Илья Мощанский - Информационная война. Органы спецпропаганды Красной армии
Императорская армия воспитывалась в наступательном духе. Оборона признавалась скорее злом, которого всемерно следовало избегать, — отсюда просматривалось некоторое пренебрежение армейского начальства к вопросам обороны и к ее фортификационному, инженерному обеспечению. Шанхайская операция японской армии, проведенная в марте 1932 года, хорошо высветила этот недостаток в армейской боевой подготовке.
Однако японское военное искусство выигрывало в другом: ведении встречного боя, умении совершать быстрые переходы, способности войск действовать в любых условиях местности, днем и ночью. Японского солдата-пехотинца учили совершать форсированные переходы по 50–60 км в день. Большая ставка делалась на внезапность наступательных действий, умение отрываться от преследующего противника и навязывать ему свою инициативу в ходе боя.
Особой заботой военного министерства Японии были офицерские кадры, состоявшие почти исключительно из самурайского сословия. Старших и младших офицеров обязывали иметь хорошую полевую выучку, и поэтому японский офицер хорошо знал свое дело и был профессионалом.
Унтер-офицерский состав в своем большинстве состоял из сверхсрочнослужащих и был хорошо подготовлен. Каждого армейского унтер-офицера настойчиво готовили к тому, чтобы он был способен заменить в бою своего командира-офицера.
Подготовка солдат выглядела по меркам 30-х годов вполне удовлетворительной. Благодаря своей грамотности и допризывной подготовке, а также дисциплинированности и усердию японский солдат в течение своей двухлетней срочной службы основательно знакомился с военным делом. Командиры стремились воспитать у него высокую физическую выносливость и способность к напряженной боевой деятельности. В армии царил суровый режим, что также являлось важным воспитательным фактором.
В марте 1938 года в Японии принимается закон о всеобщей мобилизации, чтобы с началом будущей и скорой Второй мировой войны страна вступила в нее с полностью отмобилизованными вооруженными силами. В Маньчжурии как грибы росли военные казармы и городки, которые могли принять 1,5 миллиона солдат. Три четверти из них были построены вблизи советских границ.
Особая Краснознаменная Дальневосточная армия. Обстановка на советской границе с Маньчжоу-Го, прежде всего в Приморье, продолжала накаляться. Как показывает анализ документов, в конце 30-х годов на Дальнем Востоке друг другу противостояли две мощные группировки — японских войск и сил Красной армии, каждая из которых включала около 25 процентов всех наличных армейских войск и боевой техники входивших в конфликт сторон.
К 1 января 1937 года войска ОКДВА имели в своем составе 13 стрелковых и одну кавалерийскую дивизию и 2 механизированных бригады.
До июля 1937 года численность советских войск на Дальнем Востоке достигала 83 750 человек, 946 артиллерийских орудий, 890 танков (преимущественно легких) и 766 самолетов. Японских военных сил в соседних Маньчжоу-Го и Корее было гораздо больше, однако в случае конфликта из-за войны в Китае японская сторона могла выделить для боевых действий только 9 дивизий. После создания ОКДВА на ее усиление в течение 1938 года было направлено 105 800 человек рядового и командного состава.
Большие денежные средства были выделены на капитальное военное строительство[27].
Для пополнения Тихоокеанского флота с Балтики в 1937 году были направлены два эскадренных миноносца. Их экипажи за 75 суток совершили беспримерный переход во Владивосток Северным морским путем, проделав его частично среди плавающих льдов.
1 июля 1938 года Особая Краснознаменная Дальневосточная армия (ОКДВА), значительно пополненная личным составом и боевой техникой, была преобразована в Краснознаменный Дальневосточный фронт и Северную группу войск центрального подчинения. Командующим ДВФ был назначен Маршал Советского Союза В. К. Блюхер. Заместителем командующего фронта был назначен комдив М. М. Попов, а заместителем по авиации — комбриг П. В. Рычагов. Начальником штаба фронта стал комкор Г. М. Штерн, членом Военного совета и начальником политуправления — дивизионный комиссар П. И. Мазепов, военкомом штаба фронта — корпусной комиссар Ф. А. Семеновский. Фронт состоял из двух общевойсковых армий — 1-й Приморской и 2-й Отдельной Краснознаменной, которыми командовали комбриг К. П. Подлас и комкор И. С. Конев. Из дальневосточной авиации была создана 2-я Воздушная армия. Шло строительство 120 оборонительных районов на наиболее угрожаемых направлениях[28].
