К Тарасов - Золотая Горка
Вдруг стены стали удаляться, каждая в свою сторону, и Святой поплыл вместе со стеной и пропал, а он медленно ополз по стене, задыхаясь от нестерпимой боли. Он выронил пистолет и тогда приметил Святого - тот сидел напротив него у стены в красной рубахе. Этот красный цвет закрыл все предметы, непроглядная пурпурная завеса опустилась перед глазами. Еще он услышал шаги и понял, что вошел ротмистр, но повернуться к нему не давал огонь, сжигающий его нутро...
Клим стоял у порога и разглядывал два окровавленных тела. Два бывших друга, товарищи по партии, теоретик и боевик, предатель и мститель свершили обоюдное убийство. У мстителя, видел он, крупной пулей Смит-Вессона была разорвана печень, шансов выжить он уже не имел. Отомстил он неудачно. Малокалиберные пули дамского браунинга хоть и достигли цели, но неточно и недостаточно - в плечо, в ребра, и тайный агент отлежится в больнице, выживет и вновь станет опасен. Ротмистр подумал, что этот неумелый в стрельбе Антон спас его, сейчас и он мог бы валяться на полу с разорванной печенью. Напротив Антона. А Святой стоял бы посредине комнаты и радовался своей сообразительности. Возможно у него тут хранится второй наган. Убить, вложить каждому в руки оружие - и можно бежать за полицией. Дуэль офицера жандармской службы и эсеровского комитетчика со смертельным исходом...
Клим достал из кармана платок, поднял пистолет Антона и прицельно выпустил две пули в то место на груди Святого, куда не попал Антон - в сердце. Держа пистолет за дуло, Клим вложил его в руку Антона и пошел из подвала вызывать полицию.
Какой-то похоронный марш звучал у него в ушах, он с удивлением сообразил, что это строка из их мрачного гимна - "Вы жертвою пали в борьбе роковой". Слишком возвышенные слова, подумал он, для такого безобразия пули, кровь, боль, стоны. Что такое рок? Кто объяснит? Долг? Равновесие белого и черного? Заслуженное наказание? Измена фортуны?
Он шел по двору в сторону губернаторского дома и думал, что когда-нибудь кто-то прицельно выстрелит в сердце ему, и почувствовал как сердце сжалось от боли этого будущего удара. Но это не был страх, а была тоска от предвиденности жизни. Темная тоска ожидания неизвестного стрелка, слепого посланца смерти.
