Артур Конан-Дойль - Торговый дом Гердлстон
- Звучит очень заманчиво, - задумчиво произнес его сын, - но я не уверен, так ли уж это осуществимо.
- Все будет хорошо. Насколько человек способен предусмотреть будущее, неудача невозможна. Кроме того, мой мальчик, не забывай, что мы будем спекулировать на чужие деньги, а нам самим терять нечего, абсолютно нечего.
- Ну, уж этого-то я не забуду! - сердито отрезал Эзра, вновь преисполняясь обидой.
- Я полагаю, что мы без особого труда сможем занять сорок - пятьдесят тысяч фунтов. Как тебе известно, мое имя пользуется в Сити большим уважением. Почти сорок лет моя репутация оставалась безупречной. Если мы возьмемся за дело немедленно и благоразумно распорядимся деньгами, то все еще может кончиться благополучно.
- Выбора у нас все равно нет, - ответил молодой человек. - Мы должны испробовать какое-нибудь смелое средство. А вы подыскали хороших агентов? Чтобы подобный слух мог показаться правдоподобным, нужен человек с определенным положением. Иначе на него никто не обратит внимания.
Джон Гердлстон печально покачал головой.
- Вряд ли я сумею найти для подобного дела человека с положением, сказал он.
- Нет ничего проще, - ответил Эзра с саркастическим смешком. - Я могу подобрать в клубах хоть десяток обнищавших господ, которые будут только рады заработать сотню-другую любым способом, который вы им предложите. Они очень мило и поучительно рассуждают о чести джентльмена и прочем, но это так, для парада. Разумеется, нам придется ему уплатить.
- "Им" - ты хочешь сказать.
- Нет, нам понадобится только один человек.
- А кто же будет скупать камни на алмазных полях?
- Неужто вы способны свалять такого дурака? - грубо сказал Эзра. Доверить наши деньги постороннему человеку? Да если бы я дал сорок тысяч фунтов самому архиепископу кентерберийскому, я бы его от себя ни на шаг не отпустил. Нет, туда я отправлюсь сам... То есть, конечно, если не побоюсь оставить вас здесь одного.
- Ты меня обижаешь, Эзра, - сказал его отец. - А придумал ты превосходно. Я бы и сам это предложил, если бы не тяготы и неудобства подобного путешествия.
- Уж если делать, то делать как следует, - ответил молодой человек. Ну, а что касается другого нашего агента, то у меня есть на примете подходящий человек - майор Тобиас Клаттербек. Он достаточно умен и хитер и к тому же всегда без гроша. Только на прошлой неделе он попробовал занять у меня десять фунтов. Такое поручение придется ему очень по вкусу, а его чин и положение в обществе будут весьма способствовать нашему плану. Я гарантирую, что он ухватится за эту идею.
- В таком случае попробуй с ним поговорить.
- Хорошо.
- Я очень рад, Эзра, - сказал старый коммерсант, - что мы с тобой побеседовали по душам. То, что я спекулировал без твоего ведома и обманывал тебя при помощи фальшивой счетной книги, лежало тяжким бременем на моей совести, поверь мне. Признание облегчило мое сердце.
- Ну, и довольно об этом! - резко оборвал его Эзра. - Мне приходится примириться со случившимся, потому что иного выхода у меня нет. Дело сделано, и изменить ничего нельзя. Но я считаю, что вы растратили капитал фирмы.
- Поверь мне, я старался сделать как лучше. Доброе имя нашего торгового дома для меня важнее всего. На создание его я отдал всю свою жизнь, и, если суждено наступить дню краха, я надеюсь, что не доживу до него. Ради спасения фирмы я готов пойти на все.
- Ллойд напоминает об очередных взносах? - сказал Эзра, взглянув на распечатанное письмо. - И почему ни одна из этих дырявых посудин не утонет? Это нам очень бы помогло.
- Ш-ш-ш!.. - умоляюще сказал Джон Гердлстон. - О подобных вещах надо говорить шепотом.
- Я вас не понимаю, - раздраженно заявил Эзра. - Из года в год вы страхуете наши суда на огромные суммы. Вот, например, "Леопард": его страховка вдвое превышала его стоимость, даже когда он был новым. И с "Черным орлом", наверное, то же самое. И все же они знай себе плавают, а два ваших новехоньких незастрахованных парохода топят друг друга.
- Но что же я могу сделать? - спросил коммерсант. - Они насквозь прогнили. Уже много лет они плавают без ремонта. Рано или поздно они потонут. Я, право, не могу сделать ничего больше.
- Ну, у меня они бы живо пошли на дно! - с ругательством пробормотал Эзра. - Заставьте Миггса просверлить дырку в днище или бросить спичку в бочонок с керосином. Да ведь такие вещи делаются каждый день. Что это еще за разборчивость?
- Нет, нет, Эзра! - вскричал его отец. - Только не это. Одно дело - не вмешиваться в естественный ход событий, и совсем другое - распорядиться, чтобы судно утопили. Не говоря уж о том, что после мы окажемся во власти Миггса. Слишком опасно.
