Пять семей. Взлет, падение и возрождение самых могущественных мафиозных империй Америки - Селвин Рааб
Единственная загвоздка в плане Роуза и О'Коннелла возникла из-за постоянного соперничества между двумя городскими федеральными юрисдикциями Министерства юстиции. Прокурор Южного округа Рудольф Джулиани узнал об аресте Фаренги и начал допрашивать его как потенциального свидетеля в расследовании коррупционных действий при строительстве средней школы. Опасаясь, что офис Джулиани может перехватить дело Windows и добраться до Савино, Эндрю Малони из Восточного округа устроил очередную, как он выразился, «посиделку» с Джулиани в штаб-квартире ФБР. «Руди знал, что это дело превращается в крупное дело об организованной преступности, и хотел его захватить, — утверждает О'Коннелл, присутствовавший на встрече. — Мы сказали ему, что Фаренга не хочет работать с Южным округом, и Джулиани проиграл спор».
По условиям соглашения Савино должен был признать себя виновным в участии в шести убийствах и нарушении РИКО. Он сделал это на закрытом слушании с обычной оговоркой, что максимальный срок в двадцать лет может быть сокращен в зависимости от его помощи в расследовании.
Главным куратором Савино был Дик Рудольф, коренной житель Нью-Йорка, выросший рядом с клубом семьи Гамбино «Бергин» в Квинсе и хорошо знакомый с мафиозными обычаями. Скучающий бухгалтер, жаждущий приключений, он пришел в бюро десять лет назад, в двадцать шесть лет, и большую часть времени провел в отряде Луккезе. Теперь в обязанности Рудольфа входило консультировать и направлять Савино по вопросам повседневной тактики сбора доказательств, которые могли бы быть представлены в суде. В течение почти двух лет они ежедневно обсуждали успехи Савино и опасности, которые его окружали, обычно встречаясь по ночам в нью-йоркских мотелях или за городом. «Несмотря на стресс, Пит был обаятельным и общительным человеком с прекрасным чувством юмора, — сказал Рудольф. — Если не принимать во внимание убийства и другие преступления в его прошлом, в нем была изнанка, которая делала общение с ним приятным».
Преследование под прикрытием началось в феврале 1988 года с проводки бруклинского офиса Савино в Бэй-Ридж, где иногда проводились конференции мафии по контрактам на поставку окон. Самым опасным заданием Савино было носить скрытый нательный микрофон в клубах мафии, в ресторанах, закусочных и на прогулках, не вызывая подозрений. К его удивлению, его ни разу не «кинули», не обыскали и не похлопали по плечу. Чин Джиганте был конечной целью, и техники ФБР разработали миниатюрное оборудование, которое, предположительно, могло записать голос Джиганте, даже если он шептал на ухо Савино. Савино так и не поймал его на пленку, но он записал десятки уличающих разговоров с представителями четырех семей, которые указывали на причастность Джиганте.
11 марта 1988 года, рассматривая контракт с Мангано, Савино попытался намекнуть на роль Джиганте в заговоре, сказав: «Винсент сказал, что когда придет время...». Мангано прервал его. «Не упоминай этого парня». Снова попытавшись, Савино продолжил: «Хорошо. Я не буду его упоминать. Ладно, он сказал, чтобы я пошел и выставил цену за работу». Единственный ответ, который он получил от Мангано, был «да».
Во время прогулки с Савино перед Эмпайр-стейт-билдинг Мангано вновь заявил, что должен подделать документы, чтобы скрыть махинации. «Но сделайте все по правилам, документы, все. Все законно... Держите нос по ветру, потому что мы не хотим попасть в ловушку без всякой причины».
В другой раз Савино объяснил новичку Винсенту Риккьярдо, сотруднику семьи Коломбо, получившему долю в оконной компании, азбуку процесса подтасовки предложений. «Допустим, завтра будет объявлен тендер, и мы бросим монетку. Хорошо, — сказал Савино. — Это 10 000 окон. Хорошо, вы выиграли жребий. Теперь вы получаете это, а следующее — я. Что бы это ни было».
Риккьярдо подчеркнул, что четыре семьи не позволят любой недобросовестной компании получить контракт; они организуют пикетирование стройплощадки профсоюзом, контролируемым мафией. «Мы остановим работу, — добавил он. — Все просто». Что касается подрядчика, который уклонялся от выплаты отката в размере 2 долларов за каждое окно, то у Риккьярдо было решение. «Я выброшу его из окна. Говорю вам, он все понял. Он не хочет никому платить. Говорю вам, во вторник он вылетит в окно».
На конференции, на которой присутствовали представители четырех семейств, Сонни Моррисси, сотрудник местного 580-го, который был агентом и силовиком для Луккезе, гневно заявил, что не контролируемая мафией компания из картеля выиграла контракт без разрешения. После того как Моррисси пригрозил «разбить все окна в проекте», компания отозвала свое предложение. В качестве наказания владельца семьи решили обложить его налогом в 14 долларов на все будущие контракты.
В ресторане Ruggiero's 5 июня 1989 года Савино сообщил Мангано, что Гаспайп Кассо из семьи Луккезе и Питер Готти из семьи Гамбино хотят получить больше барышей от контрактов. Наставив Савино на путь истинный, Мангано посоветовал ему помнить, что рэкет окон в первую очередь принадлежит боргате Дженовезе. «Это все наше. Никто не должен к нему прикасаться», — твердо сказал Мангано.
Это была одна из его последних личных встреч с Мангано и другими мафиози. В течение почти двух лет Савино был на тонком льду с лидерами Гамбино и Луккезе. После того как в ноябре 1987 года были найдены тела на складе, Сэмми Бык Гравано из «Гамбино» сказал Мангано, что самым мудрым решением будет убить Савино и не рисковать тем, что он может их предать. «Сэмми, — ответил Бенни Эггс, — я сам его недолюбливаю, но Чин его любит. Мы не сможем ничего сделать».
Вечно подозрительный Гаспайп Кассо, встревоженный открытиями на складе, заявил, что Савино, должно быть, «крыса», и призвал Джиганте ударить его. «Халат сказал «нет»», — признался Гаспайп Элу Д'Арко, используя свое личное уничижительное прозвище для Джиганте. (Когда в 1989 году появились новости о расследовании ФБР дела Windows, Кассо без колебаний убил потенциального свидетеля из своей семьи, подельника Сонни Моррисси, хотя профсоюзный деятель не сдался и сам находился под следствием).
Как ни парадоксально, но требования верхушки Гамбино и Луккезе отдать голову Савино могли защитить его. Считая себя верховным боссом мафии в стране, Джиганте не собирался прислушиваться к советам конкурентов, в частности презираемого им Джона Готти и Гаспайпа Кассо, относительного новичка в высшей мафиозной политике. Это было решение Чина; никто в его боргате не нашел ни одного негативного факта о Савино, а Пит выполнил все просьбы, с которыми к нему обращались. Возможно, на Джиганте повлияла и жадность. В самом начале Савино оплатил долг семьи Дженовезе в 1 миллион долларов перед Луккезе , и он стал для семьи двигателем
