Барбара Такман - Первый блицкриг. Август 1914
Исключительная уверенность Жоффра в себе проявилась в следующем году, когда его адъютант, майор Александр, решил узнать его мнение о том, скоро ли начнется война.
«Разумеется, скоро, — ответил Жоффр. — Я всегда так считал. Она придет. Я буду сражаться и одержу победу. Мне всегда удавалось выполнять все, за что я брался, — как, например, в Судане. И снова будет так».
«В таком случае вас ждет маршальский жезл», — предположил адъютант, почувствовав трепет при этой мысли. «Да», — согласился Жоффр с хладнокровной лаконичностью.
Под руководством этой невозмутимой фигуры Генеральный штаб взялся в 1911 году за задачу пересмотра Полевого устава, переподготовки войск и составления нового плана кампании с целью замены устаревшего «плана-16».
Фош — направляющий ум штаба — оставил Военную академию, был повышен, затем переведен в действующую армию и, наконец, получил назначение в Нанси, где, по его выражению, граница 1870-го «как шрам перерезала грудь страны». Здесь он командовал XX корпусом, охранявшим границу, который ему суждено было скоро прославить. Он оставил за собой группу сторонников во французской армии, бывших его учениками и входивших в его окружение. Он также оставил после себя стратегический план, послуживший основой «плана-17». Завершенный в апреле 1913 года, он без возражений был принят вместе с Полевым уставом Верховным военным советом в мае того же года. Следующие восемь месяцев прошли в реорганизации армии в рамках этого плана и подготовке инструкций и приказов, мобилизации транспортных и тыловых служб, а также подготовке мест и графиков для развертывания и концентрации войск. К февралю 1914 года план был готов для рассылки по частям каждому командующему из имевшихся тогда пяти армий. Каждый исполнитель получал лишь ту часть плана, которая непосредственно его касалась.
Основную идею этого плана Фош выразил следующим образом: «Мы должны попасть в Берлин, пройдя через Майнц», то есть форсировать Рейн у Майнца, расположенного в 200 километрах к северо-востоку от Нанси. Эта цель была, однако, выражена лишь как идея. В противовес плану Шлиффена «план-17» не содержал ясно выраженной общей директивы и точного графика операций. Это был не оперативный план, а план развертывания войск с указаниями возможных направлений наступления для каждой армии в зависимости от обстоятельств, но без конкретной цели. По существу, это был план ответных действий, отражения немецкого наступления, направления которого французы не могли с твердой уверенностью предсказать заранее, и поэтому он должен был представлять возможность, как сказал Жоффр, «для внесения изменений задним числом и исходя из реальной обстановки». Но главной и неизменной его задачей было: «Наступление!»
Короткая общая директива, выраженная в пяти предложениях, с грифом «секретно», была единственным документом, с которым были ознакомлены все генералы. Они должны были выполнять этот не подлежащий обсуждению план. Однако обсуждать в нем практически было нечего. Как и Полевой устав, и открывался выспренним выражением: «При любых обстоятельствах главнокомандующему надлежит выступить всеми объединенными силами, чтобы атаковать германские армии». Далее в директиве лишь сообщалось, что французская военная кампания будет состоять из двух крупных наступлений — слева и справа от немецкого укрепленного района Мец — Тьонвилль. Части справа, то есть южнее Меца, начнут атаку прямо на восток через старую границу с Лотариигией, в то время как второстепенная операция в Эльзасе предназначалась для того, чтобы вынести французский правый фланг к Рейну. Наступление левее или севернее Меца будет идти на север или, в случае нарушения врагом нейтралитета Бельгии, на северо-восток через Люксембург и бельгийские Арденны. Однако этот маневр мог осуществляться лишь «по приказу главнокомандующего». Главная цель, хотя об этом нигде и не говорилось, заключалась в прорыве к Рейну с одновременной изоляцией и окружением вторгшегося правого крыла немецких армий.
Для этой задачи «план-17» предусматривал развертывание пяти французских армий от Бельфора в Эльзасе до Ирсона с перекрытием примерно трети длины франко-бельгийской границы. Оставшиеся два трети бельгийской границы от Ирсона до моря оказывались незащищенными. Именно вдоль этой полосы и хотел генерал Мишель оборонять Францию. Жоффр обнаружил его план в сейфе, когда занял кабинет Мишеля. По этому плану центр тяжести французских сил был перенесен на крайний левый участок фронта, который Жоффр оставил оголенным. Это был чисто оборонительный план, он не предусматривал возможности для захвата инициативы; он был, как сказал Жоффр после его тщательного изучения, «глупостью».
