Ю Фельштинский - К истории нашей закрытости
Наиболее откровенно односторонний характер этих актов, направленных на уничтожение антисоветской оппозиции, находящейся за пределами РСФСР, был сформулирован в советско-китайском договоре, где в обмен на советско-китайское соглашение о КВЖД94 Китай согласился "в видах интересов мирных отношений" между двумя странами "прекратить службу тех бывших подданных Российской Империи", служащих в китайской армии и полиции, "которые персонально и по своим действиям" представляли угрозу для правительства СССР. Список таких лиц должен был быть предоставлен Советским Союзом95.
Таким образом, в то время как советское правительство через Коминтерн не прекращало заниматься подрывной коммунистической деятельностью во всех приграничных и отдаленных странах и даже сохраняло, вопреки духу советско-латвийского договора, Латышскую стрелковую дивизию96, договаривающиеся с советским правительством государства обещали не вмешиваться во внутренние советские дела97 и запрещали на своих территориях деятельность антисоветских организаций.
Советское правительство выигрывало даже от обмена пленных. Необходимые Красной армии русские военнопленные, которые, как боялось советское правительство, могли быть использованы антисоветскими заграничными организациями, обменивались на плен
ных и беженцев мировой войны, ставших непосильным бременем для слабой советской экономики. Их задержка в советской России стала еще менее целесообразной после введения НЭПа, когда мировая революция перестала казаться вопросом нескольких месяцев и идею вооружения военнопленных и отправки их на родину в составе наступающей Красной армии пришлось забыть. С другой стороны, подвергнутые идеологической обработке в советских республиках, пленные, вернувшиеся на свою родину, нередко несли в себе бациллы будущих коммунистических брожений.
Для вызволения из тюрем большевистских агентов и иностранных коммунистов советское правительство пошло на объявление амнистии иностранным гражданам и оптантам, находившимся в пределах советских республик, при условии, что в договаривавшихся с РСФСР и УССР государствах из тюрем освобождались лица, совершившие политические преступления в пользу противной стороны, и им разрешалось выехать в советскую Россию. В связи с этим в 1921 г. были созданы комиссии "по проведению амнистий согласно международным договорам"98. Комиссии эти просуществовали недолго и были распущены в 1923 г., когда закончились основные оптационные процессы". В некоторых случаях амнистии распространялись и на советских граждан, совершивших преступления "в пользу противной стороны", но как правило, такие амнистии содержали серьезные оговорки. Так, в соответствии с русско-латвийским договором, РСФСР и Латвия согласились взаимно освободить всех лиц, арестованных за преступления, совершенные в пользу другой стороны. Советское правительство, однако, отказалось амнистировать российских граждан и оптан
тов, участвовавших в заговоре 16 апреля 1919 г. и в Бермондтовском нападении100.
Поздно вставшая на социалистический путь Закавказская Федерация приняла законы об оптациях лишь в 1923 году. Используя их, многие граждане Закавказья, желавшие причислить себя к подданным не советских Государств, образовавшихся на территориях бывшей Российской Империи, и таким образом эмигрировать за рубеж, получили заграничные паспорта через посольства иностранных государств в Закавказье. В ответ на это советское правительство издало особый указ, уточнявший права на оптацию, и объявило о регистрации иностранцев. Одновременно правительство аннулировало иностранные паспорта, выданные в Закавказье бывшим советским гражданам. А при выезде из СССР граждане территорий бывшей Российской Империи, перешедшие в иностранное подданство после революции 1917 года, предъявляли вместе с паспортом еще и документы, удостоверявшие, что выход из советского гражданства произведен с разрешения властей101. Таким образом, как и везде, в Закавказье советское правительство ставило своей целью полный контроль над эмиграцией из республик. Но общая нестабильность режима не способствовала реализации этого плана. И нелегальная эмиграция всегда оставалась практической альтернативой.
