Владимир Горончаровский - Арена и кровь: Римские гладиаторы между жизнью и смертью

Большей частью навмахии проводились на искусственных озерах в самом Риме. Первое из них, как уже говорилось, было выкопано в 46 г. до н. э. на Марсовом поле, где над большим неглубоким водоемом выстроили диковинное для римлян здание со скамьями для зрителей (рис. 24). Следующая навмахия состоялась только 44 года спустя, после освящения Августом храма Марса Мстителя, построенного в честь Юлия Цезаря, которого император в силу усыновления почитал как своего отца. На правом берегу Тибра, в районе, известном в наши дни как Трастевере, выкопали бассейн длиной более 500 м и шириной около 350 м и наполнили его свежей водой из ближайшего источника, подведенной по акведуку длиной 24 км. Посередине озера насыпали искусственный остров диаметром около ста метров в соответствии с запланированной инсценировкой исторического события — знаменитого сражения у острова Саламин, где в 480 г. до н. э. греческий флот одержал победу над персами. Историческая точность, конечно, не имела здесь никакого значения. Достаточно было ярко раскрасить «персидские» корабли в соответствии с римскими представлениями о восточной роскоши. Выбор сюжета навмахии из области истории Греции или Востока определялся в этом, да и в других случаях, нежеланием римлян видеть, хотя бы и не настоящее, поражение своих военных сил. В проведении зрелища, организованного Августом с участием трех десятков военных кораблей и еще большего количества судов меньших размеров, было занято более 3 тысяч навмахиариев, очевидно, набранных среди приговоренных к смерти преступников. По мысли дальновидного императора сооружение в целом было продумано таким образом, чтобы в будущем использовать его как городское водохранилище.

Развлечения на воде устраивали и другие повелители Рима, каждый из которых стремился хоть в чем-то превзойти своих предшественников. Так, в навмахии Нерона, устроенной в возведенном на Марсовом поле деревянном амфитеатре, оборудованном сложной водопроводной системой, перед «морским» сражением между «афинянами» и «персами» показали чудовищных рыб и морских животных, а после — быстро спустили воду и на сухом дне провели гладиаторские бои (Dio Cass. LXI. 9). Созданный в свое время по приказу Августа бассейн для навмахий продолжали иногда использовать. Еще одно грандиозное зрелище было организовано здесь по случаю открытия Колизея в 80 г. н. э. при императоре Тите. По завершении большой навмахии на озере возвели помост для проведения венацио и гладиаторских боев. Одновременно небольшие корабли сразились прямо на заполненной водой арене нового амфитеатра, имитируя известное сражение 434 г. до н. э. между керкирянами и коринфянами. На третий день состоялась новая «историческая» навмахия между «афинянами» и «сиракузянами», причем «афинянам», в реальности проигравшим битву 413 г. до н. э., удалось не только одержать победу на воде, но и, высадившись на небольшом островке, захватить возведенную на нем «крепость» (Dio Cass. LXVI. 25. 4).

В навмахиях Домициана участвовали порой целые флотилии кораблей. Они проводились в любую погоду на озере поблизости от Тибра, даже невзирая на ураган и сильный ливень. Это зрелище надолго запомнилось римскому плебсу потому, что многие простудившиеся люди потом умерли от лихорадки (Suet. Domit. 4.2). Последние упоминания о таких представлениях относятся к III в. Одно из них стало верхом излишества, когда не знавший меры император Гелиогабал (218–222) приказал наполнить доверху вином прорытые для него каналы (Ael. Lampr. Geliog. XXII. 1). Конечно, не обошлось без навмахии и на праздновании тысячелетия города Рима в 248 г. при императоре Филиппе Арабе (244–249). Наконец, самым поздним из известных нам «морских» представлений стала устроенная Аврелианом (270–275) навмахия 274 г.

Организация гладиаторских игр на суше или на воде была сложной и дорогостоящей задачей. В Риме официальным устроителем (эдитором) игр являлся, как правило, император. Фактически же эта обязанность была возложена на городских чиновников — преторов или квесторов, которые не зависели от рыночной стоимости игр, поскольку у их повелителя хватало собственных гладиаторов, поставляемых принадлежавшими ему школами. В провинции организацией игр должны были заниматься магистраты, которые могли тратить на эти нужды часть поступавших к ним доходов. Порой это ставило должностных лиц буквально на грань разорения. При Марке Аврелии и Коммоде для небольших городков максимум расходов определялся усреднением счетов за предшествовавшие десять лет. Чтобы превысить допустимое число гладиаторов, нужно было обращаться за специальным разрешением в сенат либо к самому императору.

