Михаил Хейфец - Цареубийство в 1918 году
Чтобы взорвать свою страну, им потребовалась война.
Глава 12
БАЛКАНСКИЙ КАПСЮЛЬ
Синдром «двухъярусности» поразил не только внутренние, но и внешнеполитические государственные структуры России.
На одном ярусе находились ее отношения с цивилизованными странами Европы, где с блеском и успехом испытывались средства конвенциональной дипломатии: пакты, протесты, конгрессы, конвенции… На другом, в частности в балканских «пастушьих княжествах», высшие дипломаты петербургского МИДа позволяли себе использовать то, что в наши дни зовут «организацией и покровительством международного террора».
«Это, конечно… самое отвратительное явление во внешней политике России, ставшая привычкой традиция прибегать в этих малоцивилизованных странах к орудию насильственного устранения почти всех, кто стеснителен для русской политики на Балканах. Убийство последнего короля Сербии (Александра Обреновича – М. X.), убийство Стамбулова (премьера Болгарии – М. X.), свержение Александра Болгарского, который также был бы предан смерти, если б не отрекся, – все эти факты принадлежат к одной страшной цепи событий», – комментировала «Дейли кроникл».
В XIX веке Россия, по выражению британского премьера лорда Солсбери, «всегда ставила на Балканах не на ту лошадь». Вольты императорской политики в Болгарии, например, завершились тем, что русский посол в Софии Гартвиг попытался остановить эволюцию к союзу с Веной того правительства, при коем он был аккредитован, серией политических убийств, и к списку «Дейли кроникл» можно добавить фамилии из расшифрованных после революции бумаг петербургского МИДа: министра финансов (Велчева) и посла Болгарии в Константинополе (Волковича), а также неудачные покушения на министра иностранных дел (Начевича) и правителя Рущукского округа (Mантева).
Террор не помог. И шефы Гартвига в МИДе переориентировали фокус внимания царской дипломатии на Сербское королевство.
Цари давно «соизволяли обнадежить сербский народ» (цитата из декларации Александра I), с XV века находившегося под властью османов. Но, то Наполеон на Русь шел и мешал, то Меттерних выражал Петербургу влиятельное недовольство («Сербия должна быть либо османской, либо австрийской», – формулировал канцлер). И в Петербурге решили договориться с Веной по-доброму: взамен за право России основать в ходе войны новое, Болгарское княжество, австрийцы «бесплатно» получили разрешение оккупировать южнославянские области, исторически считавшиеся уделом сербских князей, – Боснию и Герцеговину.
И поплелся тогда Белград за победоносными Габсбургами…
Но в 1903 году в Сербии произошел государственный переворот. Группа заговорщиков ворвалась в королевский дворец и убила короля и королеву из династии Обреновичей. Прозападную, либерально-реформистскую партию «напередяков» сменила в правительстве Радикальная партия: ее вожди вербовались из анархистских, марксистских, народнических кругов. В частности, премьер-диктатор Никола Пашич считался разочаровавшимся в сербском социализме учеником князя-анархиста Петра Кропоткина.
Панславянские министры правили в единодушии с новой королевской династией Карагеоргиевичей. Ситуация на Балканах начала угрожать европейскому миру, длившемуся на континенте уже свыше трех десятилетий. Ибо новые правители Белграда переориентировали свои внешнеполитические векторы с Вены в сторону Петербурга и Парижа.
Почему?
Великого соседа сербов, охватившего их королевство со всех сторон, империю Габсбургов, прозвали в те годы «лоскутной монархией». Нам придется рассказать о ее национальной специфике, потому что это в какой-то мере объяснит национальный состав команды палачей в полуподвале дома Ипатьева да и тех войск, что стремились освободить царя из заключения.
С 1867 года Австрийскую империю, чей господствующий этнос был выброшен бисмарковским «железом и кровью» из состава германской нации, переформировали в Австро-Венгерскую унию. В ее австрийской части примерно 9 миллионов германцев правили 15-ю миллионами славян и миллионом итальянцев и румын. В Венгерском королевстве 8 миллионов мадьяр господствовали над 11-ю миллионами разных нацменьшинств.
