Федор Щербина - История Кубанского казачьего войска
Между тем черкесы не переставали тревожить казаков мелкими набегами. Так, 3 апреля черкесами были убиты два казака, когда часть гарнизона была послана из Георгие-Афипского укрепления на рубку дров, где черкесы и завязали сражение с казаками. Тогда же, в апреле, пять шапсугов из аула Сувник отправились на ночной грабеж в Черноморию, но, переправляясь через Кубань, черкесы не вынесли холодной воды и все пятеро утонули. Впрочем, даже такие мелкие случаи черкесских враждебных отношений к казакам были редки. Внимание черкесского населения было поглощено прокламацией Шамиля и произведенными ею толками.
В конце апреля русские лазутчики сообщили, что из Турции также был прислан какой-то посланник к черкесам. Он действительно явился на одно из собраний горцев и наобещал им каких-то милостей от султана. Но осторожные горцы заподозрили в посланнике обманщика и вынудили у него сознание. Он показал, что действительно приехал из Турции и что он поляк Зварковский, задумавший собрать поляков и перевести их на поселение в Турцию, где им были обещаны земли. Выходило, что Зварковский явился к черкесам не с помощью, а намерен был забрать у них беглых поляков и увести их в Турцию. Горцы хотели было задержать Зварковского, но он показал им какую-то бумагу и заявил, что ему непременно надо видеться с Сальменом Эффенди – и черкесы пропустили его в Чечню, где находился в то время Сальмен. Мнимый посланник был действительно польский эмиссар Зварковский, известный под французским именем Ленуар.
Около 23 апреля, по слухам, из Чечни возвратился сам Хаджи Сальмен. Он пробрался на р. Антхыр и распускал здесь слухи о победах Шамиля над русскими войсками, всячески стараясь поскорее собрать и двинуть в Чечню обещанное черкесами ополчение.
В половине мая казачьи войска напомнили черкесам о себе. В это время был составлен отряд для препровождения в Абин транспорта с продовольственными и др. припасами и для смены гарнизона. В отряд вошли 4700 пехоты, 1529 конницы, 178 всадников черкесской дружины и 14 орудий. Под прикрытием этого отряда в Абин следовало 2989 фур. Черкесы пробовали разорить по пути гати, чтобы воспрепятствовать движению отряда, и неоднократно завязывали перестрелку с ним, но безуспешно: отряд благополучно проследовал в Абинское укрепление и обратно. Командовал отрядом генерал Рашпиль. Он нашел в образцовом порядке и исправности укрепление Абин, его строения, брустверы и пр., несмотря на то что главные части укрепления были возведены из земли. В Абине к Рашпилю явились старейшины ближайших черкесских аулов, не расположенные к посылке ополчения Шамилю, и известный сторонник России Гамирза Роток. От них генерал узнал, что эмиссар Зварковский был тяжело ранен. Зварковскому удалось собрать до 1200 рассеянных в горах поляков, но так как многие из них находились в порабощении у горцев, а Зварковский отбирал их в свой отряд, то черкесы очень недружелюбно относились к нему.
При Рашпиле в Абине имел место интересный случай из жизни черкесов с чисто романической подкладкой. В одном из черкесских аулов 12 лет томился русский пленник. Последний сошелся с черкешенкой Гатиче. И вот этот пленник и его подруга Гатиче с грудным сыном Супашхо ушли тайно в Абин. Энергичная черкешенка немедленно потребовала, чтобы крестили ее и ее сына, и на другой же день утром 19 мая генерал Рашпиль присутствовал в молитвенном доме при крещении Гатиче и Супашхо. В это время в ауле Шепсхур волновались черкесы, узнавшие о проделке Гатиче и ее мужа.
В июне месяце черкесам было разрешено посетить Екатеринодарскую ярмарку. В Екатеринодар явилось до 2000 горцев, в числе которых по крайней мере одну четверть составляли враждебные нам шапсуги и абадзехи, а остальные были мирными черкесами. Черкесы приехали на русскую ярмарку со своими произведениями, оцененными в 12 000 рублей и доставленными на ярмарку на 4 тысячах черкесских арб.
Это, естественно, повлияло на развитие мирных сношений горцев с казаками. Тогда же, 9 июня, два шапсуга из фамилии Ачмиз привезли на меновой двор Великолагерного кордона две арбы леса. Едва они вышли из каюка на правом берегу Кубани, оставивши на той стороне свое оружие, арбы и скот под присмотром мальчика, как к Кубани прискакало до 20 всадников, открывших пальбу из ружей в сторону русского укрепления. К ним скоро присоединились еще 250 человек. Начался грабеж арб Ачмизовых. Казаки из Великолагерного кордона бросились к берегу Кубани и отсюда открыли ружейную стрельбу по горцам, а пластуны сели на лодки и также начали обстреливать черкесов. Горцы отступили от Кубани, но успели захватить часть имущества Ачмизов, кроме арб, одной пары волов, шашки и башлыка. Ускакавшие в горы черкесы принадлежали к числу приверженцев Сальмена Эффенди, старавшихся всячески препятствовать торговым сношениям горцев с русскими.
