Николас Гудрик-кларк - Оккультные корни нацизма. Тайные арийские культы и их влияние на нацистскую идеологию
Архитектурные увлечения Листа были похожи геральдические и по форме и по содержанию. В 1889 году он высказал предположение, что выступы на западной арке собора св. Стефана имеют аллегорический смысл. Средневековые масоны все скульптурные фopмы понимали как тайный код, смысл которого всегда остаётся собственностью братства. Во времена знакомства с Фридрихом фон Шмидтом (умер в 1891), одним из строителей собора, Лист узнал об этой масонской тайне. Усвоивший и теософскую символику, он мог развернуть архитектурный оккультизм и в геометрическом смысле. В соответствии с Листом, священные арманистские знаки – трискелион, свастика и другие – могли быть зафиксированы в позднем готическом криволинейном орнаменте и в круглых окнах-розетках, датируемых XV веком. Такая техническая форма воплощения оккультных знаний была наиболее убедительной, что подтверждалось неизменным обращением к ней оккультистов. Но эта идея имела и два других основания. Во-первых, современники знали о масонских тайнах; это могло произойти только если бы средневековые братья вкладывали масонскую мудрость в собственные творения, предназначая для расшифровки последующим поколениям. Во-вторых, реагируя на Готическое Возрождение в Германии, Лист полагал, что готовые ответы на его вопросы можно найти, открывая тайны готической архитектуры. Он также подчёркивал, что готическая архитектура насыщена атмосферой арманистского мира и временами выделял жирным шрифтом слово Fraktur в своих публикациях. Vehmgericht была последней из тех гильдий, с которыми Лист связал задачу сохранения священного арманистского знания в христианскую эпоху. Поскольку vehmgericht в действительности была тайной организацией, призванной отправлять правосудие в священной Римской Империи между XIII и XVI веками, она казалась Листу наиболее эффективным посредником для передачи оккультного наследства. Vehinic законы возникли может быть ещё до Каролингов, но приобрели историческое значение только к концу XII века. К этому времени имперскую юрисдикцию узурпировали новые владетельные князья, боровшиеся за политическую власть для феодальных сословий. Противодействуя этой новой тенденции, архиепископ Кёльна возглавил старую систему местных судов, выносивших решения от имени императора. Вышедший из употребления институт, таким образом, взял на себя новую историческую роль. Из Вестфалии vehmgericht вскоре распространились по всей империи, повсюду, где консерваторы пытались помещать власти князей. Впрочем, стабилизация политической жизни сделала такую систему юстиции избыточной. В начале XVI века vehmgericht снова существовали только в Вестфалии, а в 1811 исчезли окончательно.
Организация vehmgericht опиралась на полномочия множества местных судов. Сессии проводились публично или в тайне, приглашались только члены данного суда и судья, которому все безусловно повиновались. Новые члены клялись сохранять в секрете всё, что касается vehmgericht и принимали присягу о том, что они целиком и полностью принадлежат компетенции суда. Затем им сообщали пароль и условные знаки организации, они получали символы своей службы: верёвку и кинжал, с вырезанными на нём буквами S. S. G. G, которые означали невразумительный девиз «String. Stone. Grass. Gree» («Верёвка. Камень. Трава. Зелень»). С этого момента новички вступали в борьбу за феодальные привилегия против тех, кто пытался их узурпировать и предавали преступников суду.
Такова была историческая реальность vehmgericht, но впоследствии эта служба стала предметом романтического воображения. Благодаря тайным средствам и традиционным целям – защита исторических прав против централизующих тенденций княжеского уклада – vehmgericht стала символизировать героическую радикальную силу для историков Романтического периода. Ныне давно забытые готические романы, опубликованные в Германии между 1780 и 1820 годами особенно ответственны за создание впечатляющего образа vehmgericht как тайной мощной власти, вершащей справедливый суд над местными деспотами и их приспешниками в давние времена средневековых раздоров. Эти готические истории целиком были посвящена мистике тайных судов. В полночь офицер vehmgerich мог чертить приговор на двери осуждённого или просто тело, пронзённое vehrnic – кинжалом находили под городскими воротами. Повинуясь приказу, обвиняемый должен был прибыть в назначенное ему место. Это могла быть залитая лунным светом пустошь или одинокий перекрёсток; там собиралась vehmgericht для того, чтобы судить обвиняемого. Если человек был невиновен, он мог быть помилован; если виновен – повешен без промедления. Отказ появиться после предъявления обвинений рассматривался как убедительное доказательство вины. Беглеца преследовали vehrnic убийцы, они подстерегали его у кабаков, на лесных дорогах, повсюду, куда бы он ни бежал.
