Зенон Косидовский - Когда Солнце было богом
Это положение вещей прикрывалось традиционной формой первобытной общины, которая, однако, была уже лишена своего первоначального содержания. Вся обрабатываемая земля формально принадлежала богу, а царь-жрец был только правителем, «земледельцем-арендатором», как он себя величал, на которого возлагалась обязанность делить землю между родами, семьями и отдельными людьми.
Из клинописных табличек, откопанных в шумерском городе Лагаше, мы узнаем, как этот раздел осуществлялся на практике. Записи рассказывают нам прежде всего о могуществе и богатстве жречества. Большая часть обрабатываемой земли уже тогда принадлежала 20 храмам, находившимся в этом городе. Остальное царь-жрец распределил между придворной знатью и мелкими земледельцами. Но даже этот акт носил ярко выраженный классовый характер. Если мелкий земледелец получал всего лишь 0,8-2,5 акра земли, то высокий сановник имел право получить до 35,5 акров, а сам царь оставлял себе целых 608 акров. Кроме того, условия аренды для крестьянина были намного тяжелее, чем для придворного сановника. В наших руках имеются довольно обширные сведения о положении дел в поместьях храмов, почерпнутые из бухгалтерских записей храма богини Бау, владелицы половины всех обрабатываемых земель города-государства Лагаша. Из них явствует, что 3/4 своих владений жрецы отдавали в аренду крестьянским семьям, причем нещадно эксплуатировали этих людей, отбирая у них в качестве оброка от 70 до 80 % годового урожая.
Остальная часть храмовых земель обрабатывалась рабами под присмотром жрецов. Благодаря сохранившимся спискам работников, мы можем воссоздать довольно полную картину того, кто и в каких условиях трудился на земле храма, а также, что там производилось. В списке перечисляются 27 пивоваров, 6 рабов-помощников, 21 пекарь с 27 рабами-помощниками, 40 прях и ткачих, а также кузнецы, плотники и другие ремесленники, экономы, писари и надсмотрщики. Их труд оплачивался скупыми порциями съестных продуктов, в основном ячменем. Инструменты, тягловые животные, сельскохозяйственные орудия и приспособления, повозки, лодки и сети для рыбной ловли - все это было собственностью храма.
Ремесленники, видимо, были свободными гражданами Лагаша, однако, не имея собственных орудий труда, они не могли и мечтать не только о независимом труде, но даже и о смене хозяина. Да, в конце концов, и неизвестно, смогли бы они или нет решиться на это, ибо феодальный и эксплуататорский характер хозяйства прикрывался религиозной оболочкой. Рядовому шумеру с детских лет вбивали в голову, что земля и все, что на ней произрастает, является собственностью бога, а не жрецов, а поэтому его труд есть не что иное, как выполнение религиозного долга, завещанного богом.
Огромные проценты за аренду, а также ростовщичество, которое широко использовали в своих интересах богачи, заставляло трудящийся народ лезть в долги и попадать в экономическую зависимость, которая по сути дела ничем не отличалась от рабства.
Женщина, играющая на цимбалах. Терракота, позднее шумерское искусство. 2000- 1900 гг. до н. э.
Вначале это не было явным рабством, хотя практически крестьянин или ремесленник жил ничуть не лучше невольника. Тот клочок земли, что доставался крестьянину, принадлежал не ему, а богу, которому ценой нищеты своей семьи он должен был отдавать большую часть всего урожая. Но часто его лишали и этого хозяйства, заставляя отрабатывать долго в имениях храмов и сановников, где он вскоре переставал отличаться от рабов, набиравшихся из числа пленников.
Весьма точно отражало положение трудящихся масс шумерское законодательство. Оно позволяло, к примеру, главе семьи продавать своих детей или отдавать их за долги в рабство. Многочисленные контракты о купле и продаже детей, найденные в руинах шумерских городов, показывают, что опутанное долгами и доведенное до крайней нищеты население шумерских городов очень широко пользовалось этим правом. Из поколения в поколение все больше свободных членов шумерских племен становилось рабами.
Процесс закабаления трудящихся углублялся с каждым столетием, особенно после покорения Шумера вавилонянами, ассирийцами и, наконец, халдейскими нововавилонянами.
Гнет, своеволие и жестокость жрецов, сановников и царя-жреца уже за 2500 лет до н. э. вызывали классовые конфликты. Отголоски этих конфликтов мы находим во многих клинописных текстах. Так, например, один из летописцев жалуется, что «высокий жрец вошел в сад бедняка и отобрал у него дерево». Другой текст сообщает: «Если в хозяйстве подданного появился хороший ослик, и господин сказал: хочу его купить, то редко платил за него столько, чтобы было удовлетворено сердце хозяина».
