Юрий Петухов - Русы Великой Скифии
Волхвами становились люди зрелого возраста, зачастую бывшие воины-кшатрии, нередко увечные, неспособные к тяжелому труду. Они готовили себе смену из молодежи рода. Разумеется, в первую очередь они старались научить волховским знаниям своих детей — этим порождая наследственную преемственность. Но наследственность ни в среде выборных кшатриев-князей, ни в среде волхвов не была правилом и законом. Жизнь и общество (община) сами отбирали наиболее способных и пригодных.
Все три основные касты внутри рода были взаимосвязаны и переплетены неразрывно. Это и был сам род в его жизнеобеспечении и развитии. Собственно, эти три группы внутри рода не были кастами в нашем понимании. Кастами они стали только со временем и только в иноэтнической среде, когда внутрь рода-общины, затем государственного образования стали проникать «чужаки» извне. Вот тогда каждая каста поставила барьеры, ограждая и спасая себя от растворения в чужеродной массе и от утраты своих традиционных признаков, тем самым спасая весь род, все государство. Так случилось в Индии I тыс. до н. э. — I тыс. н. э., где касты стали основой самосохранения индоевропейской цивилизации и самих Ариев-русов. Но так не случилось в Хараппе или Шумере, где не было выраженной кастовости и, соответственно, не было защиты от инфильтрации в род-общество чужаков, что и стало причиной гибели и Шумера, и Хараппы.
Шумерские княжества и Хараппская держава нанимали в свои дружины и войска, в эту условную касту кшатриев «людей со стороны», будь то протосемиты-амореи («люди смерти») или дравиды… Результат — армии, дружины и другие воинские подразделения стали небоеспособными, они не могли защитить свои княжества и «царства». Результат оказался трагическим.
Русы-индоарии времен последних волн-выселков на Индостан подобных ошибок не повторяли. Они знали, что чужаку нельзя доверить ни власть над собой, ни свою безопасность, ни даже обеспечение рода сельхозпродуктами, то есть пропитанием. Именно так появилось понятие «шудры». Шудра никогда не мог стать волхвом-брахманом, князем-рашой (правильно именно «раша» — от слова-понятия «рус-рос-рас», то есть «светлый, господин, повелитель»; произношение на английский манер «раджа» неверное), воином-кшатрием, земледельцем-вайшья… Потому что шудра не был русом-арием, ему не было доверия.
В Индии той эпохи, да и более ранней, этнококон был столь велик, что несоблюдение самоохранения основной тройственной касты-рода от внешних гибридных русо-дравидов и дравидо-веддоидов привело бы к полнейшему смешению в течение трех-четырех поколений и к бесследному растворению русов-ариев в туземной среде. Благо, что каждая последующая волна родов-выселков с севера приходила на уже подготовленную почву с устоявшимися кастовыми традициями и четко выработанным (на сакральном уровне) отношением к шудрам. И это при том, что сами шудры, плотно окружающие роды-общины русов-индоевропейцев, не были абсолютно чуждым, чужим этноэлементом. Напротив, они были «санитарным кордоном», живым барьером между русами-индоевропейцами и уже самыми настоящими «неприкасаемыми» — негроидно-неандерталоидными аборигенами юга Индостана. В дальнейшем это породило вычленение множества каст, которые существуют в Индии и поныне. Степень культурной и этнической приближенности к русам-ариям давала каждой гибридной группе основание отделить себя от более отдаленной группы (слоя) кастовой перегородкой. Но это было позже. В рассматриваемый период было всего четыре касты: три свои, внутренние и одна промежуточная, но тоже как бы своя или полусвоя, отделяющая цивилизованный мир от мира «темных, страшных сил», людоедов, черных демонов, ракшасов и прочих «абсолютно чужих».
Интересно, что и сами русы-арии делили себя на «светлых», рожденных от богов, «детей богов», и «темных», рожденных от людей. Это деление разделяло тех, кто был исходным русом, и тех, кто уже успел, сохраняя все традиции суперэтноса, породниться с местными дравидами (точнее русо-дравидами). В основном «темными» были, конечно, те роды-выселки, что прибыли в долины Инда задолго до последней индоевропейской волны. Они были русами-ариями (это не отрицали и сами «светлые» арии), они не были русо-дравидами из этнококона. Они были некой промежуточной прослойкой, но входившей в индоарийский мир «своих, хороших, красных, повелителей», то есть русов.