Маршал Советского Союза Василий Константинович Блюхер относился к числу тех полководцев, которых подняла на гребень волны Гражданская война. Человек решительный, самостоятельный в поступках, он не входил в число сталинского окружения и к тому же находился в натянутых отношениях с тогдашним народным комиссаром обороны, тоже маршалом, К. Е. Ворошиловым, который ни талантом, ни славой военачальника не только не блистал, но и не обладал вовсе. Обстановка же на Дальнем Востоке требовала поставить во главе ОКДВА опытного высокопрофессионального военачальника.
Маршал В. К. Блюхер, хорошо знакомый с Дальним Востоком и японской армией по Гражданской войне, предвидел возможность военного конфликта на южном участке государственной границы в Приморском крае. Об этом свидетельствует приказ командующего ОКДВА от 22 апреля 1938 года:
«В связи с возможностью попытки внезапного нападения японцев на приграничные гарнизоны, особенно в южном Приморье (залив Посьет — Славянка) приказываю: Командующему ВВС ОКДВА привести авиацию в состояние повышенной боевой готовности. Подготовить части укрепрайонов на положение полной боеготовности…»
Как показали последующие события, эти меры оказались далеко не лишними.
Противостояние на границе. В мае-июне 1938 года японское руководство стало готовить свой народ и мировое общественное мнение к событиям, которые оно планировало. Настойчиво распространялись всякого рода измышления по поводу «агрессивных намерений» Красной армии на Дальнем Востоке. Реакционные газеты были переполнены сообщениями о якобы имевших место «провокациях» советских войск на маньчжурских и корейских границах.
Пока шла подготовка антисоветской акции, японцы тем временем (с начала 1938 года) в качестве «оборонных» мер начали усиленно концентрировать свои войска на советско-маньчжурской границе. Так, с 1 по 15 июня в район Пограничная (Дуниин) прибыли 2 японские пехотные дивизии. Одновременно перебрасывались войска и на Южный Сахалин. Их располагали вблизи советской границы. В июне-августе 1938 года японское командование перебросило в Маньчжурию и Корею значительные сухопутные, бронетанковые и авиационные соединения.
Но основные силы японцев были сосредоточены на гродековско-барабашском и посьетском направлениях, там где дислоцировалась Корейская армия Японии. Численность этого объединения императорской армии была небольшой (одна пехотная дивизия, 2 пехотные бригады), Корейская армия в отличие от Квантунской армии находилась в непосредственном подчинении императорской Ставки.
Концентрируя вооруженные силы, японское командование не прекращало провокаций. Так, 15 июля на южных склонах высоты Заозерной группа вооруженных солдат 36-й Хунчунской охранной бригады нарушила государственную границу СССР и углубилась на советскую территорию. По нарушителям был открыт огонь, они спешно отступили за кордон.
В тот же день влиятельная японская газета «Асахи» поместила на своих страницах сообщение о «нарушении» советскими войсками границы Маньчжоу-Го. Эта клевета сопровождалась прямыми угрозами в адрес Советского Союза.
15 июля 1938 года японский поверенный в Москве в соответствии с инструкцией своего правительства посетил Народный комиссариат иностранных дел СССР и в ультимативной форме потребовал отвода советских войск с западного берега озера Хасан. Однако японскому дипломату были предъявлены протоколы Хунчунского соглашения России с Китаем 1886 года с приложенной к ним картой. Эти документы официально подтверждали, что район озера Хасан (высоты Заозерная и Безымянная) расположен целиком на советской территории.
Хотя дипломатическая провокация японского руководства потерпела провал, оно не успокоилось. Печать Страны восходящего солнца вновь разразилась бранью. Она пыталась убедить своих читателей в «агрессивности» СССР, в неизбежности войны между Японией и СССР. А между тем японские войска продолжали захватнические акты. 16 июля 1938 года японский отряд демонстративно захватил важную пограничную высоту 460,1.
20 июля японский посол в Москве Сигемицу посетил наркома иностранных дел М. М. Литвинова и заявил, что японское правительство на основании имеющихся у него данных пришло к заключению о принадлежности этого района Маньчжоу-Го. Обвинив советское правительство в нарушении статус-кво, посол в ультимативной форме потребовал «немедленного отвода советских войск в качестве необходимого условия для внесения успокоения».