Французский Генеральный штаб, получивший большое количество данных, собранных Вторым бюро, или военной разведкой, указывавших на возможный охват правым крылом немецких армий, тем не менее считал, что аргументы против такого маневра являются более вескими, чем доказательства его подготовки. Он не придавал значения возможности наступления через Фландрию, хотя сведения об этом были получены при драматических обстоятельствах от одного офицера германского Генерального штаба, выдавшего в 1904 году ранний вариант плана Шлиффена. Во время трех встреч с офицером французской разведки в Брюсселе, Париже и Ницце этот немец приходил с головой, замотанной бинтами так, что из-под них торчал лишь седой ус да пара глаз, бросавших пронзительные взгляды. Документы, которые он передал за значительную сумму, показывали, что немцы планировали пройти через Бельгию в направлении Льеж — Намюр — Шерлеруа и вторгнуться во Францию по долине Уазы через Гиз, Нуайон и Компьен. Этот путь и был избран в 1914 году, доказав тем самым подлинность этих документов. Генерал Ланрезак, тогда начальник французского Генерального штаба, полагал, что эта информация «полностью совпадает с существующей в немецкой стратегии тенденцией, которая подчеркивает необходимость широкого охвата», однако многие его коллеги с этим были не согласны. Они не верили, что немцы смогут мобилизовать достаточное количество войск для маневрирования в таких масштабах, и подозревали, что эти сведения могли быть сфабрикованы с целью отвлечения внимания французов от реального места наступления. Французские стратеги затруднялись решить задачу со многими неизвестными величинами, одной из которых была Бельгия. Логичный французский ум считал, что, если немцы нарушат нейтралитет Бельгии и атакуют Антверпен, это, без сомнения, вовлечет в войну Англию, которая выступит против них. Постижимо ли, чтобы немцы сами себе оказали плохую услугу? Напротив, что более вероятно, Германия обратится к плану старшего Мольтке и совершит нападение сначала на Россию, которая не сможет быстро провести всеобщую мобилизацию.
Пытаясь предусмотреть «планом-17» ответ на одну из нескольких гипотез немецкой стратегии, Жоффр и Кастельно пришли к выводу, что наиболее вероятным следует считать вражеское наступление через плато Лотарингии. По их расчетам, немцы займут угол Бельгии к востоку от Мааса. Они оценивали силу немцев на Западном фронте — без использования частей резервистов на передовой линии — в двадцать шесть корпусов. «Растянуть такое количество войск до дальнего берега Мааса невозможно», — решил Кастельно. «Я придерживаюсь того же мнения», — сказал Жоффр.
Жан Жорес, великий лидер социалистов, думал по-другому. Ведя кампанию против закона о трехлетней воинской службе, он доказывал в своих речах и книге «Новая армия», что война будущего будет представлять борьбу массовых армий, с зачислением в нее всех граждан, к чему немцы и готовились, и что резервисты от двадцати пяти до тридцати трех лет находятся в расцвете сил и будут более стойкими, чем молодые люди, не отягощенные какой-либо ответственностью. Если Франция, говорил он, не использует резервистов на передовой, ее ожидает жестокая участь быть «поглощенной» противником[54].
Кроме сторонников «плана-17», находились военные критики, которые выдвигали веские аргументы в пользу оборонительной стратегии. Полковник Груар в книге «Будущая война», опубликованной в 1913 году, писал: «Мы должны прежде всего сосредоточить свое внимание на угрозе наступления немцев через Бельгию. Предвидя, насколько возможно, логические последствия начального этапа нашей кампании, можно не колеблясь утверждать, что если мы сразу же начнем наступление, то потерпим поражение». Но, если Франция подготовится к отражению наступления правого крыла немецких армий, «все шансы будут в нашу пользу».
В 1913 году Второе бюро собрало достаточно информации об использовании немцами резервистов в качестве солдат действующей армии, и французский Генеральный штаб уже не мог игнорировать этот решающий фактор. В руки французов попали комментарии Мольтке на маневры 1913 года, где говорилось о таком использовании резервистов. Майор Мелот, бельгийский военный атташе в Берлине, сообщил о своих наблюдениях, касающихся необычайно большого призыва резервистов в Германии в 1913 году, из чего он заключил, что немцы формируют по одному корпусу резервистов на каждый корпус солдат действующей армии. Однако авторы «плана-17» не хотели менять своих убеждений. Они отвергли доказательства, говорившие о необходимости перехода к оборонительной стратегии, потому что их сердца и надежды, их подготовка и стратегия были неразрывно связаны с наступательной концепцией. Они убеждали сами себя в том, что немцы используют части резервистов только для охраны коммуникационных линий и для «пассивных фронтов», а также как крепостные и оккупационные войска. Они сами отклонили идею обороны границы с Бельгией, утверждая, что, если немцы растянут войска по всему правому флангу, вплоть до Фландрии, их центр окажется настолько тонок, что французы, по выражению Кастельно, разрежут его пополам. Усиление правого крыла германских армий даст французам преимущество в численности войск в центре и на левом фланге. Смысл этого был заключен в классической фразе Кастельно: «Тем лучше для нас!»
