Серж Ютен - Повседневная жизнь алхимиков в средние века
Небесный огонь, этот истинный Божий дар, внезапное снисхождение которого воспевал адепт (алхимик назывался философам через огонь или философом огня), одновременно являлся и зримым, и материальным огнем, знаменовавшим собой славное, триумфальное завершение операций Великого минерального Делания, и внутренним пламенем, Божественным озарением, по милости Божией снисходившим на делателя.
Голова ворона и человеческий череп являлись, как известно, символами, характеризовавшими черную оперативную фазу Великого Делания, процесс гниения, тогда лебедь представлял собой один из символов для обозначения его белой фазы, когда происходило растворение. Однако эти символы вполне могли прилагаться, в качестве параллели, и к двум последовательным этапам психических метаморфоз, внутренних видений, переживавшихся алхимиком в процессе духовных упражнений, составлявших его духовную аскезу.
Орел использовался для обозначения перехода ОТ фиксированного к летучему состоянию, и как символ, прилагавшийся к духовной фазе вознесения к вышним сферам, совершавшийся озаренным сознанием, туда, где можно слышать гармонию сфер и где душа, наконец, обретает способность созерцать Божественный Свет во всем его сиянии и блеске. Мифологическая традиция (которую современные зоологи считают ложной, но сколь прекрасен — признаем его! — подобного рода символизм) приписывает способность смотреть прямо на солнце, не подвергаясь опасности ослепнуть. Сделаться способным смотреть прямо на солнце — не правда ли великолепный символ Божественного озарения?
Имеются даже алхимические трактаты, целиком состоящие из символических изображений, как, например (наиболее известный случай, сразу же приходящий на ум), знаменитые «Фигуры Авраама Еврея», которые описал в свое время Николя Фламель.
Алхимическая литература весьма богата символическими образами. В ней мы встречаем описания великолепных садов, которые символизируют то блуждания алхимика, пока он, наконец, не откроет подлинный секрет, то, напротив, место, где он, освободившись от мира профанов, обретает предметы своих поисков.
В этой связи стоит обратиться к удивительному и знаменитому произведению, появившемуся уже при Людовике XIV, но тем не менее содержащему сведения о том, как осуществлялась передача в более поздние времена целого комплекса секретов, коими владели алхимики периода Средних веков. В 1677 году в Ла-Рошели была опубликована весьма странная книга, озаглавленная «Mutus Liber, in quo tamen tota Philosophia hermetica figuris hieroglyphicis depingitur› («Немая книга, в которой, однако, описывается иероглифическими фигурами вся герметическая философия»).
Весьма подходящее название, поскольку, помимо самого названия и нескольких коротких замечаний на двух последних иллюстрациях, здесь и впрямь речь идет о «Книге в рисунках без слов», не содержащей каких-либо примечаний и пояснений на словах.
Кто же является автором этого необыкновенного произведения? Им был французский алхимик Сула, господин де Марец, пожелавший укрыться под псевдонимом Альтус.
«Немая книга» пользуется устойчивой репутацией (в том числе и у традиционных алхимиков наших дней) произведения, действительно содержащего все практические секреты, знание которых позволяет «сынам Гермеса» успешно осуществить герметическое Великое Делание.
Мы могли бы на это возразить, что есть только один способ проверить правильность сего мнения — преуспеть в свершении Великого Делания и получить философский камень! Однако до сих пор этого не сумел сделать никто (а их число постоянно возрастает) из проявляющих интерес к старинной алхимии, ее истории и совершенным ею открытиям. И тем не менее мы полагаем, что приведенное выше традиционное мнение вполне оправданно — каким бы ни было окончательное суждение историка о возможности осуществления тайных алхимических операций. В упомянутой «Немой книге» действительно изложены посредством символических фигур все эти секреты до их мельчайших подробностей.
С учетом этого было бы небесполезно попытаться собрать здесь различные традиционные интерпретации «Немой книги».
Для того чтобы надлежащим образом интерпретировать интригующие иллюстрации «Немой книги» (впрочем, как и другие герметические рисунки и гравюры), прежде всего необходимо освободиться от присущих нам современных, научных и логических представлений о реальности, заложенных в нас с самого детства.