Провинциальные эдиторы прежде всего заключали договор с ланистой, сразу оговаривая в деталях, сколько и каких гладиаторов требуется представить для продажи или аренды. В последнем случае наниматель платил полную стоимость только за убитых и небольшую сумму за выступления оставшихся в живых. Один сохранившийся юридический документ сообщает среднюю цену за убитого или тяжелораненого гладиатора — четыре тысячи сестерциев. Поэтому никто из устроителей не был заинтересован в массовом уничтожении профессионалов на арене, особенно ланиста, который в таком случае лишался ценного товара и гарантированного источника дохода в будущем.

Часто уровень гладиаторских игр в провинциях был довольно невысоким. Скептический взгляд на подобного рода представления отразил Петроний, современник императора Нерона, в своем романе «Сатирикон», где один из персонажей рассуждает следующим образом: «…что хорошего сделал нам Норбан? Дал гладиаторов дешевых, полудохлых, дунешь на них — и повалятся; и бестиариев видывал я получше; всадников, которых он дал убить, можно было счесть за человечков со щитка светильника — сущие цыплята: один — увалень, другой — кривоногий, а тертиарий-то (в данном случае секундант побежденного гладиатора. — В. Г.) — мертвец за мертвеца, с подрезанными жилами. Пожалуй, еще фракиец был ничего себе: дрался по правилам. Словом, всех после секли; а вся публика кричала: „Наддай! Настоящие зайцы!“» (Petr. 45).

Очень важно было привлечь внимание народных масс к предстоящим играм объявлениями (эдикта мунерис). Они писались красной краской на стенах домов и общественных зданий или читались глашатаями на городских площадях. Как правило, в них указывалось следующее: событие, по поводу которого проводятся игры, имя эдитора, количество пар гладиаторов и наименование их группы («фамилия гладиатория»), перечислялись прочие элементы программы (например, звериная травля, выступления атлетов, казни преступников), нередко включая бесплатное приложение в виде тента от солнца, раздачи подарков или разбрызгивания благовоний. Комфортные условия, конечно, были весьма привлекательным моментом: ведь благовония или своеобразный дождь из цветов так освежали в душной атмосфере амфитеатра. К тому же многих манила возможность получения всяческих подарков — «разных птиц по тысяче в день, снедь любого рода, тессеры (жетоны. — В. Г.) на зерно, платье, золото, серебро, драгоценные камни, жемчужины, картины, рабов, скотину, даже на ручных зверей, а потом и на корабли, и на дома, и на поместья» (Suet. Ner. 11. 11). Все было делом случая — их просто бросали в народ.

Объявления об играх и бонусах для зрителей сохранились на помпейских улицах, например, «20 пар гладиаторов Децима Лукреция Сатрия Валента, бессменного фламина Нерона Цезаря, сына Августа, и 10 пар гладиаторов Децима Лукреция, сына Валента, сразятся в Помпеях за 6, 5, 4, 3 дня и накануне апрельских ид, а также будет охота по всем правилам и веларий. Написал Эмилий Целер, один при лунном свете». Другие надписи были менее многословными: «Гладиаторы Н. Попидия Руфа будут биться с 12-го дня до майских календ; будет звериная травля» (CIL. IV. 1186). Иногда такая реклама политиков местного масштаба делалась более долговечной. В тунисском городе Сусе сохранилась мозаика жившего в III в. эдитора игр Магерия, украшенная надписью, до небес превозносящей этого человека и игры, им устроенные. Особенно подробно представлена там сцена травли леопардов, погибающих под ударами копий четырех венаторов. В центре мозаики слуга с длинными волосами держит поднос с четырьмя мешочками по тысяче сестерциев в каждом. По обе стороны от него длинная надпись следующего содержания: «Через глашатая заявляю о событии, господа мои, чтобы представители школы Телегении получили вознаграждение за вашу благосклонность, дайте им взамен за одного леопарда по пятьсот монет». Надо полагать, эта фраза прозвучала на арене, призывая к вознаграждению охотников за их выступление. Продолжение надписи напоминает стенограмму, передающую живую атмосферу переполненного толпой зрителей амфитеатра: «Приветственные крики: твой пример — образец для будущих устроителей гладиаторских игр. Столько, сколько ты заплатил за это зрелище, только устроители давно ушедших времен платили. С какими иными гладиаторскими играми могут сравниться эти?! Да и когда это было?! Устрой игры, как это делают квесторы, устрой: это будет твой день — Магерий, плати! — [следуют возгласы]. Вот что значит — быть богатым! Быть богатым — значит быть всемогущим. Уже ночь: пусть твои венаторы из школы Телегении уйдут с твоих игр с вознаграждением».