Правители Вены с опасением наблюдали за беспрецедентным увеличением мощи Романовых в XX веке, ибо именно Россия традиционно субсидировала и ободряла славянскую оппозицию на территориях, подвластных Габсбургам. Министры Франца-Иосифа II как бы примирились с тем, что Константинополь уйдет в руки православных при дележе мусульманской Блистательной Порты, но в таком случае им вроде бы тоже полагалась «компенсация» на Эгейском побережье, а именно: главный порт бывшей Византии, знаменитые Салоники (по-русски Солунь). А так как единственно возможные дороги через горные хребты от Австрии шли к Эгейскому морю по долинам сербских рек, то Сербия само собой включалась Веной в сферу ее «государственных интересов».
Первым шагом на пути реализации этих планов стала официальная аннексия Австро-Венгрией давно уже оккупированных ею Боснии и Герцеговины. С 1909 года, когда эта аннексия была прокламирована, все политики Сербского королевства считали, что захват ядра их народа Габсбургами – вопрос времени.
Если слабые народы попадают под иго могущественных Сил, их сопротивление выстраивается по одной примерно схеме: распространяются мифы о духовной изнеженности цивилизованных колонизаторов («а мы бедные и неизбалованные, зато годны к борьбе»); потом следуют безумно непрактичные упования на далеких и идеализируемых покровителей; третья стадия – развязывается террор против местных представителей чужой власти. В частности, в Сербии любили помечтать о «гнилости презренных австрияков», о великодушии «братской России», которая, мол, их не выдаст, – и, наконец, убивали высших чиновников австрийской администрации в Боснии и Герцеговине.
Международный террор значительно облегчался в регионе национальными традициями, ибо «убить человека в этой земле почитается весьма малым грехом», как философично заметил один царский дипломат (Родофиникин): за полвека конституция Сербии менялась раз десять и царствовавший монарх взошел на трон с помощью группы цареубийц.
Организация международного террора была законспирирована настолько первоклассно, что австрийцы даже накануне войны не знали не то что о деятельности – о самом ее существовании.
Президентом с 1913 года был избран начальник армейской контрразведки Драгутин Димитриевич (подпольная кличка «Апис»).
«Его облик напоминал портреты героев итальянского и германского национально-революционого движения 1848 года, – вспоминал журналист Виктор Серж (псевдоним россиянина Кибальчича). – Красивая наружность, талант вождя, оратора, заговорщика, террориста, уменье руководить людьми и внушать любовь женщинам своеобразно сочетались в этом человеке…Получив три пули в грудь, он все же ворвался во дворец короля Александра: его признали вождем заговорщики-генералы, хотя «Апису» было 27 лет и он носил мундир поручика. Организация заговорщиков («Завереница»)… под его руководством влилась в 1911 году в «Черную руку».
Другой современник писал: «…Он обладал качествами, которые очаровывают людей. Его доводы были исчерпывающими и убедительными. Он умел повернуть дело так, что самые ужасные деяния казались мелочью, а самые опасные планы невинными и безвредными… Будучи крайне честолюбивым, он любил тайную деятельность, но любил также, чтоб люди знали, что он занят тайной работой и все держит в руках. Сомнения насчет возможного и невозможного, о потенциальной связи между властью и ответственностью никогда не смущали его. Он видел лишь одну цель перед глазами и шел прямо к ней, не обращая внимания на последствия «.
В организацию террористов, согласно опубликованным сейчас спискам, входили военный министр, начальник генштаба, министры внутренних дел и юстиции, генеральный директор МИДа, почти все генералы и штаб-офицеры, в контакте с ней находились принц-регент (при престарелом короле-отце) и министр иностранных дел.
«Сильный человек Сербии», премьер Пашич через своего агента в руководстве тайной организации был осведомлен о ее важнейших делах и замыслах.
Сначала заговорщики сменили порядок престолонаследия в Сербии: когда наследник престола задумал убрать еще одно препятствие на пути к объединению южных славян, черногорского короля Николу, опытные цареубийцы Димитриевича вместо выполнения задания уведомили окольным путем о замысле своего принца самого Николая II. Оскорбленный тем, что династия, находящаяся под его патронажем, занимается цареубийствами, Николай дипломатическим давлением добился отречения наследника от его прав, и преемником короля, а с 1914 года регентом был объявлен второй принц, Александр, связанный с террористами.
