Игорь Можейко - Тайны Нового времени
В середине XVIII века в Португалии правил вялый, безвольный король Иосиф-Жоао I. Но реально власть находилась в руках умного и энергичного маркиза Помбаля. Маркиз и его сторонники понимали, что колонии Португалии перестали приносить доход. Все, что там добывалось, уходило на управление ими, их оборону, в карманы тамошних чиновников и конечно же иезуитам. Поэтому они решили провести в колониях, и в первую очередь в Бразилии, реформы. Конечно же иезуиты стали на дыбы!
Разумеется, у иезуитов было немало сторонников среди португальских аристократов. Их-то иезуиты и привлекли к бою с Помбалем.
Иезуиты решили использовать семейство герцога Авейры и маркиза Тавора.
Однажды, когда король ехал по ночному Лиссабону, к его карете подскакали три всадника в масках и с пистолетами. Кучер успел пришпорить лошадей, но через квартал королевскую карету ждала новая засада. Король был ранен в руку, ранили и кучера. Король сообразил, что засада может быть не последней, и приказал свернуть в боковую улочку. Это его спасло. Как оказалось, поблизости его и на самом деле поджидала еще одна группа убийц. Иезуиты действовали наверняка.
Помбаль уговорил короля никому не рассказывать о том, что случилось, надеясь, что заговорщики сами начнут разведывать, насколько успешным оказалось их покушение, и выдадут себя. А тем временем шпионы маркиза обшаривали весь город. И вот им удалось узнать, что некий Ферейра в дни перед покушением раздобывал у разных людей оружие. И этот Ферейра был слугой герцога Авейры. Сомнений в том, кто хотел убить короля, не оставалось. Но надо было найти более надежные доказательства. А как это сделать, если организаторы покушения, да и сами иезуиты имели связи в самых верхах правительства?
И Помбаль задумал и осуществил тайный план, который говорит о том, каким находчивым политиком он оказался.
Два месяца в Лиссабоне все было спокойно. Никто никого не задерживал, ни слова о покушении сказано не было — однако король на людях не показывался.
И вот через два месяца в один и тот же час неожиданно были арестованы все без исключения исполнители и организаторы заговора, а также иезуиты, которые руководили герцогом и маркизом.
Что же сделал Помбаль?
Сначала в Лиссабоне было объявлено о том, что в связи с появлением в Бразилии неизвестной заразы все плавания туда временно прекращаются. В столице начались волнения. Из уст в уста передавались слухи, что один небольшой быстроходный военный бриг все же отплывает за океан.
Множество людей кинулось к капитану брига с просьбой передать письма и пакеты в Бразилию, ведь у колонии и Португалии были тесные связи, там служили родственники многих португальцев, а также трудились торговцы и священники. За любые деньги эти люди просили передать родственникам письма. Капитан отнекивался, заявляя, что ему не положено возить почту, но просители так хорошо ему платили, что он в конце концов давал себя уговорить.
Бриг отплыл на запад. И никто в Лиссабоне не знал, что у капитана есть еще одно письмо, скрепленное личной печатью короля и адресованное губернатору Азорских островов, которые лежали на пути в Бразилию и куда все корабли заходили пополнить запасы воды и пищи.
Когда губернатор прочел письмо, он почесал в затылке, но ослушаться короля не посмел.
В королевском послании было приказано прочесть все письма, что были переданы капитану в Лиссабоне, а те, что покажутся ему подозрительными, задержать. За ними вскоре должен был прийти быстроходный корабль.
Так и случилось.
И на стол перед королем легли письма от заговорщиков своим друзьям и союзникам в Бразилии. В них рассказывалось о заговоре и покушении. Так что герцог Авейра и маркиз Тавор, не говоря уж о рядовых исполнителях покушения, собственноручно подписали себе смертный приговор.
А через некоторое время неожиданно для иезуитов ко всем их домам, дворцам, явочным квартирам и монастырям одновременно подошли военные патрули и приказом короля конфисковали имущество иезуитов как врагов Португалии. В сентябре 1759 года королевским приказом они были изгнаны из страны. Всех их посадили на корабли и отправили в Ватикан.
Спустя несколько лет орден запретили во Франции, затем и в других странах. И чтобы спасти лицо, Папа вынужден был орден иезуитов распустить.
В XIX веке орден организовали вновь, но конечно же в наши дни он не пользуется большим влиянием нигде в мире…
Так заговор маркиза Помбаля оказался успешнее заговора иезуитов.
