Оскар Ратти - Самураи

Описывая структуру клана Окудайра из Накацу, Фукудзава дает нам представление о стратификации функций и категорий в клане среднего размера (см. таблицу 7). В клане Окудайра насчитывалось около 1500 человек, имевших право носить дайсё, или два меча. Они разделялись на две категории, верхнюю и нижнюю, — первая составляла «около одной трети от размеров последней». Верхняя категория (кюнин) включала первого министра, казначея, управляющего, конфуцианских ученых, врачей и вассалов первого ранга (косогулш), а также «штата личных слуг даймё, состоящих в основном из мальчиков, еще не достигших совершеннолетия». Нижняя категория (кати) состояла из каллиграфов и счетоводов, которые исполняли обязанности администраторов и архивариусов клана; оруженосцев даймё, которые всюду сопровождали его (томокосо), а также оружейников, конюхов (накакосо), больших отрядов дворцовой стражи (коякунин) и пеших солдат (асигару). Еще ниже мы находим легко вооруженных воинов, таких, как тюген, которыми командовал когасира.

И, наконец, даймё был обязан регулярно являться ко двору сёгуна. Эта обязанность носила официальное название «посещение сёгуна по очереди», или «посещение с возвращением» (саикин кодай). Иначе говоря, каждый даймё был вынужден раз в два года покидать свою провинцию и проводить несколько месяцев при дворе сёгуна в Эдо. Когда даймё возвращался в свои владения, он должен был оставить в Эдо жену и детей в качестве «государственных гостей», а в действительности — заложниками. Эта практика неукоснительно соблюдалась и строго регулировалась. Так, например, было введено ограничение на количество воинов, которых даймё могли захватить с собою из своей провинции, поскольку у них появилась естественная тенденция (скорее ради повышения собственного престижа, чем для того, чтобы посеять смуту) путешествовать в сопровождении процессий, чьи размеры и пышность ограничивались только богатством даймё. Столпотворения в Эдо и на главных дорогах страны являлись обычным делом, как и инциденты, вспыхивавшие на дорожных заставах из-за очередности их прохождения.

В 1721 году новым указом бакуфу было определено, что владельцы ленов с доходом, превышающим 200 000 коку риса в год, не могут путешествовать или оставаться в Эдо в сопровождении более чем 20 всадников (бадзо), 130 пеших солдат (асигару) и 300 мелких слуг (тюген, нинсоку). Однако могущественные даймё достаточно часто пренебрегали этими инструкциями. Как отмечает Цукахира, лидер клана Мори держал в своей столичной резиденции более двух тысяч воинов. Нетрудно представить, какое эффектное зрелище представляла собою эта процессия из тяжеловооруженных всадников, воинов высшего ранга и пеших солдат, вытянувшаяся за паланкином правителя и группой его самых высокопоставленных вассалов, расположившихся во главе колонны, когда она под развевающимися штандартами торжественно шествовала через города и по дорогам страны, сияя на солнце оружием. Эти периодические путешествия стали одной из самых примечательных особенностей периода Токугава и самой помпезной формой военного парада. Лишь время и все усиливающееся обнищание букё постепенно уменьшили размер и пышность этих процессий. После 1747 года «средний размер свиты даймё варьировался в пределах от 150 до 300 человек» (Tsukahira, 80).

Даймё, как высший представитель воинского сословия после сёгуна, должен был строго придерживаться «Тринадцати законов о военных домах» (Букё сёхатто), изданных Иэясу. Эти законы, среди прочего, обязывали каждого даймё осуществлять поимку и выдачу представителям сёгуна всех бунтовщиков, обнаруженных на территории их владений, поскольку бунт против государства является бунтом против закона и социального порядка (статьи 3 и 4). Интересно отметить, что власти проводили различие между моральными нормами, основанными на здравом смысле, и теми, которые были заложены априори в основу социального закона. Так, например, в этих статьях напрямую говорилось о том, что поскольку закон является сутью социального порядка, то в некоторых ситуациях можно пойти наперекор здравому смыслу ради соблюдения закона, но закон никогда не может быть нарушен в угоду здравому смыслу. Каждый даймё должен был препятствовать проникновению посторонних на территорию своего лена (статья 5). Он также не мог проводить капитальный ремонт своего замка или замка своего вассала без разрешения сёгуна, и тем более ему воспрещалось возводить новые замки и укрепления любого рода (статья 6). Кроме того, ему вменялось в обязанность направлять в Эдо доносы о любых признаках заговора, замеченных во владениях соседей (статья 7), и он не имел права устанавливать родственные связи с другими кланами посредством женитьбы без разрешения сёгуна (статья 8) — такой поступок расценивался как «корень измены». Он не мог окружать себя большим количеством вассалов, когда совершал путешествие в Эдо, если только его эскорт не состоял из собственных войск сёгуна. Если это был даймё высокого ранга, то ему дозволялось иметь свиту из двадцати всадников (статья 9). Все даймё имели право в качестве знака отличия носит!) официальное платье особого цвета и покроя (которое позволяло их легко идентифицировать) и путешествовать в особых паланкинах (статья 11).