Желание советского правительства оторвать СССР от остального мира привело к созданию теории "капиталистического окружения", предусматривавшей тщательную проверку всех лиц, выезжающих за границу. Число таких лиц постоянно уменьшалось, а круг учреждений, выдававших заграничные паспорта, начиная с 1919 года, постепенно сужался, чем достигалась все большая централизация дела выезда. Так, если раньше
заграничные паспорта выдавались иностранным подотделом отдела управления НКВД, отделами управления губернских советов и некоторыми другими учреждениями, то с апреля 1919 года право выдачи заграничных паспортов принадлежало только НКИД. Вместе с тем, соображения "безопасности" диктовали советскому правительству необходимость выдавать заграничные паспорта только тем советским гражданам, "против выезда которых за границу не встречается возражений со стороны народного комиссариата внутренних дел и народного комиссариата по военным делам"102. А с 1920 года заграничные паспорта визировались еще и Особым отделом (ОСО) ВЧК. Правда, закон этот действовал только "при обстоятельствах исключительного времени" . Но следов его отмены найти не удается.
На Украине для получения заграничного паспорта требовалось большое количество справок и документов, в том числе и разрешение на выезд со стороны губернской ЧК. Украина, кроме того, стала первой советской республикой, введшей институт поручителей-заложников: два человека заверяли нотариально свои подписи под анкетой заявителя, в которой, в частности, указывались причины и сроки поездки за границу. Удостоверение ГПУ не требовалось только для членов ВЦИК, наркомов и их заместителей, членов коллегий наркоматов и членов президиумов губиспол-комов104.
Тенденция усложнения и без того не легкой процедуры получения заграничного паспорта не ослабла с окончанием Гражданской войны. Именно в период НЭПа, с 1 июня 1922 г., советское правительство в отмену всех изданных ранее постановлений о выезде из РСФСР советских граждан и иностранцев ввело новые правила.
Выезд из советских республик допускался "не иначе, как по особому разрешению" НКИД, "выдаваемому... в виде визы, накладываемой на... заграничные паспорта". Лицо, "желающее выехать за границу", подавало "о том заявление в установленной форме" в НКИД "с приложением к нему удостоверения" ГПУ НКВД, "удостоверяющего об отсутствии законного препятствия к выезду". ГПУ, в свою очередь, выдавало указанные удостоверения лишь по предъявлению "заявления в установленной форме, вида на жительство, двух фотографических карточек, поручительства двух граждан РСФСР, не опороченных по суду и не состоящих под следствием, свидетельства об отношении к воинской повинности (для военнообязанных), удостоверения с места службы или места учета об отсутствии препятствий к выезду за границу (для лиц, состоящих на службе в советских учреждениях и общественных организациях, и для лиц, состоящих по своей специальности на особом учете)". Даже иностранцы, "состоящие на советской государственной службе, обязаны" были "представить удостоверение с места службы об отсутствии законного препятствия к выезду за границу"105. И так было введено понятие профессиональной секретности - "невыездных"106.
Специалисты, однако, выпускались в командировки (потому ко всем вышеперечисленным документам должны были приложить еще и "копию командировочного документа"). Число таких командированных было незначительным. Так, с 1 октября 1921 по 1 октября 1922 года в научные командировки за границу выехало 19 человек107 , причем в дальнейшем бюрократические процедуры по оформлению разрешений на заграничные командировки не упрощались. Например, с 1924 года заграничные командировки, связанные с вопросами ор
ганизации труда, производства и управления, можно было давать лишь с разрешения наркомата рабоче-крестьянской инспекции. Государственные учреждения, предприятия, кооперативы и профсоюзы по всем заграничным командировкам должны были представлять в РКИ отчеты. А об условиях предоставления длительных заграничных командировок по соглашению с заинтересованными ведомствами РКИ выработало специальную инструкцию108.
Переход солдат и командиров Красной армии на сторону врагов советской власти волновал правительство с первых дней Гражданской войны. Для борьбы с дезертирством оно прибегало к карательным санкциям и системе заложников. С августа 1919 г. семьи красноармейцев (солдат или офицеров), перешедших на сторону белых, лишались всех видов пособий и земельного надела и обрекались, таким образом, на голодную смерть109. Войсковые части, штабы, учреждения и управления Красной армии должны были немедленно уведомлять о всех перебежчиках земельные отделы и отделы социального обеспечения, дабы лишения производились оперативно. В том же году советское правительство предоставило губернским комиссиям по борьбе с дезертирством права революционных трибуналов110, которым передавались дезертиры, "учинившие побег к неприятелю"111. Тогда же комиссия по борьбе с дезертирством получила право без передачи дела судебным органам конфисковывать имущество или земельный надел перебежчиков112, т. е. прибегать все к той же системе заложников - наказанию семьи бежавшего.
