Дмитрий Перетолчин - Мировые войны и мировые элиты

В феврале 1914 года министр внутренних дел Дурново в своей аналитической записке Николаю Второму предсказал расстановку сил и исход с поразительной точностью: «…соперничество Англии и Германии неминуемо должно привести в вооруженной борьбе… Англо-русское сближение только неизбежно сулит вооруженное столкновение с Германией… Главная тяжесть войны выпадет на долю России, так как Англия к принятию широкого участия в континентальной войне едва ли способна, а Франция, бедная людским материалом… будет придерживаться строго оборонительной тактики… Даже победа над Германией дает крайне неблагоприятные перспективы. Война потребует огромных расходов, а приобрести можно только Познань, Восточную Пруссию, Галицию и турецкую Армению, населенные преимущественно враждебными России народами. Также и Германия приобретала бы Польшу и Прибалтику с враждебным ей населением. Разоренная Германия не в состоянии будет возместить России ее военные расходы. А союзники, наоборот, потребуют оплаты долгов — Россия им больше не нужна, а ослабить ее выгодно. 7) в случае проигрыша как России, так и Германии неизбежно возникает революция, перекидывающаяся в другую страну…».

С момента франко-прусского перемирия немецкие стратеги разрабатывали концепцию «быстрой», позволяющей сохранить немецкую промышленность войны, при которой молниеносными ударами противники поочередно принуждались к миру. При этом с обеих сторон понимали маловероятную перспективу подобного развития событий. Прусский генерал-фельдмаршал фон Мольтке еще в 1890 г. писал: «Когда разразится война, висящая над нашей головой, как дамоклов меч, уже более 10 лет, продолжительности ее и исхода нельзя будет предвидеть. Величайшие державы Европы вступят в борьбу, вооруженные, как никогда. Ни одна из них не сможет одним-двумя походами быть настолько низверженной, чтобы признать себя побежденной». А начальник французского Генерального штаба Жоффр, отвечая в 1912 г. на вопросы министров, заявил, что, если Франция выиграет первую битву, борьба Германии примет национальный характер и наоборот. В любом случае в войну будут втянуты другие страны, и в результате война станет «бесконечной». Однако этого могло и не случиться, потому что через два года в сентябре 1914-го он же телеграфирует командующим армиями: «Тыловые запасы в данный момент исчерпаны. Если расход снарядов будет вестись так, как до сих пор, невозможно будет через 15 дней продолжать войну из-за недостатка боеприпасов», аналогичная ситуация была у немецкой стороны [2].

К этому в США уже были готовы: там за год до начала войны на основании тридцати отчетов Национальной денежной комиссии (National Monetary Commission) появилась Федеральная резервная система США. Работа комиссии стартовала после банковской паники 1907 года, «организатором» которой принято считать Джона Моргана [22], саму комиссию возглавлял Нельсон Олдрич (Nelson W. Aldrich), на чьей дочери жениться Джон Рокфеллер-мл. (John D. Rockefeller Jr.) [23]. Теоретиком создания ФРС выступил Пол Мориц Варбург, вошедший в ее правление [24].

«После создания ФРС ее владельцам просто необходима была война: для оплаты военных расходов правительства, в первую очередь США, будут вынуждены занимать у ФРС и сядут на долговую иглу этой Системы, ее владельцев. Так и вышло — воюющие стороны потратили на войну около 56 млрд. фунтов стерлингов, что в нынешних ценах не так далеко от триллиона долларов. Какие же барыши получили «новые храмовники» из ФРС? Фантастические. А значит, их экономический замысел удался» [25].

