Владислав Карнацевич - Средневековье

Некоторые источники утверждают, что марсельские рабовладельцы, столь бесстыдно обманувшие детей, попали в руки Фридриха II, который приговорил их к смертной казни. В 1228 году Фридрих внял наконец уговорам папы и организовал крестовый поход, называемый иногда «дипломатическим». В Палестине он путем переговоров и торгов сумел добиться того, что не вышло у его воинственных и отважных предшественников. Иерусалим оказался в руках христиан. Император надел на себя иерусалимскую корону. Уязвленный успехами Фридриха папа объявил освобождение Иерусалима нечестивой сделкой, а не подвигом, и наложил на вожделенный для всего христианского мира город интердикт. В рамках же нашего рассказа нас более всего интересует следующее: легенды гласят, что будто во время этого Шестого крестового похода Фридрих II договорился с султаном о возвращении пленников на родину. Пленники эти были теми самыми детьми, которые в свое время выступили из Вандома со Стефаном.

О судьбе самого Стефана почти все хроники умалчивают. То ли он утонул у острова Святого Петра, то ли попал в рабство с другой группой последователей. Впрочем, английский монах Томас из Шернбурна через много лет после предполагаемого крестового похода детей рассказал, как побывал во Франции, где около недели оставался в руках вооруженной банды овчаров. Эту группу возглавлял некий пожилой человек, ранее побывавший в плену в Египте. Якобы выпущен он был, пообещав султану поднять восстание среди бедных христиан во Франции, проявив не меньшее рвение, чем тогда, когда он увлек за собой детей в поход в Святую землю. Может, это и был тот самый Стефан из Клуа? Сколоченная им группа появлялась то там то здесь, вожак проповедовал, а тех, кто становился на их пути, фанатики уничтожали. Банда была разгромлена феодальными войсками близ города Бург.

Массовые детские религиозные психозы были отмечены еще, как минимум, дважды. В 1237 году тысячная толпа детей из Эрфурта собралась тайком от родителей и с песнопениями ушла в Армштадт, где происходила канонизация святой Елизаветы, графини Туринской. А в 1458 году против воли родителей совершилось массовое паломничество детей по маршруту Швабия – церковь Святого Михаила в Нормандии.

Большая часть того, что сказано выше о крестовом походе детей, не является стопроцентно установленными фактами. Это касается не только подробностей самого похода, будь-то имена вожаков или поступки римского папы, но и последующих событий: появления монаха, свидетельствовавшего о судьбе крестоносцев, сооружения церкви на месте гибели некоторых из них.

О детских походах упоминают более пятидесяти средневековых авторов, но из них лишь немногие заслуживают хотя бы относительного доверия, поскольку либо собственными глазами видели юных крестоносцев, либо вели свои записи в годы, близкие к 1212-му. Да и сведения, приводимые этими авторами, весьма отрывочны. Речь в них, собственно, идет лишь о больших группах крестьян, которые в те годы покидали насиженные места.

Самое детальное повествование о детских крестовых походах содержится в хронике цистерцианского монаха Альбериха де Труафонтена (из аббатства близ Шалона на Марне), но она, как выяснено учеными, является, мягко говоря, не слишком достоверной. На самом деле, эту летопись составляли два человека с 1232 по 1295 год, и никто не знает, кем был вставлен рассказ о детях-крестоносцах – первым или вторым автором.

По замечанию историка Д. Мунро, ни один из хронистов Северной Франции, современных предполагаемому крестовому походу детей, не сообщает о том, что через его город проследовала тридцатитысячная орава юных крестоносцев. Лишь у Альбериха появляются многочисленные подробности их продвижения к Марселю и описывается само прибытие в этот прованский город. Он же сообщает о том, как почтил память «детей, пристыдивших взрослых», папа Григорий IX. Более того, именно этот автор пишет, что целью воинов Стефана было освобождение Святой земли. Ни одна современная событиям хроника об этом не пишет.

Кстати, если согласиться с тем, что какое-то движение детей либо подростков с севера на юг Франции все-таки состоялось, но его участники шли не в Святую землю, мы вынуждены будем поискать такую цель в самой Франции. И без труда найдем ее. Именно в начале XIII века и именно на юге Франции развернулись масштабные боевые действия между крестоносцами под командованием Симона де Монфора и еретиками – альбигойцами. Центры альбигойского движения находились чуть западнее предполагаемого маршрута детей к Марселю. Это Монпелье, Тулуза, Ним. Естественно, Рим поддерживал выступление именно воинов де Монфора.

