Беспредельная Римская Империя. Пик расцвета и захват мира - Анджела Альберто

Небоскребы для богатых мертвецов

Таким образом, можно «напрямую» познакомиться с людьми, жившими в прошлом. Как с простыми, так и с более могущественными семействами. Мы можем в этом убедиться, продолжив прогулку по трирскому некрополю.

Некоторые склепы на этих кладбищах высятся подобно небоскребам: они похожи на квадратные башни, заканчивающиеся заостренной вершиной на двадцатитрехметровой высоте. Богачи, имевшие при жизни самые большие и красивые дома, после смерти продолжают роскошное существование… И сегодня можно видеть эти сооружения, особенно в одном месте — археологическом музее Трира (Rheinisches Landesmuseum). Многие относятся к III веку, но мы можем обоснованно предположить, что и во II веке были им подобные.

Порой это настоящие произведения искусства. С множеством вырезанных в камне сцен, представляющих покойных при жизни, занятых своими повседневными делами. Ни одно из них не выбрано случайно… Эти сцены всегда «статус-символы». Они разворачиваются перед нашими глазами.

Самый удивительный факт: стараются рассказать, как семейство разбогатело, часто показывая, не без бахвальства, даже кучки монет. Например, мы видим сидящего за столом родоначальника и клиентов или слуг, выстроившихся цепочкой с мешками, полными монет, которые они высыпают на стол. Покойник изображен в момент, когда он, подобно заправскому счетоводу, со скрупулезной точностью ведет запись всех своих доходов в большой учетной книге.

Порой на другой стороне склепа можно встретить изображение супруги покойного, сидящей на плетеном стуле с высокой спинкой (совершенно таком же, как наши!), пока рабыни тщательно причесывают ей волосы. В другом месте мы видим, как учитель преподает отпрыскам семейства языки (в богатых семьях все владели двумя языками: латынью и греческим, не считая местного наречия, а также знали и другие предметы).

Все эти сцены нарисованы красками в духе «наивной живописи» — лазоревой, красной, желтой, зеленой — с тщательной проработкой каждой детали.

Разумеется, не упускают случая вырезать в камне гору амфор, часто служащую навесом для надгробия. Они изображаются лежащими друг на друге, в идеальном порядке, как апельсины на рынке. Вот источник богатства покойного: виноторговля. И мы обнаруживаем еще одну необыкновенную деталь: на всех амфорах надето «платье» из плетеной соломы, торчат лишь горлышко и ручки. Понятно, это способ избежать их повреждения при перевозке. А нам неизбежно приходят на ум наши оплетенные бутыли для вина. Ведь их защищают подобным же образом. Возможно, этот обычай, примеры которого постоянно присутствуют у нас перед глазами, дошел до нас со времен римлян — настоящая археологическая древность!

Убить отца?

Еще один могильный памятник вдоль дороги привлекает внимание: он сделан в форме римского судна, нос, рассекающий волны, украшен двумя глазами. Спереди, как на драккарах викингов, торчит голова дракона. Сзади, на «закрученной» корме, — морда медведя. Можно заметить много гребцов, а посередине корабля — пять огромных винных бочек… Покойник сидит в лодке и указывает рукой на бочки, будто говорит: «Посмотрите, сколько вина мне удалось продать… Представляете, как я обогатился?» Сегодня никто бы не изобразил себя на могиле подобным образом, но в то время, когда единственное, что важно, — деньги и общественное положение, эта сцена — нормальное явление…

Можете представить, какие мысли роятся в голове юноши на коне. В обществе, столь одержимом конкуренцией и оценивающем человека только по его «счету в банке», сыновья богачей оказываются в невыгодном положении. Пока их отец жив, они находятся под его опекой и властью и не могут ни в малейшей степени распоряжаться имуществом и располагать собственными средствами. Что нормально, пока они молоды. Но дело становится неудобным и щепетильным, когда отец-долгожитель продолжает держать в своих руках власть над имуществом, а у сыновей тем временем уже пробивается седина. Пока отец жив, положение сохранится неизменным.

