История Хоперского полка Кубанского казачьего войска 1696–1896 гг. - Василий Григорьевич Толстов
Тогда была послана делегация непосредственно к «знаменитому» прапорщику Крыленко, Верховному главнокомандующему. Крыленко сообщил делегатам, что «мы вас не можем послать на фронт, ибо вы нам не нужны; продовольствия и фуража вам не дадим, а потому, что вы хотите сами, то и делайте, но на фронт вас не пошлем».
Начало борьбы с большевиками
Когда господа Крыленко и компания заявили, что мы им не нужны на позиции, прекратили нам выдавать продукты и фураж, 1-й Хоперский полк вынужден был из Орши через Днепр идти домой походным порядком. Уже в Черниговской губернии нам дали вагоны, которыми мы и прибыли на Кубань в станицу Невинномысскую. В полку произошли выборы, все остались, конечно, на своих местах.
Спустя десять дней полк передвинули в лагерный сбор, где он остановился в летних бараках, кони в конюшнях. Бараки отапливались, да и особого холода не было.
При полку была создана караульная команда, а я назначен ее начальником. У меня три помощника, один из них сотник Супрунов (Супрунов Антоний Яковлевич – р. в 1895 г. в ст. Бекешевской ККВ. Окончил Оренбургское казачье училище (1916). В Великой войне сотник 1-ю Хоперского Е. И. В. Великой Княгини Анастасии Михайловны полка ККВ (1917).). Среди коренных хоперцев не было неприятных людей, а вот один классный фельдшер – сволочь, но он ушел из полка. Временным командующим полком полковником Гречкиным приказано раздать вдовам казаков полковые подводы и лошадей, необходимую часть оставить для нужд команды.
В команде людей не держали, но и не отпускали совсем. Им разрешалось ездить домой и потом возвращаться в команду. Были такие дни: сегодня у меня в команде до тысячи человек, а завтра триста.
Младшие офицеры в команду не являлись, но они не сидели сложа руки и подготавливали организацию, чтобы занять станицу Невинномысскую.
Я об этом знал и, бывая в штабе полка, сообщал им настроение людей команды, доказывал, что нужно дать казакам «переболеть» какое-то время, а потом можно будет выступить против красных. Молодежь со мной не соглашалась. Тогда я согласно приказу по Кавказской армии (офицеры, достигшие 32 лет, могли выходить в отставку) подал командующему полком рапорт, и мне дали отпуск до выхода в отставку. Я передал команду сотнику Супрунову, а сам уехал в свою родную станицу Кардоникскую.
[Март 1918 года] …Здесь я узнал, что атамана в станице уже нет и только что избран комиссар. В этот же день ко мне явился член местной противобольшевистской организации гвардеец Бабенко (Бабенко Борис – р. в ст. Кардоникской ККВ, урядник Собственного Е. И. В. Конвоя.). Мы переговорили о необходимых мерах, которые надлежало предпринять:
1) я на собрания не хожу, и ко мне на квартиру, кроме него, никто не должен приходить;
2) всех казаков, состоящих в организации, разделить на группы по 5–6 человек, общих собраний не делать;
3) все сведения о большевиках мне сообщать на словах с осторожностью, списков не иметь, переписки быть не должно.
Весь Великий пост прошел спокойно, но моя «неугомонная публика» говорила о немедленном выступлении против советской власти, и никакие мои доводы, что еще рано, не могли их убедить. Во избежание раскрытия нашей организации в другие станицы, что мы имеем таковую, сообщено не было.
Дождались мы Светлого Христова воскресенья (это было 22 апреля), а на второй день Праздника ко мне уже открыто явились два человека и сообщили, что сегодня мы должны обезоружить местную милицию и раздать оружие, которое хранилось при станичном правлении. Зазвонил часто колокол, что у нас означало тревогу или же какое несчастье, после чего все направились к станичному правлению.
Около него было не менее десяти тысяч мужчин и женщин. Я подошел к собравшейся нервно настроенной массе. Раздавались крики: «Просим Павла Максимовича Маслова стать во главе восставших!» До моего прихода милиция сложила оружие, только один иногородний отказался сдать свою винтовку и был кем-то ранен в руку. По требованию станицы я поднялся на балкон правления, все кричали. Успокоив публику, я задал вопрос: «Будете ли мне беспрекословно подчиняться?» Толпа закричала: «Будем!»
Тогда я отдал распоряжение явиться всем, способным носить оружие. Их вооружили винтовками и патронами. Тут же назначил командиров сотен, комендантом станицы – хорунжего Мамоту, командовать пехотой – хорунжего Говорухина (Говорухин (Говоруха) – казак ст. Кардоникской ККВ, в Великой войне хорунжий 3-го Хоперского полка ККВ (1917).), а кавалерией, которой было около 300 человек, – хорунжих Нагубного и Плотникова. Моментально были высланы разъезды по трем направлениям: на станицу Зеленчукскую, аул Атлескировский и станицу Красногорскую. Комендант станицы отдал распоряжение всем офицерам, скрывающимся в станице, завтра к 8 часам утра явиться в правление.
Утром явился есаул Павлов, служивший в пехоте, и, как старшему в чине, я ему предложил принять командование. Он согласился (это была моя непоправимая ошибка). Я принял всю кавалерию.
На следующий день наши разъезды донесли, что противник двумя кавалерийскими полками при двух орудиях занял станицу Красногорскую, 26 апреля выступил из станицы и медленно движется на нас. Я с конным и пехотным взводами (около 70 человек) занял позицию по водоразделу в четырех верстах от станицы. Противник не появлялся, тогда я продвинулся еще на две версты вперед и часам к пяти вечера занял пехотой несколько возвышенностей. Красные приблизились к нам, открыли стрельбу из двух горных орудий и лавой перешли в атаку. Мы ее легко вернули обратно. Тихо и покойно наступила ночь, но я получил сообщение из станицы, что настроение станичников изменилось к худшему.
Оставил вместо себя хорунжего Борисенко (Борисенко Василий Федорович – из казаков ККВ, в Великой войне окончил Оренбургское казачье училище, хорунжий 2-го Хоперского полка ККВ (к 1 февраля 1917 г.). Возможно, Борисенко Андрей Васильевич – казак ст. Баталпашинской ККВ, из урядников, в Великой войне хорунжий 2-го Хоперского полка ККВ (к 1 февраля 1917 г.)), а сам на рысях прибыл в станицу, где мне сообщили, что защищаться некому – кавалерия куда-то ушла. Я быстро явился в станичное правление, где нахожу есаула Павлова, хорунжих Говорухина и Мамоту. От них узнал, что вся наша кавалерия в две сотни вооруженных казаков отослана ими по станицам поднимать восстание. Они мне также заявили, что станичники в страхе и решили не воевать с большевиками.
Конечно, с двумя взводами я не мог остановить