ДИПЛОМАТКА ПОНЕВОЛЕ. ШЕВАЛЬЕ Д'ЭОН
В русском языке нет такого слова — «дипломатка». Я его выдумал специально для героя своего очерка. Товарищ Коллонтай, многолетняя представительница СССР в Швеции, звалась «госпожа посол», а вовсе не «послиха» и не «послица», и была она настоящим советским дипломатом.
Но вот случай с шевалье д'Эоном — особый. Для него и новое слово придумать можно.
Что же пишет о шевалье словарь Брокгауза и Ефрона? «Шарль-Женевьева, известн. под именем Шевалье д'Эон, 1728—1810, таинственная личность по неизвестности ея пола, с 1755 при французском посольстве в СПб., где впервые появился в женской одежде, в 1768 послан в Лондон, но с 1771 отозван королем. Сочинения исторические и политические в 13 томах…»
Как видите, Брокгауз и Ефрон считали д'Эона личностью таинственной. В короткой статье они называют шевалье то в женском, то в мужском роде.
Значит, в начале XX века тайна разгадана не была.
Современники шевалье склонялись к тому, что имели дело с мужчиной. Вот что пишет некая мадам Кампан: «Длинный шлейф ее платья и тройные буфы рукавов являют столь печальный контраст с ее гренадерскими манерами и выражениями, что все вместе производит впечатление самого дурного тона». Ей вторят другие свидетели и знакомцы шевалье. Барон де Гримм считал, что нет ничего более «непристойного, чем мадемуазель д'Эон в юбке».
Но ведь ходил в юбке! Может, просто был грубой женщиной?
Почему так случилось?
А ведь для меня удивительнее всего даже не юбка, а сама невероятная жизнь этого человека, оставившего — кстати, о чем сегодня часто забывают сплетники — тринадцать томов исторических сочинений!
За этим скрывается трагедия.
Судите сами.
Двойственность сопровождала шевалье с рождения. Надо же было его так назвать — Шарль-Женевьева! Половина имени мужская, вторая половина женская! Родился он в состоятельной, но не дворянской семье, так что уже в молодости он чуть-чуть поменял фамилию. Из Деона он стал д'Эоном. Такое бывает — ведь стал же Бальзак де Бальзаком. Юноша (а в этом тогда никто не сомневался) получил хорошее образование в Париже, окончив в 1748 году колледж Мазарини. Кроме того, он прошел курс гражданского права, брал уроки фехтования и занимался верховой ездой в королевском манеже, причем во всех этих занятиях преуспел. В 1752 году он напечатал экономический труд о финансовом положении Франции, который обратил на себя внимание правительства, и д'Эон начал работать в финансовом управлении. Вскоре он познакомился с королем Людовиком XV, сорокалетним, в расцвете сил, энергичным правителем, нуждавшимся в молодых талантливых помощниках для проведения своей сложной внешней политики.
Людовику было важно наладить отношения с Россией. Однако всеми делами там заправлял канцлер Бестужев-Рюмин, англофил и противник Франции. Ненависть Бестужева-Рюмина к Франции подогревалась делами внутренними. Вельможи вокруг трона императрицы Елизаветы Петровны страшно враждовали, и если канцлер стоял за союз с Англией против Франции, то князь Воронцов и семья Шуваловых выступали за сближение с Францией и Австрией.
Посол Франции в Петербурге Шетарди не оправдал надежд Людовика. Не говоря уж об отношении к нему канцлера, он не нравился и Елизавете. Так что посол отъехал из Петербурга, и в России не осталось французского представителя.
Положение еще более осложнилось, когда в 1755 году всей Европе стало известно, что императрица Елизавета тяжко больна. А в случае ее смерти к власти должен был прийти немецкий патриот Петр, племянник Елизаветы.
Надо было спешить.
Во Франции решили отправить в Петербург тайное посольство.
Документов на этот счет не сохранилось, да и какие могут быть документы, если, вернее всего, эта идея обсуждалась в гостиных Версаля за чашечкой кофе в самом узком кругу.
А узкий круг состоял из самого Людовика, возлюбленной короля маркизы Помпадур и его друга и родственника принца Конти, который надеялся захватить польский престол, а на худой конец герцогство Курляндское в Прибалтике. Кроме того, у Людовика и Конти созрела совершенно нелепая мысль женить принца на Елизавете Петровне и тем самым обеспечить российский трон за Францией. Похоже, за несколько лет разрыва с Россией Людовик полностью оторвался от действительности.