Джавахарлал Неру в своих письмах-очерках «Взгляд на всемирную историю» привел следующие цифры военных расходов стран-участниц: «Американцы оценивают общую сумму расходов союзников в 40'999'600'000 — почти в 41 миллиард фунтов стерлингов, а расходы германских государств — в 15'122'300'000, свыше 15 миллиардов фунтов стерлингов. Общая сумма их составляет свыше 50 миллиардов фунтов!» Нетрудно догадаться, что чьи-то расходы — это также и чьи-то не менее астрономические доходы [26]. Еще накануне войны компания J.P. Morgan & Co предоставила кредит и организовала экспорт военной техники английскому, французскому, а позже итальянскому правительствам на 5 миллиардов долларов, что эквивалентно девяноста миллиардам в современном исчислении [27]. Еще до начала боев, французская фирма Rothschild Freres телеграфировала Morgan & Company в Нью-Йорк, предлагая обеспечить кредит в размере $ 100 млн., в Англии была заключена сделка о присвоении J.P. Morgan & Co статуса эксклюзивного андеррайтера военных облигаций для Соединенного Королевства и Франции, которая в 1915 году получит от банковского дома первый кредитный транш размером 50 миллионов долларов. Когда французы стали испытывать трудности с нефтью, Рокфеллер также предоставил заем на 70 млн. долларов [28][29]. В Германии половина нефтяного рынка принадлежала Standard Oil через Deutsch-Amerikanische Petroleum A.G. [12]. Перси Рокфеллер (Percy Rockefeller) через ставленника в принадлежащей DuPont Remington Arms снабжал винтовками Россию и США (69 % поставок), обеспечил поставки более половины всего стрелкового оружия стран Антанты [12][30]. В год начала войны Джек Морган (Jack Morgan) — сын Дж. Пирпонта — связался с Remington Arms и Winchester, призвав их увеличить производство оружия [31]. Только в 1916 году американская индустрия экспортировала военного оборудования и боеприпасов в Англию и Францию на сумму 1 290 миллионов долларов [27].

Военные расходы Италии составляли 80 % бюджета, внешний долг к концу войны составил 19 млрд. лир, золотовалютный запас был израсходован на закупки материалов и вооружения [32]. К 1917 году Британия заказала через посредство банка Моргана вооружений на 20 млрд. долларов [33], расходы на войну в составляли 70 % от валового национального продукта, а внутренний долг вырос с 645 до 6 600 млн. фунтов (в книге Н. Хаггера «Синдикат» указано 7 400 млн. фунтов).

Каждый день войны стоил России в 1914 году 9 миллионов, через год — 24, в 1916-м — 40, а еще через год — 55 миллионов рублей. Причины были разные, в том числе и то, что с началом войны компании Shell, «Продуголь», «Продамет», «Нобель-мазут» подняли цену на свою продукцию более чем в полтора, а по нефти в 2,77 раз. Витте еще в 1901 году докладывал, что на деле значительная часть отечественных заказов выполняется иностранными комиссионерами, а тут еще и стихийная эвакуация заводов из Польши и Прибалтики привела к тому, что через год из них заработала лишь четверть крупных. Снарядами и патронами Россия обеспечивала себя лишь на 75 и 60 % соответственно, 62 % пороха поставлялось преимущественно фирмой DuPont, всего из США было получено заказов на сумму 1,3 миллиарда долларов.

От Моргана, финансирующего половину военных расходов США, Россия получила 12-миллионный кредит. Всего на середину 1917 г. государственный долг России составлял уже около 50 млрд. рублей [2][28][29]. В соглашении, заключенном с английским правительством в сентябре 1915 года было условие «что в будущем все предложения относительно поставок для России, либо в Британской империи, либо в Америке, будут рассматриваться в Лондоне», а размещать заказы допускалось только при посредничестве банкирского дома Моргана [34].

«В конце войны большинство европейских стран были на краю банкротства, чтобы оплачивать быстрорастущие военные расходы, приверженцы национальных взглядов встретились с проблемой огромного и постоянно растущего долга».

Аналогичная ситуация была в Германии, собираемые налоги покрывали лишь 12 % военных расходов, для их покрытия были выпущены займы на общую сумму 99 млрд. марок, которыми в том числе гасились обязательства по векселям на сумму 55 млрд. марок. Первый заем был выпущен уже в сентябре 1914 года на крупную по тем временам сумму размеров в 4,5 млрд. марок, размер последнего, восьмого займа в 1918 году составил уже 15 млрд. марок [35].

Через несколько месяцев после объявления войны заводы Bayer были переведены на военные рельсы и начали производство тринитротолуола [15]. Несостоявшийся блицкриг привел к тотальной нехватке ресурсов, и в первую очередь закончился глицерин для производства взрывчатки. Оказалось, что его можно делать из обычных пивных дрожжей. Ферментируя их с сахарозой, нитратами и фосфатами немцы умудрились получать 1000 тонн глицерина в месяц. Баварское пиво было первым, от чего пришлось отказаться, впрочем, к этой теме мы еще вернемся.

С началом войны военный министр Эрих фон Фалькенхайн был назначен начальником штаба, первой его задачей стала организация бесперебойного снабжения боеприпасами армии входе затяжных боевых действий. Его советником по связям с германским военно-промышленным комплексом был майор Макс Бауэр [14], по выражению английского журналиста Джеффри Даймунда «влиятельная, но теневая фигура».