Лист был хорошо знаком с этими впечатляющими образами. В 1891 он описал сессию vehmgericht, которая предположительно происходила в. замке Раухенштайя именно в таких псевдосредневековых тонах; приговоры, кинжалы, тайные путешествия, подземные тюрьмы, комнаты пыток и сияние полуночи всё это с успехом послужило для того, чтобы сделать арманистскую гильдию более живой и правдоподобной для широкой аудитории. Кроме своей популярности vehmgericht обладала другими признаками, которые превращали её в удобный исторический инструмент для оккультной традиции Листа. Во-первых, даже академические историки признавали, что vehmgerichts произошли из местных судов дохристианских времён. Лист хотя бы поэтому мог утверждать, что они являются тайной гильдией арманизма. Поскольку управление и суд являлись важными функциями королей-священников, можно было также доказать, что vehmgerichts являлись формой сохранения ариогерманского закона. Лист использовал также оккультные идеи для того, чтобы доказать это. Непонятные буквы на vehrnic кинжале были сочтены за транслитерацию двойной sig – руны, соответствующей двум свастикам,
тогда как «Kalic» слово ruoth (означающее закон) предполагало, что любой культурный объект либо красный (rot), либо в форме колёса (Rad) скрывает в себе указание на vehmgericht. Следуя за этими иррациональными размышлениями, Лист полагал, что все вообще красные придорожные кресты и мальтийские кресты в католических зонах Центральной Европы указывают на прежнюю локализацию тайных арманистских судов; а такие он находил в избытке по всей Нижней Австрии, в Богемии и даже в пригородах Вены.
Во-вторых, общепризнанные цели vehmgericht совпадали и с листовской тайной традицией. Лист только приписывал судам другие идеологические мотивы. Так, в 1905 году он опубликовал небольшое исследование о vehmgerichts, которые предположительно проводил свои сессии в Ротенкрейце, близ Штеки в XV веке. Это был период гуситских войн и время беззакония по всей Центральной Европе. Из обзора Листа ясно, что он рассматривал эти религиозные войны как чешскую кампанию против германских меньшинств в Богемии. Его vehmgerichts действовали соответственно как защитники немецких прав против чешской тирании. Эта проекция современных националистических чувств в прошлое с очевидностью была адресована сегодняшним немецким меньшинствам. Опубликованная в ежегоднике vцlkisch ассоциации в Северной Моравии, эта история несомненно выглядела как оправдание перед читателями античешских установок.
Vehmgericht была идеальным агентом для тайного наследства Листа. Она одновременно культивировала тайный элитаризм и обещала известное удовлетворение тем, кто страдал от тирании выскочек. Поэтому могли быть найдены не только её следы, но и восстановлены её функции. Vehmgerichts могли возникнуть снова для того, чтобы восстановить порядок в мире, современные тенденции которого угрожали некоторым индивидам. Лист и его сторонники наслаждались образом военизированной вездесущей и всё же тайной силы, обещавшей воскресить новую пангерманскую империю. Эта фантазия во всей её мрачной силе воплотилась в результате проигранной войны, когда крайне правые нациоиалисты назвали себя vehrnic убийцами и совершили убийства нескольких политических лидеров в новой германской республике.
Лист использовал все возможные способы для того, чтобы доказать, существование древней национальной культуры в самом сердце наследственных габсбургских земель. Археологические памятники, местные названия, легенды, эпос и народные обычаи дунайской области – всё было описано им так, чтобы убедить окружающих: эта часть центральной Европы всегда являлась частью универсальной и совершенной Германской цивилизции. Его поиск тайного, сознательно культивируемой арманистского наследства, отыскиваемого в геральдических фигурах, архитектурном орнаменте и прочих древностях также прогрессировал от простого воспевания старой немецкой славы к анализу исторической роли, принятой на себя древними королями-священниками. Тайные смыслы, которые от приписал окружавшей его культуре являлись политическим завещанием и отражали ожидания последних представителей утраченного единства ариогерманской нации. Время для реставрации теперь пришло. Тайное наследие Листа предвещало близкое превращение Австрии и Германии в новую пангерманскую империю.