Военный вассал: самурай

Все эти вассалы, находившиеся на службе у сёгуна или же остававшиеся в провинциях под командованием различных даймё, формировали «огромную регулярную армию» (Brinkley 1; 116). От самого скромного пехотинца, уполномоченного носить дайсё, до воинов высшего ранга, которым дозволялось ездить верхом, все они принадлежали к одному и тому же общественному классу — букв и были известны как воины (буси) или военные ваесалы (мононофу, васарау). После 1869 года их стали называть бывшие военные (сидзоку), но во внешнем мире они сохранили за собой прежнее название, которое перешло во многие языки и обычно переводится как слуга (самурахи, самурай). В своей древней форме титул «самурай» когда-то присваивался (согласно Фредерику) лидерам вооруженных кланов севера и в несколько измененном виде (госодзамурай), воинам аристократических кланов, принадлежавших к императорскому двору в период Муромати. Преобразившись фонетически в «самурай», этот термин стал распространяться на всех воинов, которым дозволялось носить на поясе длинный и короткий мечи (дайсё), находясь на службе у своего господина, и более точно его можно перевести так: «тот, кто служит».

Появившись из тумана, который окутал страну на заре одиннадцатого столетия, самураи стали свидетелями (а зачастую и непосредственными участниками) многих важных изменений в социальном климате и классовой структуре японского общества. Как мы уже отмечали в обзоре основных центров власти Древней Японии и инструментов ее эффективного осуществления, к тому времени, когда Иэясу выдвинул воинов, находившихся на службе у феодальных правителей, на самые привилегированные позиции, они были ранжированы по категориям, чье количество и значимость варьировались в соответствии с положением их господина в провинциальной или центральной иерархии букё, размера и состояния их клана, а также тех функций, которые они исполняли в своем клане. Сложность профессионального подразделения самураев при правлении Токугава была обусловлена резким увеличением их численности и накоплением профессионального опыта, который они перенесли со сторожевых постов и полей сражений в административные области социальной и политической жизни Японии. Эта сложность имела мало общего с изначальной простотой тех военных кланов, которые когда-то были тесно привязаны к своим сельскохозяйственным угодьям и почти не отличались от фермерских кланов. По всей видимости, прототипы этого раннего социального подразделения продолжали оказывать свое влияние на процесс смешения социальных слоев и в более поздние периоды, хотя оно и было скрыто за наращиванием рангов, престижа, богатства и т. д.

Воинские отряды обычно представляли собой маленькие вооруженные группы, состоящие из лидера, небольшого количества всадников и дополнительного подкрепления из пеших воинов (дзуса). Последние сформировали отдельную прослойку в своем социальном классе и значительно увеличили свою численность, когда в беспокойную эпоху политических волнений XVI–XVII веков у многих крестьян и, в меньшей степени, городских жителей появился шанс значительно улучшить свое общественное и экономическое положение (как и у европейских наемников), примкнув к быстро возвышающемуся воинскому сословию или же обогатившись военной добычей. Такие пехотинцы получили прозвище «проворные ноги» (асыгару), и эта низшая категория воинов полностью переняла этику воинов более высоких рангов, которым они беспрекословно повиновались в мирное время и за которыми без колебаний следовали в самую гущу битвы, со временем начав отождествлять себя с букё, то есть с теми, кто являлся их господами. Из их рядов вышел Хидэёси, один из величайших феодальных лидеров Японии, тот, кто за двадцать лет до Иэясу провозгласил себя военным диктатором (кампаку) всей страны.