Владимир Захаров - История Мальтийского ордена
Такая точка зрения русского посла была основана на его знании ситуации, сложившейся к этому времени в Ордене. Дело в том, что практически весь Великий совет состоял из представителей французского языка, и, кроме того, Орден был еще связан своими вассальными отношениями с королем обеих Сицилий, где правил с 1735 г. представитель испанской ветви Бурбонов.
Чтобы не быть неучтивым и не отказывать русской императрице напрямую, был избран тонкий дипломатический ход. Назначенная, по решению Совета, специальная комиссия составила доклад. Он был вручен не только Великому магистру, копию передали русскому посланнику. В нем самыми изысканными словами выражалось «величайшее доверие и искренность» к императрице, но вместе с тем содержался и весьма вежливый отказ. Орден, мол, ничего не имеет против оказания помощи России, но одна маленькая загвоздка этому мешает. Дело в том, что окружающие «державы решились сохранять строгий нейтралитет» в войне, такую же позицию поддерживает и Мальтийский орден. По этой же причине было специально оговорено, что более четырех русских кораблей входить в гавань Мальты не могут.
20 января Великий магистр устроил Кавалькабо большой прием, на котором вручил послу свое ответное письмо Екатерине II, в нем он вежливо отказывал в содействии Ордена. Маркиз столь же учтиво ответил, что «несмотря на все это императрица по прежнему остается благосклонной к Ордену и Великому магистру и постарается доказать это при всяком случае на деле»[100].
Единственным дипломатом на Мальте, с которым у Кавалькабо сложились прекрасные отношения, был английский консул Руттер. Ситуация стала складываться весьма щекотливым образом, и заметя за своей корреспонденцией посторонний интерес, Кавалькабо все, что касается Мальты и ее отношения к российским проблемам, стал писать уже шифром. Эти подозрения имели под собой весьма реальную почву. В своей четвертой депеше Кавалькабо писал: «У меня есть основательные подозрения, что здесь перехватили две моих депеши, которые я имел честь адресовать Вашему Сиятельству» и далее он высказывает предположение, что в этом деле замешан французский поверенный в делах де Пен, «креатура Шуазёля», заклятого врага России. Этьен Франсуа, граф де Стенвиль, герцог де Шуазёль был в то время всесильным военным министром и министром иностранных дел Франции. Ставленник маркизы Помпадур, он весьма умело расставил свои щупальца по всему миру, имея не только верных сторонников, но и тайных соглядатаев и подкупленных дипломатов. Французский Консул при Мальтийском ордене был одной из таких фигур.
Маркиз Кавалькабо уговорил рыцаря, графа Мазэна, у которого учились русские морские офицеры на Мальте, вступить в русскую службу. «Льщу себя надеждой, — писал Кавалькабо, — что императрица со временем скажет мне спасибо за то, что я помог ей сделать хорошее приобретение».
Мазэн купил небольшой корабль и 24 сентября 1771 г., под предлогом дел в Италии, отправился к эскадре графа Орлова. Письмо к Великому магистру, оставленное им перед отплытием, было, по его просьбе, передано только через неделю. В нем он объяснял свой поступок желанием «воспользоваться прекрасным случаем быть очевидцем войны, которую русские ведут с таким успехом против врагов Ордена, и надеждой заимствовать полезные и для Мальты сведения по военному делу у этой храброй и воинственной нации»[101]. Свой тайный отъезд он объяснял желанием оградить Великого магистра от всяких нареканий со стороны держав, враждебных России. Граф Мазэн прослужил на русской службе до 1775 г., после чего вновь вернулся на Мальту.
Русско-мальтийский союз был разорван происками министра французского короля Людовика XV — Шуазёля. Вскоре де Роган передал русскому посланнику все карты и планы, которые были заготовлены Орденом для экспедиции на восток, а также ключ к тем секретам, на которые необходимо было обращать особое внимание в предполагаемой экспедиции.
24 января 1773 г. Великий магистр де Пинто умирает. За 32 года его правления народ дошел до крайней степени нищеты. Население Мальты уменьшилось на 15 тыс. человек. Новым Великим магистром стал уроженец Наварры Франсиско Хименес де Тексада. К сожалению, ситуация на Мальте стала выходить из-под контроля Ордена, чему способствовал сильный голод на острове и спекуляция продуктами.