- Ну, как угодно, - насмешливо сказал Эзра. - Вы запутали наши дела, и вы же должны их распутать. А если все сложится скверно, то у меня-то есть выход: я женюсь на Кэт Харстон, расторгну свои отношения с фирмой, предоставлю вам улаживать дела с кредиторами, а сам буду жить на ее сорок тысяч фунтов. - И с этими угрожающими словами младший партнер взял шляпу и неторопливой походкой вышел из кабинета.
После его ухода Джон Гердлстон провел час, озабоченно обдумывая все детали плана, который только что изложил сыну. Затем его взгляд упал на два письма, по-прежнему лежавшие на столе, и он решил, что следует ими заняться. Пока ему меньше всего хотелось прибегать к кредиту. Однако, как указывалось ранее, Джон Гердлстон был находчивым человеком. Он позвонил и вызвал к себе старшего клерка.
- Доброе утро, Джон, - сказал он любезно.
- Доброе утро, мистер Гердлстон, доброе утро, сэр, - ответил Джон Гилрей, от удовольствия потирая сухонькие, желтые ладони.
- Я слышал, Джон, что вы недавно получили наследство, - продолжал мистер Гердлстон.
- Да, сэр, полторы тысяч фунтов, сэр. За вычетом налога и побочных расходов - тысячу четыреста двадцать восемь фунтов, шесть шиллингов и четыре пенса. Это брат моей жены Эндрью завещал ей, сэр. Такие большие деньги, сэр!
Джон Гердлстон улыбнулся снисходительной улыбкой человека, для которого подобная сумма - абсолютно ничего не значащий пустяк.
- И как вы распорядились этими деньгами, Джон? - спросил он небрежно.
- Положил их в банк, сэр, в "Юнайтед метрополитен".
- В "Юнайтед метрополитен", Джон? Погодите-ка! Они, кажется, выплачивают сейчас три с половиной процента?
- Три, сэр, - ответил Гилрей.
- Три?! Послушайте, Джон, но это же очень, очень маленький процент! Как хорошо, что я вас об этом спросил! Я как раз собирался попросить тысячу четыреста фунтов ссуды у одного из моих корреспондентов. Я выплачивал бы ему пять процентов. Однако, Джон, вы служите у нас так давно, что я готов оказать предпочтение вам. Больше тысячи четырехсот фунтов я взять никак не могу, но буду рад принять от вас эту сумму и выплачивать указанные пять процентов.
Такая заботливость и доброта совсем ошеломили Джона Гилрея.
- Просто не знаю, как вас и благодарить, сэр, за вашу щедрость, сказал он.
- Не стоит благодарности, Джон, - величественно ответил коммерсант. Наша фирма всегда рада позаботиться об интересах своих служащих, когда представляется соответствующая возможность. Чековая книжка у вас с собой? Напишите чек на тысячу четыреста фунтов. Но не больше, Джон, не больше - к сожалению, одолжить вас на большую сумму я не могу.
Старший клерк выписал чек и поставил свою подпись - такую же старомодную и робкую, как он сам, - получил официальную расписку и был отослан назад в контору. Там он весьма развлек остальных клерков, восторженно описывая великодушие и щедрость их хозяина. А Джон Гердлстон достал из ящика несколько листов голубой бумаги, и его гусиное перо забегало по ним, брызгая и скрипя.
"Сэр, - писал он управляющему банком, - прилагаю тысячу четыреста фунтов - всю свободную наличность, имеющуюся в настоящее время в конторе. В ближайшее время я собираюсь внести на свой счет значительную сумму. А пока, надеюсь, Вы будете и впредь оплачивать представляемые чеки.
Искренне Ваш Джон Гердлстон".
В страховое агентство Ллойда он адресовал следующее:
"Сэр, прилагаю к письму чек на двести сорок один фунт семь шиллингов шесть пенсов, то есть очередной взнос за "Леопарда", "Черного орла" и "Деву Афин". Прошу извинить задержку, но среди важных дел подобные мелочи порой ускользают из памяти".
Запечатав и отправив эти два послания, старший Гердлстон почувствовал некоторое облегчение и снова предался невинному развлечению, изыскивая наилучший способ для устройства корнера на алмазах.
ГЛАВА XIII
СВЕТ И ТЕНЬ
Дом Джона Гердлстона на Эклстон-сквер представлял собой обширный и солидный особняк, расположенный в районе, который катившаяся на запад волна моды оставила позади. Однако особняк этот все еще был как бы огражден щитом величайшей респектабельности. Массивный суровый фасад здания никак не позволял предугадать скрытую внутри роскошь. Несмотря на свою аскетическую внешность, старый коммерсант в глубине души был сибаритом и умел ценить земные удовольствия. Огромные апартаменты были обставлены с восточной, почти варварской пышностью, и великолепная мебель соседствовала там со шкурами из Габона, резной слоновой костью из Старого Калабара и с тысячей других ценных редкостей, которые были подарены главе фирмы его агентами в Африке.