Ничего удивительного в том, что нередко кто-то из сыновей покушается на отца. Порой мотивом являются долги: убить отца, наняв киллеров или с помощью яда, означает получить наконец доступ к семейному сейфу и расплатиться с кредиторами.

Эти мотивы Македониан, человек, живший при Веспасиане, приводит в оправдание отцеубийства. История наделала шуму, и Сенат провел закон (Senatus consultum Macedonianum), запрещавший кому бы то ни было давать деньги в долг лицам, все еще находившимся под отцовской властью…

Чем же рискует сын, убивший отца? Наказание ужасно. Виновного засовывают в мешок с живой змеей, петухом, обезьяной и собакой. Отверстие мешка зашивают, а мешок бросают в реку.

Это наказание осуществлялось в Риме множество раз: имеются сведения о нем и при Константине, и при Клавдии, который, по словам Сенеки, «засунул в мешок» за несколько лет больше отцеубийц, чем все его предшественники…

Замерзшее вино

Юноша въезжает в город. Он этого не знает, но в будущем то место, где он находится, будут фотографировать тысячи туристов, съехавшихся со всех уголков света, чтобы посмотреть на римские развалины Трира. Возможно, этот город — самый впечатляющий археологический памятник римской эпохи в Северной Европе. В частности, эти въездные ворота являются его настоящим символом. Их называют Porta Nigra, то есть «черные ворота». Они состоят из двух башен высотой соответственно в три и четыре этажа, с бесконечными аркадами и проемами. Сегодня, проходя под ними, испытываешь определенное волнение, представляя, сколько римлян делало это на протяжении столетий. Но это чувство не касается нашего всадника: массивные ворота будут возведены только через пару поколений.

Они настолько большие и просторные, что в Средние века их нижнюю часть превратят в церковь, а верхнюю — в монастырь. Затем здесь побывает Наполеон, по его приказу будут сняты все «религиозные» накладки и украшения фасада, и римские Черные ворота предстанут такими, какими мы их видим сегодня. Кажется странным, как некоторым местам удается несколько раз войти в историю. В Трире родится святой Амбросий, чей отец был префектом претория. А в десятках метров от Черных ворот много веков спустя родится Карл Маркс… его дом, сохранившийся до сих пор, — один из многих, выстроившихся в ряд вдоль улицы, начинающейся у больших ворот города. Сегодня это улица со множеством магазинов, ресторанов и кафетериев. А в римское время?

Улица, с понятными отличиями, существует уже во времена Траяна, и мы движемся по ней верхом. Как будто все то же самое: лавки, магазины, заведения, где можно выпить и поесть. Время идет, ничего не меняется.

Наш юноша спешился: перед нами харчевня (popina). Привязав коня, он садится за один из столиков на тротуаре (уже тогда выставляли столики на улице) и заказывает… вина, само собой. «И чтоб было ледяное», — добавляет он.

Сегодня мы бы подали ему бутылку белого вина из холодильника. А как поступают во времена римлян? Сейчас мы это узнаем…

Заказ немедленно передают внутрь трактира. Девушка за стойкой достает из ящика немного льда и кладет его внутрь бронзового дуршлага, придавливая, будто это шарик мороженого. Затем поднимает кувшин и льет сверху вино. Лед окрашивается цветом «нектара богов», и спустя несколько мгновений из отверстий дуршлага выходит охлажденное, почти ледяное вино, льющееся в прекрасный терракотовый кубок. Затем девушка добавляет специи. Ее движения быстры, уверенны и очень изящны.

Кубок холодного вина на подносе в руках девушки. Она идет между столами. Многие посетители отмечают эту смуглую стройную девушку с приятными манерами и подведенными глазами, движущуюся с удивительной легкостью. Она незаметно подходит к сидящему юноше, отрешенно глядящему на людской поток.

Юноша поднимает глаза, сначала на кубок, потом смотрит в глаза девушки, улыбающиеся и глубокие, полные жизни.