Веймар 1918—1933: история первой немецкой демократии - Генрих Август Винклер
Папен был полностью ошеломлен ходом событий. Он не ожидал ни атаки со стороны КПГ, ни того, что она останется безответной, и появился в рейхстаге без указа о роспуске парламента, который был подписан Гинденбургом 30 августа в Нейдеке без указания даты. Только во время перерыва Папен заполучил «красную папку» с указом, которую он и продемонстрировал всем присутствующим, снова входя в зал заседаний рейхстага. После открытия заседания Геринг констатировал отсутствие возражений по повестке дня и заявил: «А теперь переходим к голосованию по предложению Торглера. Голосуем». В ответ на возглас Торглера: «Поименно, господин президент!» — Геринг подтвердил: «Голосование поименное».
Только после того, как прозвучало слово «голосование», канцлер встал и попросил слова. В это время Геринг перевел свой взгляд влево, на коммунистов, и проигнорировал просьбу рейхсканцлера. После того как статс-секретарь Планк в крайнем волнении указал ему на просьбу канцлера предоставить слово, Геринг грубо ответил: «Голосование уже началось». Папен сам во второй раз попытался получить слово и снова напрасно. Затем он положил красную папку с указом о роспуске рейхстага на стол Герингу, но тот умудрился не заметить и этого.
Канцлер и министры покинули зал заседаний в тот момент, когда президент рейхстага стал объявлять результаты общего голосования по запросам КПГ об отмене чрезвычайных постановлений и о вынесении вотума недоверия правительству. Из 560 поданных голосов только один был недействительным. 512 депутатов проголосовали «за», 42 — «против», пятеро воздержались. Против голосовали депутаты от ДНФП и ДФП, не участвовали в голосовании депутаты от Немецкой государственной партии, Христианско-социальной народной партии, Немецкой крестьянской партии и от Экономической партии. Все остальные фракции проголосовали за предложение коммунистов.
Рейхстаг встретил результаты голосования, согласно протоколу, «криками одобрения и громовыми аплодисментами». В заключение Геринг заявил, что во время голосования рейхсканцлер вручил ему документ, «подписанный имярек рейхсканцлером и имярек министром иностранных дел, которые в результате вотума недоверия, одобренного народным представительством, считаются смещенными со своих постов. Тем самым документ является утратившим силу». Вслед за этим Геринг зачитал «Декрет рейхспрезидента о роспуске рейхстага от 12 сентября 1932 г.». Он гласил: «На основании статьи 25 Имперской конституции я распускаю рейхстаг, т. к. существует опасность того, что рейхстаг потребует отмены моего чрезвычайного постановления от 4 сентября этого года». После повторного указания на недействительность документа, Геринг предложил прервать заседание и продолжить его вновь на следующий день. Вслед за этим под аплодисменты своих товарищей по партии он объявил заседание законченным.
В действительности рейхстаг был распущен в тот самый момент, когда рейхсканцлер положил указ о роспуске рейхстага на стол рейхспрезиденту. Поэтому с конституционно-правовой точки зрения голосование по предложению КПГ не имело силы. Фракция СДПГ еще 12 сентября приняла решение признать правомочность роспуска и не принимать участия в созываемом Герингом заседании Совета старейшин. Вместо этого Пауль Лёбе, председатель Комитета по защите прав народного представительства, так называемого «Наблюдательного комитета», созвал на следующий день заседание своего комитета, не затронутого роспуском рейхстага, чтобы разъяснить государственно-правовое вопросы, поднятые Герингом в его заключительном обращении. На этом заседании президент рейхстага сам признал, что роспуск рейхстага с формально-юридической точки зрения был произведен с полным правом. Теперь не могло идти и речи об обращении в Конституционный суд, о чем Геринг заявлял днем ранее.
Для правительства Папена заседание рейхстага от 12 сентября 1932 г. стало тяжелым поражением. Более четырех пятых депутатов наглядно продемонстрировали «правительству национальной концентрации», что на самом деле оно является правительством незначительного меньшинства. Дополнительный горький оттенок добавляло то, что канцлер в первую очередь сам нес ответственность за эту неудачу. Теперь и его сторонники должны были задаться вопросом, является ли Папен тем человеком, который в состоянии осуществить честолюбивую программу своего правительства{567}.
Вечером 12 сентября Папен все же выступил со своей правительственной декларацией — но не перед депутатами рейхстага, а перед немецким народом, насколько тот имел возможность доступа к радиоточкам. Рейхсканцлер подверг резкой критике антиконституционное поведение Геринга, говорил об успехах и планах своего правительства, уделив поразительно много времени и внимания столь желанной ему конституционной реформе и реформе государственного устройства в целом. Место системы формальной демократии, дискредитировавшей себе перед судом истории и в глазах немецкого народа, заявил Папен, должен занять новый порядок «действительно внепартийного национального управления государством», опирающийся на силу и авторитет всенародно избранного рейхспрезидента. Избирательный возраст должен быть увеличен, а народное представительство органично связано с самоуправляющимися корпорациями, скорее всего в виде верхней палаты парламента, образованной по признаку профессионального представительства. Между прусским и имперским правительствами необходимо установить «органическую связь», которая исключала бы в будущем как противостояние, так и параллельность в их деятельности. Немецкий народ сам примет решение о судьбе новой конституции, которая будет предложена ему на рассмотрение правительством после тщательной проверки. Свою речь Папен завершил призывом: «С Гинденбургом и за Германию!»
В последней части своего выступления рейхсканцлер обрисовал лишь общие контуры «нового государства», создать которое правительство Папена стремилось начиная слета 1932 г. Более подробно, чем «новое государство» будет отличаться от парламентской демократии Веймара, изложил в своей брошюре публицист Вальтер Шотте. Автором предисловия к ней выступил Папен, в результате чего этот опус приобрел статус официоза. «Новое государство» должно было представлять собой авторитарное президентское государство, «разбавленное» профессиональными сообществами. Воля народа выражается преимущественно в единовременном избирательном акте, служащем цели плебисцитарной легитимации главы государства. Отнюдь не рейхстаг, а рейхспрезидент олицетворяет собой общую волю, именно он образует центр власти. Дерадикализация рейхстага должна быть достигнута за счет введения нового избирательного права, учитывающего возраст, семейное положение и число детей. Свою власть законодательного органа рейхстаг должен был разделить с верхней палатой. В этой палате, созываемой президентом, профессиональные сообщества должны были, по замыслу архитекторов «нового государства», гармонически взаимодействовать друг с другом. Если подобный проект конституции получил бы поддержку большинства немцев, это стало бы для народа актом лишения себя своими собственными руками значительной доли власти.
Папен, Гайл и их помощники-публицисты делали ставку на то, что у парламентской демократии в
