Генрих Штоль - История Древней Греции в биографиях

Лишь в то время, когда роща уже горела, узнал Клеомен из ответа одного перебежчика, что это была роща Аргоса. Тогда вспомнил он изречение оракула, данное ему Дельфийским богом пред началом похода, и со вздохом воскликнул: «Ты зло обманул меня, прорицатель Аполлон, сказав, что я возьму Аргос; я думаю, что теперь уже исполнилось предсказание». Таким образом, так как Клеомен сомневался в завоевании города Аргоса, хотя и нанес аргивянам сильное поражение, он отослал свое войско назад в Спарту, за исключением 1000 отборных воинов. Сам же отправился к святилищу Геры между Аргосом и Микенами для совершения там жертвы. Это то самое святилище, в котором некогда умерли Клеовис и Витон. Когда в бытность свою в Афинах Клеомен допущен был Исагором в акрополь и хотел взойти в Эрехтеон, то жрица заступила ему дорогу, говоря, что ни один дориец не может быть впущен в святилище; но он оттолкнул жрицу в сторону, сказав: «Какой я дориец, я ахеянин», и похитил из святилища пророческие книги Музея. Точно так же и теперь, когда он приблизился для жертвоприношения к алтарю Аргивской Геры, жрец воспротивился этому, говоря, что иноземец не может совершать тут жертвы. Клеомен приказал отвести жреца от алтаря и высечь кнутом, а сам совершил жертву и затем возвратился в Спарту.

Так рассказывает Геродот. По известиям позднейших писателей, Клеомен, уничтожив в битве и в роще Аргоса всю вооруженную силу аргивян в 6000 гоплитов, отправился к городу Аргосу, завоевать который надеялся без особенного труда. Но Тилесила, известная поэтесса, пользовавшаяся в городе большим уважением и влиянием, побудила Аргосских женщин защищать город вместе в оставшимися мужчинами, старцами, юношами, и этим принудила Клеомена отступить без нападения. Перед началом войны аргивяне получили из Дельф следующее предсказание:

Если женщина победоносно прогнала бойца-мужчинуИ снискала себе честь и славу в аргивском народе,То многих аргосских женщин повергнет она впоследствии в печаль.

Если только что рассказанная история — вымысел, то поводом к тому было именно это предсказание. По возвращении своем в Спарту Клеомен был обвинен эфорами перед терусией в том, что вследствие подкупа уступил случай завоевать Аргос. В оправдание свое Клеомен говорил, что он начал войну, получив от Дельфийского бога обещание, что он предаст в его руки Аргос; но, сжегши, по неведению, рощу Аргоса, он полагал, что на этом исполнилось то, что бог разумел под занятием Аргоса. Поэтому он и не решился делать приступа к городу, не узнав воли богов посредством жертвоприношения в Гереоне. Хотя жертва и была благоприятна, но тем не менее из груди статуи Геры поднялось пламя, из чего он и заключил, что ему не суждено взять Аргос. Спартанцы поверили его словам и торжественно сняли с него вину. В самом деле, Клеомен оказал большую услугу своим аргивским походом. Аргивяне потеряли столько народа, что в течение некоторого времени после похода роль господ в Аргосе играли рабы и крепостные, пока не подросло молодое поколение и не прогнало их из города. Для увеличения числа граждан пришлось привлечь в город множество периэков и дать им право гражданства, а через это все более и более терялся древнедорический характер аргивян. Неучастие свое в персидских войнах аргивяне могли оправдывать своей слабостью.

В один из последующих годов Клеомен взял на себя миссию в Эгину. Перед походом Датиса и Артаферна эгинцы дали персидскому царю, в знак подчинения, земли и воды, почему и были обвинены афинянами перед Спартой, главой Пелопоннесского союза, к которому принадлежала Эгина, в том, будто бы присоединение Эгины к Персии составляет враждебное действие против Афин и измену греческому делу. Для расследования-то дела и наказания виновных Клеомен и отправился на остров. Когда он отдал приказ взять и вывести с острова под стражей многих знатных эгинцев, то часть граждан, во главе которой стоял некто Криос, воспротивилась, говоря, что Клеомен, подкупленный афинянами, явился без достаточного полномочия от Спарты, — так как в противном случае его сопровождал бы другой спартанский царь. Царь Димарат, человек, не уступавший Клеомену в честолюбии и уже прежде в лагере при Элевсисе завистливо противодействовавший ему, тайно подстрекнул эгинцев к этому сопротивлению. Клеомен должен был воротиться, ничего не сделав и храня в сердце своем чувства мести против эгинцев и своего сотоварища, козни которого были ему не безызвестны. Удаляясь с Эгины, Клеомен спросил Криоса (что значит баран) об его имени и сказал ему: «Обей теперь, Криос, свои рога медью, ибо ты подвергнешься великому бедствию».

