что мужчины нгати продолжают благодушно ковырять копалками общинные огороды.
Итак, враг к войне не был готов, и мысль об этом не могла не тешить сердце мстительного старика. Сделав ставку на внезапность атаки, он не слишком заботился о предосторожностях - быстрота марша была важнее всего. И когда авангардный отряд обнаружил на перевале какого-то бесстрашного, очень меткого паренька, старый вождь приказал десятку воинов окружить скалу, а двум хокофиту, то есть двум отрядам по сто сорок человек, двигаться вперед с прежней скоростью, чтобы ворваться в деревню нгати до наступления сумерек.
* * *
Так вот и получилось, что Тауранги, успешно отстреливаясь со скалы от наседавших ваикато, очень скоро оказался в тылу передовых отрядов войска Хеухеу-о-Мати. Враги теперь были не только сзади, но и впереди, и единственным шансом спастись было бегство через нагроможденные обвалом кучи базальта. Увидев, что юноша карабкается по каменной россыпи, ваикато открыли беспорядочную пальбу. Но то ли стрелки чересчур горячились, то ли виной была предусмотрительность Тауранги, сбивавшего их с прицела неожиданными остановками и прыжками, но ни одна пуля ваикато не достигла цели. Не прошло и четверти часа, как юноша уже был вне досягаемости ружейного выстрела, а чуть позже и вовсе скрылся из глаз, нырнув в папоротниковую поросль, уже успевшую подняться после обвала.
Почувствовав себя вне опасности, Тауранги позволил себе передышку. Он не устал, но очень уж саднило задетое палицей плечо и ныли ободранные ноги.
Он сел на землю и, вслушиваясь в каждый шорох, исследовал свой первый военный трофей.
Ружье ему не понравилось. Оно было слишком новым. Казалось, из него еще не стреляли: ни в стволе, ни в пазах затвора Тауранги не нашел следов пороховой гари. "Придется очень долго учить его стрелять, - огорченно думал Тауранги, укорачивая ремешок. - Как жаль, что приклад моего старого пу разбился об эту глупую голову..."
Внезапно он насторожился: откуда-то донеслись приглушенные расстоянием звуки, похожие на частую пальбу. Тауранги вскочил на ноги, напряг слух. Да, сомнений не было: внизу, у подножия горы, шел бой...
* * *
Маорийская военная мудрость гласит: "Ка мате каинга тахи ка ора каинга руа". В переводе это означает примерно следующее: "Имея один план - погибнешь; живым останешься, если у тебя их много".
Хеухеу-о-Мати был достаточно опытным военачальником, чтобы не предусмотреть, что нгати поднимутся по боевой тревоге раньше, чем его воины ворвутся в деревню. Готов был он и к упорному сопротивлению, и, наконец, к трудной осаде крепостных стен. Тем не менее в любом случае войска ваикато оставались бы активной стороной. Старый вождь знал, что паника в стане должна сыграть решающую роль в его операции, и в глубине души надеялся покончить с Те Нгаро одним стремительным ударом.
Возможно, так оно и произошло бы, если б Генри Гривс отложил на сутки свой визит к Тауранги или если бы младший вождь нгати не прислушался к словам сына Те Нгаро. Но Раупаха решил не рисковать. Послав гонца в соседнее племя за верховным вождем, он велел женщинам, старикам и детям покинуть деревню и укрыться в па, а всех мужчин племени разбил на три отряда. Только нескольким воинам и молодым женщинам было приказано, припрятав оружие, продолжать копаться на огородах. Если враг действительно намеревается напасть, пусть уверится, что нгати не помышляют о войне.
Когда вернувшиеся разведчики известили, что на тропе, ведущей через горный перевал, замечены колонны вооруженных воинов, Раупаха ознакомил военачальников со своим планом встречи Хеухеу. Вскоре около полусотни вооруженных ружьями воинов, которых возглавил Китепоки, отправились в засаду. Они расположились по обе стороны лесной дороги, замаскировавшись за стволами каури и в гуще папоротников. Второй, более многочисленный отряд должен был ждать появления ваикато в кустах у подножия горы. Предводительствовал им сам Раупаха. И наконец, третий оставался в резерве. В случае, если сопротивление врага будет ожесточенным, одноглазый Тамарепо незаметно выведет своих воинов в тыл ваикато и нанесет им решающий удар в спину.
План Раупахи давал в руки нгати козырь внезапности, на который так рассчитывал Хеухеу-о-Мати. Только неожиданность атаки могла принести племени Те Нгаро успех в сражении с более многочисленным и лучше оснащенным ружьями войском. Впервые за много лет нгати решили встретиться с полчищами Хеухеу один на один, не опираясь на поддержку зависимых от Те Нгаро племен. Конечно, можно было избрать и другой, жизнью проверенный вариант: забаррикадироваться в па и выдерживать осаду, пока ваикато не уйдут. Но честолюбец Раупаха не захотел упустить заманчивый шанс разделаться, наконец, с давним врагом племени и тем самым прославить свое имя на весь Северный остров.