На острове стал назревать бунт, которым тайно руководили несколько священнослужителей. Они не стеснялись никакими средствами. Распускались всевозможные слухи, один невероятнее другого. Учитывая изолированность острова, этому верили многие, передавая слухи дальше, со все возрастающими, самыми невероятными подробностями. Узнав, что население весьма взволновано, Хименес решил дополнить вооружение всех укреплений. И здесь Великий магистр и его ближайшее окружение встали на неблагородный путь. Они распустили слух, что это усиление вооружения укреплений вызвано тем, что якобы ожидается появление сильного флота. При этом его национальную принадлежность официально не называли, но тайно передавали из уст в уста, что речь идет о русском флоте. А в одной газете, выходившей в Лейдене, об этом даже прямо написали. Случившееся в то же время происшествие на Мальте еще больше усугубило ситуацию.
Один военнослужащий мальтийского епископа оскорбил словесно галерного унтер-офицера. Капитан галеры приказал схватить первого попавшегося сержанта из гвардии епископа и дать ему 50 палок. Епископ, в свою очередь, приказал взять двух первых попавшихся солдат Ордена и посадить их в тюрьму. Тогда толпа рыцарей взломала двери тюрьмы и освободила своих солдат. Когда об этом узнал Великий магистр, он приказал арестовать виновных рыцарей. Однако Орденский совет, собравшийся в тот же день, постановил освободить их. В знак протеста Хименес удалился в старый город. Возникла ситуация двоевластия, и, как писал Кавалькабо: «Я надеюсь, что папа умиротворит этих добрых монахов»[102].
8 сентября 1774 г. на острове был ежегодный праздник, отмечаемый в память победы Ла Валлетты над турками в 1565 г. и ничто не предвещало беды. Но утром следующего дня большая толпа местных сельских жителей, руководимая священниками мальтийского епископа, захватила крепость Сант-Эльмо и Итальянским бастионом. Переговоры не принесли мира, и только после взятия занятых укреплений орденскими силами мятеж подавили. Три плавных зачинщика были публично казнены, многие оказались в тюрьме. Между городским населением и местными мальтийцами возникло открытое противостояние, и даже вражда. Рыцари не могли теперь выйти из-за крепостных стен, а сельские жители не оставались ночевать в городе.
Французский поверенный де Пен решил воспользоваться весьма удобным, как ему казалось, случаем и в присутствии Совета и Великого магистра заявил, что все беспорядки спровоцированы Кавалькабо. На этом заседании присутствовал только что вернувшийся из России граф Мазэн, заявивший, что он не только ручается за русского представителя, но вызовет на дуэль всякого, кто оскорбит Россию. Когда сведения дошли до Кавалькабо, он, не мешкая, отправился к Великому магистру и потребовал объяснений.
Хименес, не ожидавший такой реакции со стороны российского дипломата, вынужден был выразить свое сожаление и на следующий день пригласил к себе на аудиенцию де Пена. Но французский поверенный не мог привести никаких доказательств в подтверждение своих слов, а лишь констатировал, что повторил то, что слышал в разговорах на улице.
Вот в такой ситуации вражды и недоверия приходилось находиться русскому поверенному при Мальтийском ордене.
9 ноября того же 1774 г. Хименес умирает. В результате выборов новым Великим магистром стал бальи Эммануил Мари де Неж граф де Роган-Полдю.
Сложность экономического положения не только Ордена, но и многих рыцарей привела к тому, что в последней трети ХУШ в. часть из них вынуждена была даже искать заработок «на стороне». Они принимали участие в качестве офицеров, в войнах не только в странах Европы (например в России), но даже на другом континенте. Отношения Ордена и Анпши во время войны анпшских колоний в Северной Америке за независимость настолько осложнились, что немало мальтийских рыцарей отправилось в Америку сражаться во французских войсках.
Хотя Орден внешне пытался держаться респектабельно, его отношения с государствами Европы никак нельзя было назвать добрососедскими. Самые сложные отношения у Ордена были с Неаполем. Дело в том, что Королевство обеих Сицилий стало считать своей прерогативой назначение священников и епископов на Мальту, из-за этого часто возникали его разногласия с Орденом. Римские папы в этом вопросе, как правило, поддерживали Неаполь. На Мальте в то время проживало около тысячи рыцарей, большая часть из которых были французы, чугь меньше — итальянцы. Остальные «языки» были представлены совсем незначительным числом лиц.
