Олег Черенин - Шпионский Кёнигсберг. Операции спецслужб Германии, Польши и СССР в Восточной Пруссии. 1924–1942
Последняя крупная реорганизация СД, предшествующая созданию РСХА, началась в 1936 году. Было создано три управления: администрация, внутренняя и внешняя служба безопасности.
В состав первого (административного) управления вошли следующие подразделения: канцелярия (отдел I/1), кадровые и организационные вопросы (отдел I/2), пресс-служба и музей (отдел I/3), администрация (отдел I/4).
Второй (внутренняя служба безопасности) отдел под руководством профессора Рейнхарда Хена, призванный осуществлять контроль за важными сферами жизнедеятельности общества и государства, был ведущим подразделением во всей системе СД. Уже через год в составе этого отдела функционировало три реферата: II/1 (вопросы культуры, науки, образования), II/2 (вопросы деятельности государственных и партийных установлений, недостатки судебной системы), II/3 (экономическое положение в стране)[122].
В отличие от гестапо, территориальные аппараты которого строились по административно-территориальному принципу, построение Службы безопасности основывалось на принятом в СС территориально-структурном принципе. Например, если компетенция Главного отдела гестапо «Кёнигсберг» распространялась на всю территорию Восточной Пруссии, то в сферу ответственности оберабшнита СС «Северо-Восток» (Oberabschnitt «Nordost») с центром в Кёнигсберге входила не сама территория, а расположенная на этой территории высшая единица структуры СС — оберабшнит, примерно соответствовавшая численности армейской дивизии[123].
Оберабшнит СС «Северо-Восток» был создан в ноябре 1933 года со штаб-квартирой в Кёнигсберге. На него замыкались территориальные аппараты СД в Кёнигсберге (VII абшнитт), Алленштайне (XII абшнитт), Гумбиннене (XXXXIV абшнитт). Кроме того, в наиболее крупных городах Восточной Пруссии располагались численно небольшие точки СД, самостоятельного значения не имевшие[124].
В сентябре 1939 года оберабшниты СД были переименованы в ляйтабшниты СД (SD-Leitabschnitt), что приблизительно можно перевести как «ведущий участок (сектор) СД». Соответственно в Кёнигсберге, в составе трех отделов, был создан ляйтабшнит СД «Кёнигсберг». Он разместился по адресу: Кёнигсберг, Луизеналлее, 61/Е. Сохранившееся до наших дней здание напротив сквера по ул. Комсомольской в Калининграде по стечению обстоятельств имеет тот же номер[125].
1-й отдел занимался кадровыми вопросам (учет, комплектование, назначения).
2-й отдел (административно-хозяйственный) ведал вопросами обеспечения деятельности ляйтабшнита.
3-й отдел (оперативный) и являлся олицетворением самой службы безопасности (СД) в реализации ее основной функции «наблюдения (надзора) за внутренней жизнью»[126].
В этом же здании располагался один из рефератов 2-го отдела Главного отдела гестапо «Кёнигсберг».
В соответствии со своими функциональными обязанностями сотрудники СД вербовали многочисленную агентуру во всех слоях германского общества. Счет таких агентов шел на тысячи. Одной из специфических особенностей формирования агентурного аппарата СД являлись «массовые вербовки».
Дело в том, что в системе СД существовал институт так называемых «почетных членов», как правило, состоявших из руководителей среднего звена всех без исключения государственных учреждений. Зная своих подчиненных и их возможности, они рекомендовали своим кураторам из СД таких лиц как возможных кандидатов на вербовку. Служба безопасности также практиковала официальные выступления «почетных членов» перед работниками учреждений. Под предлогом необходимости борьбы с «происками иностранных разведок» и в целях усиления бдительности они рекомендовали докладывать властям об имевшихся преступлениях и правонарушениях против Рейха. Сотрудникам Службы безопасности оставалось только фиксировать доносы «благонадежных и лояльных» граждан и подбирать из их среды «помощников» в деле борьбы с врагами режима.