По возвращении в Спарту, Клеомен подбил Леотихида, близкого родственника Димарата и ближайшего наследника царского достоинства в доме Проклидов, к отрицанию законности рождения Димарата, в которой в Спарте сомневались, с целью самому Леотихиду сделаться царем. Клеомен обещал ему содействие под тем условием, что, сделавшись царем, он будет сопровождать его на Эгину. Леотихид охотно согласился на предложение Клеомена, так как он ненавидел Димарата за то, что тот отнял у него невесту. Вследствие его заявления спартанцы спросили Дельфийского оракула, действительно ли Димарат сын бывшего царя Аристона, на что тот, подкупленный Клеоменом, отвечал отрицательно. Таким путем Димарат был лишен царства, и на трон вступил Леотихид. Во время следующего праздника Гимнопедий Димарат был избран на какую-то должность. Присутствуя на праздничном зрелище, Леотихид, с целью пристыдить Димарата перед всем народом, послал к нему своего слугу с вопросом, как он находит чиновничью обязанность после царской власти. Обиженный отвечал: «Я испытал и то и другое, а Леотихид еще нет; для лакедемонян же вопрос этот будет источником или великого зла, или великого блага». Затем он закрыл свое лицо и оставил зрелище. Он отправился в Элиду под предлогом посещения Дельфийского оракула. Лакедемоняне предполагали, что он оставляет страну в намерении поставить их в будущем в затруднительное положение, и поэтому послали за ним погоню. Последняя догнала его на острове Закинфе но закинеяне отказались выдать его. Оттуда Димарат убежал в Азию к царю Дарию, который принял его благосклонно и дал ему во владение город с областью, Впоследствии Димарат сопровождал Ксеркса во время его похода в Грецию.

Леотихид, вытеснивший Димарата, также не дожил до старости в Спарте. Посланный в 470 году в Фессалию против Алевадов, снова достигших, с помощью персов, господства в стране, он позволил последним подкупить себя и спасся от грозившего ему в Спарте суда бегством в Тегею в Аркадии, где и умер. Это тот самый Леотихид, который в 479 году одержал победу при Микаде.

Сделавшись царем, Леотихид охотно отправился с Клеоменом в Эгину, чтобы помочь последнему осуществить его месть. Клеомен приказал схватить Киоса и девять других знатных эгинцев и послал их афинянам в заложники. Но во время его отсутствия в Спарте снова поднялась против него партия; были открыты обман и козни, с помощью которых он низвергнул Димарата, и наряжен над ним суд. Клеомен бежал в Фессалию, а оттуда пробрался в Аркадию, чтобы возбудить аркадцев против Спарты. Говорят, что спартанцы были так напуганы этим, что снова призвали его и посадили на царство. Вскоре затем он впал в безумие, так как, по свидетельству Геродота, уже раньше был полупомешанным. Всякого, кто попадался ему на улице, он бил палкой в лицо. Родственники посадили его в колодки. Но угрозами он сумел добыть себе меч от сторожившего его раба; с помощью его он разрубил себе голени и бедра, а затем живот и кишки, отчего и умер.

В безумии и лютой смерти Клеомена большая часть греков видела наказание богов за подкуп Пифии; афиняне же и аргивяне считали это возмездием за опустошение их священной рощи. Но спартанцы утверждали, что безумие было следствием того, что Клеомен пил несмешанное вино, и что к этому безобразию он привык в отношениях со скифскими послами, прибывшими, по удалении Дария из Скифии, в Спарту для приглашения спартанцев к общей войне против персов.

10. Гистией и Аристагор Милетские

Малоазиатские прибрежные греки, эоляне, ионяне, доряне, лишенные независимости лидийскими царями, после низвержения лидийского господства при Крезе, перешли под владычество персов. Недостаток политического единства, зависть и вражда отдельных городов между собой, борьба партий и внутренние революции ослабили их оборонительные силы и были причиной их падения; но и при господстве варваров не была подавлена живая умственная деятельность, которая у них, особенно у юнян, развилась прежде чем у других греков и заявила себя в поэзии и искусстве, а также в философских, географических и исторических исследованиях; торговля и ремесла достигли у них высокого процветания и в богато населенных городах чувствовался избыток свежих и деятельных сил. Владычество варваров не было подавляющим и стесняющим; малоазийские греки платили великому царю умеренную подать, поставляли войско и управлялись своими собственными тиранами. Тираном Милета, величайшего и богатейшего из всех греческих городов, около 613 года, был Гистией, сын Лисагора.