Владимир Спириденков - Лесные солдаты. Партизанская война на Северо-Западе СССР. 1941-1944
Немецкий солдат лета 1941 года был молод, в основном не старше 30 лет. Это были здоровые, откормленные и хорошо обученные воины. Их не так-то легко было остановить или выбить с занятых позиций. И сдавали позиции солдаты вермахта лишь по приказу свыше. Воевали они хорошо, храбро, умело, отличались взаимовыручкой в бою. Взятые в плен немецкие солдаты в это лето держались высокомерно и нагло. Им не от чего было унывать. Они воевали не на своей, а на чужой территории. Плакать должны были русские. Немцы жгли, вешали и выдирали все живое. Руины захваченных ими пространств зарастали бурьяном и крапивой. Расстегнув до пупа мундиры и засучив рукава, они шагали на восток, упоенно распевая частушки, сложенные на русском языке, чтобы эти скоты русские еще больше осознали свое унижение. Передовые воинские части везде развесили объявления: «Все местные жители должны вернуться в свои дома, стать на учет в военной комендатуре. Красноармейцы также должны явиться в комендатуру. За неисполнение приказа смертная казнь».
Укрывшиеся в лесах жители постепенно вернулись в свои дома, но наиболее ценное имущество попрятали. Для них пришло страшное, непонятное время. Немецкие солдаты оказались крикливыми, бесцеремонными, яростными, нетерпимо относящимися ко всяческому проявлению медлительности со стороны жителей. Они сразу же принесли с собой страх, голод и суровый «новый порядок». Нашествие, в которое до последнего времени никто не верил, оглушило и ослепило людей. Для многих мир рухнул. Но не все еще понимали, что началась небывалая по жестокости война и что за 3 года эта земля превратится в выжженную пустыню. Но, воочию наблюдая эту вооруженную армаду, многие приходили к убеждению, что победить ее невозможно, а если это получится, то лишь самой дорогой ценой. Люди приходили от этого в отчаяние.
В начале оккупации деревни в глубинке немцы посещали редко, большей частью наскоками с целью поживиться съестным на крестьянских подворьях, пограбить дома, развесить листовки с приказами и различными требованиями к населению, после чего уезжали назад в свои гарнизоны в городе Себеж, поселке Идрица и других крупных населенных пунктах. Как правило, оккупанты расквартировывались вдоль дорог небольшими подразделениями. Заняв населенный пункт, они назначали бургомистра или старосту. Об их обязанностях и правилах поведения населения издавались приказы на русском языке.
В распоряжениях военного коменданта города Себеж и поселка Идрица, начинавшихся словами «Гражданскому населению запрещается», люди оповещались о введении в действие законов военного времени. Населению запрещалось оказывать помощь красноармейцам и командирам, укрывавшимся в лесах и выходившим из окружения; хранить оружие, включая охотничье, и радиоприемники; жить без паспорта, выданного оккупантами; уезжать в другую деревню или город без представителя немецкой власти. Другие приказы гласили о необходимости явиться на биржу труда; запрещали с наступлением темноты появляться на улице; разрешали без пропусков перемещаться в городе с 7 до 18 часов, а в деревнях с 6 до 20 часов. За нарушение — расстрел.
Гитлеровцы грозили расстрелом за укрывательство красноармейцев, советских активистов, евреев, за хранение оружия, за малейшее неподчинение властям. Населению предписывалось с 20.00 до 6.00 не покидать деревни. Не разрешалось собираться в группы. Каждый житель обязан был сообщить в ближайшую немецкую воинскую часть или орган местной власти о появлении в селе посторонних лиц. Население должно было сдать властям все лодки. За нарушение правил полагался расстрел.
По спискам, представленным старостами и полицейскими, немцами был проведен арест коммунистов, комсомольцев, советских активистов. После соответствующей обработки часть арестованных была отпущена по домам. Но они продолжали оставаться в заложниках и ходили отмечаться в комендатуру. Часть арестованных была отправлена в концентрационные лагеря. Старосты обязаны были составить списки всего населения, якобы для выдачи паспортов. В первые же дни оккупации на всех видных местах в Себеже и Идрице появился приказ: «Всем жителям в трехдневный срок зарегистрироваться в управе и гестапо. За неисполнение расстрел». За ним появился приказ о запрещении передвижения беженцев по дорогам. Все они должны были осесть там, где их застал приказ, и встать на учет в органах власти, занимавшихся регистрацией населения.