О происходивших в Кёнигсберге событиях накануне и в первые годы после прихода к власти Гитлера красноречиво свидетельствуют дневниковые записи жены известного немецкого скульптора Германа Брахерта Мии Брахерт. После отъезда мужа, вызванного начавшимися бесчинствами нацистов, она лично и через своих знакомых столкнулась с практикой насаждения «нового порядка». Со свойственной творческим людям эмоциональностью Мия Брахерт пишет: «Я видела чудовищ, когда они были голодны, пойманные звери, как они скалили свои ужасные зубы и если бы могли, то разорвали бы всех на маленькие кусочки. Но в их глазах я видела только голод. В этих же человеческих глазах я видела жажду убийства и мук…»
В своих записках она называет членов СС, производивших «зачистку» Кёнигсберга, «черными», имея в виду черный цвет их униформы, уже тогда наводившей ужас на мирных бюргеров Германии. Из ряда упоминаний Мии Брахерт следует, что дом по Отто-Рейнкештрассе, 4–6, превратившийся в штаб-квартиру кёнигсбергских СС, среди местных жителей получил название «коричневого дома». И сама автор, и ее близкие знакомые упоминают об этом здании с чувством страха и ненависти.
Знакомая М. Брахерт Лидия, принимавшая участие в деятельности антинацистской подпольной группы, была захвачена «черными» и для допросов препровождена в подвалы «коричневого дома». Вот как Мия Брахерт, со слов Лидии, рассказывает о творившемся там произволе: «Ее друг, вместе с которым она боролась против нового режима, находится в „коричневом доме“. Через шпиков стала известна и ее фамилия. Лидию арестовали и на ее глазах избивали кнутом ее друга. Она должна была сказать адреса остальных помощников и тех, от кого они получили печатный станок. „Я не могла этого вынести“, — говорила она, — возможно, если бы они прежде избивали меня… Но увидев его мучения — я стала предательницей.
На следующий день они опять меня привели и хотели знать еще больше. Когда я молчала, они били меня. Я потеряла сознание. После этого они оставили меня в покое и через пару дней отпустили. „Женщин чаще щадят, а мужчин — это ужасно“. Подвалы „коричневого дома“ являются камерами пыток»[127].
Об обстановке в Кёнигсберге весной 1933 года свидетельствуют документы советского консульства, описывающие процесс ликвидации общественных организаций просоветской направленности. В своем отчете в Общество культурных связей с СССР сотрудница консульства Розалия Раговер-Сметанич писала: «Позавчера (4 марта 1933 года. — Авт.) арестован секретарь Д.Н.Р. (Друзей новой России. — Авт.) Петер Фриш. Арест сопровождался обыском, произведенным на рассвете. Председатель Общества доктор Майер две ночи (в разгар арестов) не ночевал дома. Бумаги Общества сохранились в надежном месте — устроил Фриш, и они не попали к обыскивающим. В Кёнигсберге основная масса арестов произведена в кругах левой интеллигенции, непартийной, но лишь сочувствующей словом и делом. Этим самым желают эти круги, видимо, терроризировать (…) Только что говорила с Майером, но даже сей безобидный человек уверен, что находится на свободе „пока“. Вчерашние выборы дали нацис (так в тексте. — Авт.) 100 000 голосов, на сорок тысяч больше прежнего — в Кёнигсберге». Некоторое время спустя Р. Раговер писала: «Секретарь Общества все еще в тюрьме: свиданий с ним, передач ему, писем от него или ему — не разрешают. Позавчера у меня был доктор Майер, он решил скрыться и временно покинуть пределы города и страны… Вокруг обстановка разгрома и террора»[128].
Перед нападением на Советский Союз началось формирование карательных органов СД, получивших название айнзатцгрупп (Einsatzgruppe). В Восточной Пруссии в тыловых районах группы армий «Север» была сформирована айнзатцгруппа «А» в составе двух зондергрупп (Sondergruppe) — 1А и 1В. По договоренности с военным командованием к возлагаемым на айнзатцгруппы задачам были отнесены:
— захват архивной документации советских органов власти и управления, включая партийные и государственные учреждения, органов безопасности и НКВД;
— задержание разыскиваемых лиц, данные на которых содержатся в «Розыскной книге по СССР», других представителей советского, партийного актива, сотрудников и агентов советских спецслужб;
— решение «еврейского вопроса»;
— очистка тыловых районов действующих армий от партизанского движения и групп сопротивления[129].
Эти функции были согласованы Гейдрихом с генерал-квартирмейстером Генштаба сухопутных войск генерал-лейтенантом Эдуардом Вагнером, который лично в проект приказа вписал формулировку, дающую айнзатцгруппам полномочия по проведению карательных акций в тыловых районах. Результатом обсуждения данного вопроса явился приказ Главнокомандующего сухопутными войсками фон Браухича «О взаимодействии войск с охранной полицией и СД» от 28 апреля 1939 года[130].