Около 20 июня получены были вести с Белой, что Сальмен Эффенди был еще на этой реке, что энтузиазм молодежи не остыл и всадники прибывали в Шамилево ополчение. Между тем среди черкесов стали усиливаться слухи, что русские ждали только удаления в Чечню хаджиретов, чтобы сделать потом нападение на их плохо защищенные аулы. Это несколько умерило воинственный пыл молодежи и заставило задуматься более зрелых сторонников Сальмена Эффенди. Поколебались сами всадники, снарядившиеся уже в поход к Шамилю, и 19 июня из-за Кубани пришли вести о том, что ополчение начало само собой расстраиваться, так как Сальмен не представил никакого обеспечения в успехе их предприятия, которое стало казаться им рискованным. Среди горцев начало преобладать мнение, что лучше охранять собственные дома и аулы, которым могли во всякую минуту угрожать русские, чем идти с неизвестными целями в неведомый край.
В это время, 14 июня, за Кубанью сама жизнь убедила черкесов в правильности их взгляда на важность охраны домашнего очага. Возле Абина происходила уборка сена, и отряд из 300 человек гарнизона, при 4 офицерах и одном взводе артиллерии, выступил из Абина для охраны работ по уборке сена. Между горцами нашлись в свою очередь охотники помешать русским в этом. Через два часа после того, как начались у русских работы, до 300 горцев, скрывшихся в лесу, стремительно бросились на русский отряд, желая отрезать его от крепости. Начальник отряда подполковник Гавриш нарочито подпустил неприятеля на близкое расстояние и встретил нападающих дружным залпом из пушек и ружей. Горцы смешались, а русская пехота бросилась в штыки. Горцы быстро отступили, но, придя в себя, снова бросились на отряд – и снова встретили их артиллерийский залп и штыки. После этого горцы, слабо отстреливаясь, скрылись в лесу, оставивши на месте сражения двух убитых, двух раненых, трех убитых лошадей и оружие.
Когда по окончании работ отряд возвращался в крепость, то горцы снова окружили его, но теперь их было уже до 1000 человек. Разделившись на две части, одни из них бросились в атаку на отряд, а другие к воротам укрепления, которые защищал войсковой старшина Белый с 160 казаками. Встреченные, с одной стороны, залпами и штыками, а с другой, еще более усиленной артиллерийской пальбой из укрепления, черкесы, очутившись по собственной вине под перекрестным огнем, пришли в замешательство и спешно отступили в лес в совершенном беспорядке.
К осени у всех черкесов совсем пропала охота идти на помощь к Шамилю. Начались осенние и зимние непогоды, особенно свирепствовавшие в 1845 году. С 28 ноября по 7 декабря в горных речках, особенно в Кубани и Афипсе, было необычайное повышение воды. В продолжение трех дней – 28, 29 и 30 ноября, от сильных дождей и снега Афипс так наводнился, что вышел из своих крутых берегов. Вода затопила Афипское укрепление, перелилась через гласис во рвы крепости, но гарнизон успел завалить ворота и водосточные отверстия и тем воспрепятствовал проходу воды в самое укрепление. Вода держалась на два фута выше контр-эскарпов в продолжение двух суток. Гарнизон, отрезанный с крепостью от суши, не имел возможности известить о своем критическом положении ни Екатеринодар, ни ближайшие посты и пикеты. Со 2 декабря вода начала сбывать, но 3 числа снова пошел дождь и снег, к 6 декабря вода поднялась опять до прежнего уровня, и лишь 7 декабря сотник Волкодав с тремя пластунами кое-как пробрались к Алексеевскому мостовому укреплению, также залитому 6 декабря водой. Афипское укрепление сильно пострадало от воды, размывшей его. То же было и в других местах. Громкая батарейка, находившаяся в Марьинском куте и отстоявшая от Кубани в 25 саженях на возвышении, бывшем на два аршина выше обычного уровня воды, была затоплена и разрушена; ее чугунное шестифунтовое орудие обрушилось в Кубань, которая образовала на месте батарейки русло глубиной до 3 саженей.
Так, казалось, сама природа наложила к концу 1845 года запрет на военные действия и столкновения русских с горцами.
Следующий, 1846 год, прошел в менее усиленной агитации в пользу Шамиля, которым продолжали интересоваться кубанские черкесы. Они чутко относились к слухам о его деятельности и продолжали вести сношения с его агентами.