Паспортная система, введенная оккупантами, не имела единообразия. С 1 сентября 1941 года немецкие власти приступили к выдаче удостоверений личности и документов на право проживания. Для получения новых документов необходимо было предъявить в городскую или поселковую управу советский паспорт с пропиской и стандартную справку от коменданта дома, домоуправления или от старосты о месте жительства. Через 3–4 дня в управе выдавали удостоверение личности и возвращали паспорт. При отсутствии в нем прописки удостоверение не выдавалось. На оккупированной территории Калининской области в качестве документов, удостоверявших личность, были действительны советские паспорта и профсоюзные билеты. При отсутствии паспорта временное удостоверение выдавалось по заявлению с указанием причин отсутствия документов. Особых препятствий в получении удостоверения не чинилось. Наиболее уважительными причинами, объяснявшими отсутствие советских документов, являлись утеря военного билета или паспорта, чтобы уклониться от мобилизации в Красную армию, изъятие документов органами НКВД при привлечении к ответственности и т. п.
При необходимости передвижения из города в село для покупки продуктов питания нужно было иметь специальный пропуск, в котором точно указывался маршрут следования. Для передвижения из деревни в деревню на руках должна была быть справка, выданная старостой. В справке указывались пункт следования, цель и точный срок прибытия, а также сведения о благонадежности предъявителя. На въездных дорогах в поселке Идрица и городе Себеж были оборудованы посты, на которых у проходящих лиц проверялись документы. На ночлег в сельской местности по указанию оккупантов разрешение нужно было получать у старосты, оставив у него свои документы. В Себеже и Идрице лицу, которому нужно было переночевать, необходимо было явиться к бургомистру или в районную управу, откуда человек направлялся к квартальному полицейскому. В соответствии с приказами командования к числу шпионов относили тех, кто ходил обросшим, одетым в рваную одежду, а также выглядевших испуганно.
Несмотря на инструкции немецкого верховного командования об аресте и содержании под стражей лиц, не проживавших в данной местности, это положение практически нигде не соблюдалось. Как правило, их отпускали, а наиболее подозрительных расстреливали на месте. Ходить группами было опасно, так как немецкие патрули, опасаясь партизан, могли открыть стрельбу на поражение издали. Без предупреждения расстреливались люди, которые передвигались вне дорог, появлялись в ночное время в лесу или в расположении немецких частей. При отсутствии документов безопаснее было жить в маленьких деревеньках или на хуторах, где надзор полиции и властей был незначительным. Чтобы не попасть в неприятную ситуацию, лучше всего было в обход старост и квартальных напрямую обращаться к жителям, которые в большинстве своем предоставляли угол, не спрашивая документов. Во всех случаях ночлега у местных жителей нужно было категорически избегать разговоров на политические или военные темы, чтобы не нарваться на вражескую агентуру. Как это ни странно, в устройстве на ночлег сильно помогал табак. Увидев курящего прохожего, хозяин часто сам приглашал его и за курево мог даже хорошо накормить.
Однако, по оценкам партизанской разведки, несмотря на жесткий режим, передвижение людей было возможно в любых направлениях. Для этого нужно было не делать того, что запрещено оккупантами, иметь документы, удостоверявшие личность, и тщательно продуманную легенду, которую необходимо было хорошо знать, чтобы не запутаться при опросе. Передвигаться следовало пешком, в редком случае на подводе. Без документов идти можно было только вне дорог и ночью, избегая населенных пунктов, а в городах избегать движения по главным улицам.
После оккупации в Идрицком и Себежском районах образовалось три категории людей: немецкие солдаты и их пособники в лице власовцев, полицейских и добровольных помощников; партизаны, группы спецназначения и оперативно-чекистские группы НКВД и НКГБ; и оказавшееся между этими противоборствующими силами, как между молотом и наковальней, мирное население. В разные периоды оккупации население вело себя в зависимости от обстановки, складывавшейся на фронте. Одни шли на службу гитлеровцам, поступая в полицию, становились старостами или бургомистрами, работали в открытых оккупантами органах власти, предприятиях, больницах и школах. Другие уходили в партизаны.