В целом же, говоря о кастах у русов-индоевропейцев, мы должны помнить, сам этот поздний научный термин «каста» более чем условен. Правильнее говорить о четырех варнах, которые породили множество каст. Подростки трех первых варн проходили инициацию, посвящение в воины-мужчины, после этого они считались «дваждырожденными» («двиджа» на санскрите, одном из диалектов языка русов). Уже это одно означало, что все три варны едины, они одинаково поставляют роду юношей-воинов, кшатриев. Позже в Индии обряд инициации «дваждырожденных» стал более общим, получил название «упанаяна». Со временем внешняя, обрядовая сторона естественных архаических процессов усложнялась, расцвечивалась, приобретала «тайный» смысл… Но в истоках, у которых стояли индоарии, русы-арийцы II тыс. до н. э., все было значительно проще, архаичнее. Практически (да и юридически) род русов-индоевропейцев не делился на варны. В «Ригведе», этом великом «Изреченном Знании» («рик» = «речь, рекомое» + «веда» = «веданье, знание»), вообще нет упоминаний о варнах и кастах, за исключением одного из поздних гимнов, вставленных через столетия после составления этой «Книги книг ариев». О чем это говорит?
О том, что у исходных русов-индоевропейцев последней волны миграции (сер. II тыс. до н. э.), расселявшихся из Северного Причерноморья и ареалов протоскифосибирского мира, не было, как и у позднего казачества, четкого деления на варны. Сам род не мог допустить полного троичного расчленения. Все переплеталось в необходимой и неустранимой взаимосвязи. А тройственность внутри единого рода обеспечивала его жизнестойкость. Дюмезиль, как и другие западные индоевропеисты, возводит трехчленность «космоса индоевропейцев» и их кастовость в абсолют. Это неверно. Точнее, это лишь часть увиденного и осознанного им и прочими исследователями — часть, принятая за целое.
Да, Вселенная русов-индоевропейцев (как и их предков проторусов и русов-бореалов) тройственна: «небо-земля-преисподняя» — «боги-люди-демоны»; три варны на земле «волхвы-воины-созидатели», три цвета «белый-красный-черный»… Но одновременно «четыре стороны света», четыре ветра, четыре луча свастики-оберега и знак самого Единого Бога — четырехконечный крест… а знак Богородицы-Лады — два совмещенных креста, то есть восьмиконечный крест… а священные числа семь («святая троица» плюс «крест-бог», то есть «троица в едином боге», Семаргл-Семиглав, выражающий семиричную сущность бога) и двенадцать («троица», помноженная на «крест» — «бог в силе», позже сила и дух бога в двенадцати апостолах)… Вселенная русов многомерна и непроста, при всей видимой простоте ряда-уклада.
Сакральная четверка-крест, означающая Единого Бога в его полноте, в качестве одного из земных отражений имеет и совокупность трех каст-варн со всеми прочими (шудрами). Это означает, при всем понимании русов-индоевропейцев, что они сами есть дети (потомки) богов (ипостасей Единого Бога-Рода), что они есть «двиджа» — дваждырожденные (то есть сначала рожденные в своем естестве, а потом «в боге»; иногда и наоборот, последовательность не имеет значения; например, древнейшая поговорка «это в нем от Бога», то есть унаследованное от Великого Всеродителя, Рода), при всем таком «родственном» отношении русов с их богом Родом, они полностью отдают себе отчет, что Единый Бог есть Бог для всех, в том числе и для шудр. То есть Бог-Род шире троичной «собственной» Вселенной русов. Он существует в четырех измерениях (помимо времени). Но четвертое измерение за пределами мира русов-индоевропейцев. И потому при всей многоипостасности Бога (он может иметь бесконечное число ипостасей-воплощений) свят, чист и близок для русов Бог-Род только в своей троичности-тройственности — в Святой Троице. Непонимание этой абсолютной тройственности Бога вне времен (и для X тыс. до н. э., и для 33 г. от Рождества Христова, и для 1000 г. Христианской эры, и для нашей «постхристианской» эпохи) заводит в тупик как ученых-богословов, так и исследователей-атеистов, не понимающих, что нет ни «язычества», ни «иудаизма», ни «буддизма», ни «христианства», а есть лишь различные восприятия во времени и пространстве одной и той же сверхреальной изначальной силы. И здесь надо отметить, что русы-индоевропейцы Северного Причерноморья («вторичной прародины») и русы-арии Инда и Ганга значительно лучше нынешних атеистов и богословов понимали существо проблемы.
Единый Бог неразделим в Святой Троице, вмещая в себя весь упорядоченный (санскритское «рита» есть «ряд, порядок» в общебытовом смысле и в смысле «вселенский порядок-ряд»; само короткое и емкое слово русов «ряд» вмещает в себя больше, чем пространные, многостраничные толкования его санскритских и прочих «калек» в энциклопедиях и научных трудах) мир, Вселенную русов. И Троица есть Единый и Нераздельный Бог.