Теперь легко понять причину политических брожений, которые за 2400 лет до н. э. переживал шумерский город-государство Лагаш. Последние его цари из династии Урнанше постепенно утрачивали почву под ногами, а царь Лугальанда был уже только безвольной игрушкой в руках верховного жреца, действительного властелина Лагаша.
Невыносимый политический и экономический гнет привел к тому, что в стране произошел переворот. Во главе государства стал некий Урукагина, пожалуй, первый в истории политический реформатор. Урукагина сверг власть жрецов, обуздал самоуправство богачей и провел ряд реформ, которые облегчили положение обездоленных трудящихся масс. В руинах города Лагаша найдены три каменных конуса, а также каменная плита, на которых по приказу Урукагины была высечена для потомков история его реформ. Там описывается плачевное состояние города, в котором он его застал: живодерство сборщиков податей, своеволие и алчность жрецов, берущих огромную плату за религиозные услуги, гнет и беззакония знати. Затем он гордо заявляет, что искоренил эти злоупотребления, и «сиротам и вдовам богач не чинил уже кривды».
Из надписей следует, что переворот не преследовал цели изменить политический строй города-государства. Урукагина не имел намерения уничтожить рабство и классовое неравенство. Он стремился лишь изжить наиболее яркие злоупотребления власть имущих по отношению к мнимо свободным крестьянам и ремесленникам.
Во время его правления Лагаш пережил новый период расцвета. Урукагина сообщает, что он построил ряд сооружений и расширил систему ирригационных каналов. Трудящийся народ почувствовал некоторое улучшение своего положения и почитал его как своего освободителя.
Однако правление Урукагины продолжалось только пять лет. Либеральные реформы вызвали среди рабовладельческой аристократии остальных шумерских городов сильнейшую тревогу. Их интриги, а также подстрекательство со стороны изгнанных жрецов привели к тому, что царь города-государства Уммы, Лугальзаггиси, внезапно напал на Лагаш, опустошил его, а Урукагину (мы ничего не знаем о его окончательной судьбе), вероятно, взял в плен и убил. До наших дней дошел проникновенный плач, напоминающий причитания Иеремии, о судьбе несчастного города, от которого осталось лишь пепелище.
Вся шумерская история - это непрерывная цепь войн, в результате которых отдельные города по очереди добивались гегемонии. Это были города-государства Лагаш, Ур, Агаде, Исин и Ларса. Позднее царь города Аккада Саргон I (2360 - 2305 гг. до н. э.) покорил не только весь Шумер, но и расширил свои владения на восток, далеко за Персидский залив, а на запад - вплоть до Средиземного моря. Саргон объявил себя царем Шумера и Аккада. Он, правда, положил конец эпохе независимых шумерских городов, но в его империи язык и культура шумеров не только не погибли, а напротив - расцвели еще богаче и поглотили победивших аккадцев.
Шумеро-аккадское государство существовало всего лишь два столетия. Уничтожили его воинственные племена горцев-эламитов, а потом на его руинах основал могущественную вавилонскую империю великий завоеватель и законодатель - Хаммурапи (около 1800 г. до н. э.). Через 550 лет в Месопотамии возникает новая держава ассирийцев, а затем в 626-538 гг. до н. э. - Нововавилонское царство, созданное семитскими халдеями. Позднее Месопотамию завоевывает персидский царь Кир. Наконец здесь появляется один из крупнейших завоевателей в истории человечества Александр Македонский и покоряет весь Ближний Восток.
Государства аккадцев, вавилонян, ассирийцев, халдеев и даже в какой-то степени персов и греков были непосредственными наследниками культуры шумеров. Роль шумеров в этих очередных империях живо напоминает роль римлян и римской культуры в истории европейских государств. В течение без малого трех тысячелетий шумерский язык, подобно латинскому, не только не умер, но даже продолжал развиваться, хотя шумеры давно уже не существовали.
Первоначально шумерский язык был повсеместно распространен наряду с другими семитскими языками, однако со временем сделался исключительно языком поэтов и жрецов. Последние использовали его в качестве языка богослужений и с благоговением лелеяли его в школах, где готовились писари, счетоводы, судьи, врачи, учителя и астрономы. Мемориальные надписи на каменных плитах и цоколях в течение многих столетий также делались на шумерском языке или же на шумерском и вавилонском одновременно.