Альбигойцы, которые пользовались покровительством графа тулузского Раймунда, были для понтифика в то время более опасными врагами, чем сарацины на Ближнем Востоке. Известно, что папам довольно долго пришлось уговаривать французских королей поддержать крестовый поход против южнофранцузских еретиков. Не стал ли детский крестовый поход звеном именно в этой цепочке событий? Стефан со своим воинством выступил из Вандома летом 1212 года. За три года до этого в ходе Альбигойских войн Лангедок (так называлась местность, в которой разворачивались эти события) был опустошен и в значительной мере обезлюдел. Кровавые расправы постигли массы альбигойцев и просто «сочувствующих», крестоносцы не жалели ни женщин, ни стариков, ни детей. Не собирались ли католические отцы, отправляя на юг малолетних «рыцарей» из лояльной Северной Франции, восполнить человеческие потери на богатом юге, заселив его более «богобоязненными» жителями? Политику переселений в земли, недавно «зачищенные» от неблагонадежного коренного населения, брали на вооружение правители во все эпохи.

Впрочем, альбигойцы не сдались. Вскоре война продолжилась, на стороне тулузского графа выступил арагонский король. Предстояли новые битвы, крупнейшая из которых состоялась в 1213 году – через год после начала французского детского крестового похода. Возможно, что Стефан и его ровесники должны были воодушевить крестоносцев де Монфора, стать живым щитом, привести подкрепление из числа взрослого населения северных территорий – ведь

Филипп II Август сам не спешил собирать армию для действий против еретиков на юге. Вот Рим и использовал свои рычаги. Не для того, чтобы направить новое воинство в Святую землю, а чтобы решить гораздо более насущные проблемы на близлежащих территориях.

Хроники говорят, что дети шли не в Лангедок, а в Прованс. Но, вероятно, Альберих напутал с Марселем. Судя по всему, туда добралась часть немецких крестоносцев. Их-то, возможно, и постигла незавидная участь, которую автор приписывает поспешникам Стефана. Еще раз возникает вопрос – а куда же делся Стефан из Клуа? Повернули ли юные крестоносцы домой еще в Туре или Лионе либо же «сбились с курса» и прибыли туда, где, по мнению безвестных организаторов похода, и следовало им оказаться – в Монпелье?

Более связное освещение история детских крестовых походов получила только в произведениях, созданных 40–50 лет спустя после описываемых событий, – в компилятивном сочинении французского монаха-доминиканца Винсента из Бове «Историческое зерцало», в «Большой хронике» английского монаха из Сент-Албанса Матвея Парижского и в некоторых других, где исторические факты, однако, трудно разглядеть на фоне многочисленных авторских выдумок. Едва ли не первое упоминание имени маленького пророка Стефана содержится в хронике некоего Медарда, написанной в 1254 году.

Религиозные авторы последующих веков, по большей части, обходили молчанием этот сюжет. Но и в солидных исторических исследованиях детскому крестовому походу уделялись в лучшем случае считанные страницы. Одним из немногих фундаментальных трудов, посвященных детскому крестовому походу, остается книга Джорджа Забриски Грея, изданная в 1870 году. Американский католический священник польского происхождения был безмерно удивлен почти полным забвением этого события.

В научной литературе существует всего около десятка книг и статей о детских крестовых походах. Ученые высказывали самые различные мнения об этих предприятиях, которые сегодня кажутся невероятными. Много сил исследователи затратили на то, чтобы отделить подлинные исторические факты от легенд и вымыслов. Историки-католики склоняются к тому, что в историях о детских крестовых походах отразилось присущее западному Средневековью почитание невинности, жертвующей собой ради блага христианства. Рационалисты, например немецкий психиатр И. Геккер, считали, что это движение было болезненным явлением: сама средневековая религиозность и одержимость представлялись Геккеру патологическим извращением.

Современный немецкий историк Майер усматривает корень детских крестовых походов в средневековом представлении, по которому дети отмечены печатью богоизбранности, поскольку они невинны и вместе с тем не владеют никаким имуществом, то есть ближе всего стоят к Христу. В то же время Майер выводит все движение из распространенных в начале XIII века идей апостолической бедности, которые он также связывает с этим представлением.