Заблуждением, которого нельзя допустить, было бы рассматривать эти изображения как эквивалент (примитивный, но конкретный и потому особенно привлекательный) современного учебника по химии. В таком случае всё «чтение» этих изображений не потребовало бы ничего, кроме чисто механических рациональных усилий, дабы попытаться транскрибировать представленные в картинках операции и материальные феномены, переписать их на сей раз более точным языком современной химии. Однако дело обстоит совсем иначе.
Действительно, на великолепных изображениях «Немой книги» представлены алхимик и его компаньонка, совершающие операции, как то: подготовка и смешивание конкретных минеральных субстанций, наблюдение за медленной варкой первичной материи. Однако этот материальный уровень «чтения» отнюдь не является единственно возможным, как раз наоборот. Вопреки привычным представлениям, фигуры «Немой книги» чудесным образом прилагаются к различным планам истолкования: то речь идет о чисто материальных операциях, то об упражнениях в визуализации, ведущей к экстазу, то о совершенно символических персонажах, то о конкретных ритуалах; иногда одна и та же фигура одновременно несет в себе несколько значений.
Поскольку же автор постарался избежать расположения фигур в порядке, в котором должны были совершаться операции реализации Великого Делания, можно представить себе те чрезвычайные затруднения, с которыми столкнулся бы пожелавший «перевести» «Немую книгу» на ясный и рациональный язык.
Даже если ограничиться рассмотрением операций в минеральном царстве, в этих изображениях мы неожиданно будем замечать переход от конкретных описаний к аллегории. Мы видим, как алхимик и его жена готовят первичную материю Великого Делания, сооружают печь (атанор) и наблюдают за заключенным в ней хрустальным герметическим сосудом…
Некоторые рисунки несут символический характер — маленький ребенок на одном из изображений является не существом из крови и плоти, а символом философского камня.
Одновременно с материальными операциями Великое Делание алхимика включало в себя специальные духовные упражнения, которыми занимались всегда в тесной связи с манипулированием материей делания. Очевидно, западная герметическая аскеза соответствовала тайным приемам визуализации и освобождения, которые практикуются в индуистском и буддистском тантризме. Отсюда проистекает необходимость научиться расшифровывать изображения, по крайней мере в большинстве случаев, двумя дополняющими друг друга способами — в материальном и духовном отношении. Изображение женщины, работающей вместе с супругом, могло одновременно представлять и реальную спутницу жизни (помогающую на всем протяжении работы), и женскую часть души, с которой алхимик воссоединялся в мистическом союзе.
Однако некоторые изображения, представленные в «Немой книге», невозможно понять с достаточной полнотой, если не соотнести их с целями озарения, кои достигались в процессе Великого Делания. Это касается титульной страницы, где изображена лестница Якова, у подножия которой мы видим спящего алхимика. Имеется в виду не обычный сон, а состояние, необходимое для успешного достижения герметического «сна», при котором дух покидает физическое тело, чтобы методически «путешествовать» в высших сферах. Упомянутые путешествия, совершавшиеся посредством магического воображения, более детально показаны на третьей иллюстрации, где алхимическая пара пустилась в «плавание» по высшим, «райским» сферам, возвышающимся над повседневным бытием.
Что касается последней гравюры, то на ней изображено высшее личное освобождение, достигнутое адептом, когда его обычное физическое тело (представленное трупом, лежащим на земле) оказывается замещенным блаженным телом возрожденного Адама.
Быть может, применим и еще один уровень прочтения, единственно способный объяснить некоторые любопытные изображения. Они, кажется, касаются секретов ритуального порядка. На этих изображениях представлена пара алхимиков, делающих руками некие особые жесты, совершающих ритуальные действия, которые тантрическая традиция обозначает словом мудрас. Необходимым сопровождением этих ритуальных действий являлись магические формулы, которые следовало произносить или, вернее, петь (поскольку их целью было достижение специальных вибраций, кои должны были незамедлительно возыметь действие) способом, известным наставнику, который открывал его ограниченному кругу непосредственных учеников.
