Александр Широкорад - Битва за Украину. От Переяславской рады до наших дней
Не отставали и поляки. «Красноречивым выразителем взглядов этой части галицко-польского общества и польской администрации в крае был злопамятный наместник Галичины М. Бобжинский, заявлявший, между прочим, в 1911 году в галицком сейме, что “я борюсь против русофильства потому, что оно является опасным для государства, но борюсь с ним и как поляк, верный польской исторической традиции”»[60].
Австрийские власти откликнулись на просьбы «трудящихся украинцев» и арестовали в Галиции и Буковине несколько сот русинов, в основном представителей интеллигенции и духовенства.
Самое активное участие в травле русинов принимал митрополит Андрей Шептицкий. О нем стоит сказать поподробнее. Роман Мария Александр граф Шептицкий родился в 1865 г. в богатой польской семье, по семейному преданию, Шептицкие происходили от русских бояр, окатоличенных в конце XVI – начале XVII в. Роман Шептицкий начал офицерскую карьеру в австро-венгерской армии, но затем по состоянию здоровья вышел в отставку. Тогда граф решил начать духовную карьеру, он вступает в униатский монашеский орден базилиан (Святого Василия) и принимает имя Андрей. Шептицкий проходит обучение в иезуитском колледже в Кракове и в 1901 г. назначается главой униатской церкви в Галиции.
В 1907 г. Шептицкий получает от австро-венгерского правительства тайные полномочия на униатскую деятельность в России. В следующем, 1908 г. Шептицкий получил подписанную папой грамоту, которой он утверждался примасом католиков восточного обряда Российской империи и даже получал право хиротонии униатских епископов для России без согласования с папской курией. Осенью 1908 г. митрополит под видом коммивояжера велосипедной фирмы тайно посетил Петербург и Москву.
В конце июля 1914 г. Шептицкий как сенатор участвует в тайном совещании в Вене, где его просят подготовить рекомендации относительно политики австро-немецкого командования на случай оккупации Украины. Граф выполнил это поручение правительства и создал грандиозный проект, который в равной мере учитывал и запросы австрийской монархии, и прозелитические интересы Ватикана, и личные амбиции митрополита. Вот текст этого документа (с незначительными сокращениями):
«Как только победоносная австрийская армия пересечет границу Украины, перед нами встанет тройная задача военной, социальной и церковной организации страны. Решение этих задач должно <…> содействовать предполагаемому восстанию на Украине, но также для того, чтобы отделить эти области от России при каждом удобном случае как можно решительнее, чтобы придать им близкий народу характер независимой от России и чуждой царской державе национальной территории. Для этой цели должны быть использованы все украинские традиции, подавленные Россией, чтобы возродить их в памяти и ввести в сознание народных масс так метко и точно, чтобы никакая политическая комбинация не была в состоянии ликвидировать последствия нашей победы.
Военная традиция должна быть построена на традициях запорожских казаков <…> Самый выдающийся военачальник мог бы после великой победы быть наречен нашим кайзером “гетманом Украины” <…> Он мог бы в ранге походного командира или фельдмаршала получить определенную автономию в рамках нашей военной администрации, чтобы создавать верные военной администрации кадры, среди которых могли бы найти себе место восставшие украинцы. Национальный характер должен проявиться в названиях воинских должностей [атаманы, есаулы, полковники, сотники], далее – в обмундировании, воинских группах и т. п. Гетману должно быть позволено отдавать “универсалии” [приказы и обращения] к армии и народу, назначать есаулов, атаманов и др. К нему должен быть приставлен человек, знакомый с историей Украины, который мог составлять официальные бумаги, помогать советом, словом и делом. Подобная военная организация легко распространилась бы на всю страну, а также могла бы способствовать и регулированию движения украинцев».
В продолжение войны должна быть принята во внимание также правовая и социальная организация, чтобы доказать населению, сколь многие направления русского законодательства были несправедливы и угнетали его. Наряду с провозглашением свободы, терпимости и т. д. (основные законы) должна быть также опубликована австрийская конституция (в аутентично популяризованном украинском переводе) и всевозможные другие австрийские своды законов. Комиссия из австрийских и русских (украинских) юристов должна будет подготовить суммарную кодификацию. В первую очередь должны быть рассмотрены те стороны общественной и частноправовой жизни, в которых украинцы – народ – массы чувствуют себя наиболее угнетенными.
Церковная организация должна преследовать ту же самую цель – церковь на Украине необходимо по возможности полнее отделить от российской. Оставляя в стороне доктрину, сферу догматики, было бы необходимо издать серию церковных распоряжений, например об отделении Украинской церкви от Петербургского синода, о запрещении молиться за царя, о необходимости молиться за цесаря. Вместе с тем великорусские московские святые должны быть удалены из календаря и т. д. Все эти декреты должны быть изданы авторитетом церковным, а не исходить от гражданской или военной власти – чтобы таким образом избавиться от российской системы.
С началом Первой мировой войны Шептицкий обращается к своей пастве с посланием: «Дорогие мои, в очень важное время ведется война между нашим цесарем и московским царем, война справедливая с нашей стороны. Московский царь не мог перенести, что в Австрийской державе мы, украинцы, имеем свободу вероисповедания и политическую волю. Он хочет забрать у нас эту свободу, заковать нас в кандалы. Будьте верны цесарю до последней капли крови»[61].
Еще перед войной австрийские власти с подачи «украинствующих» начали расправы с деятелями «русского» движения в Галиции. В 1913 г. был инсценирован «шпионский процесс» против группы «русофилов» Бендасюка, Колдры, Сандовича и Гудимы. Публицист и сотрудник ежедневной газеты «Прикарпатская Русь» С. Ю. Бендасюк шел в этом списке первым как наиболее активный пропагандист русской культуры и русского единства. В 1910–1912 гг. он был секретарем знаменитого просветительского галицко-русского Общества имени Михаила Качковского. Отец Максим Сандович был канонизирован Польской православной церковью как мученик, его расстреляли в сентябре 1914 г. Умер он со словами «Да живет русский народ и святое православие!».
Обратим внимание, шпионами в Галиции объявили людей, общественная деятельность которых была на виду у властей, прессы и всего населения. Никакого отношения к вооруженным силам Австро-Венгерской империи они не имели. Шпионские процессы против деятелей русского движения сопровождались шумихой в германо- и украиноязычной прессе. Между тем австрийская полиция дела о настоящих шпионах проводила в строжайшей тайне. Вспомним хотя бы дело знаменитого шпиона полковника Генштаба Редля, которому предложили тихо застрелиться, и лишь случайно его имя попало в печать.
Одновременно с объявлением мобилизации по всей Галиции и Буковине начались превентивные аресты русинов «русской направленности», противников «украинской идеи» или просто подозрительных. Так, в одном только Бобрецком уезде в июле – августе 1914 г. было арестовано 195 человек.
Часто аресты сопровождались самосудом. «В местечке Новых Стрелисках солдаты закололи Григория Вовка, стоявшего в своем саду и смотревшего на проходившие австрийские войска.
Труп убитого крестьянина солдаты внесли в хату, которую затем сожгли вместе с покойником.
В селе Бортниках жандармы арестовали и увели четырех десятилетних мальчиков за то, что они смотрели на проезжавший поезд. В первых днях августа 1914 года был арестован отец Иван Яськов, местный настоятель прихода, мобилизованный в качестве военного священника. Его возвратили с фронта и посадили в тюрьму в Коломые, после перевели в военную тюрьму в Вене, оттуда перевели в Дрозендорф и наконец отправили в [концлагерь] Талергоф.
Кроме него арестовали в Бортниках Иосифа Слюзара, через несколько дней – войта Федора Сенева, Андрея Дзендровского, Семена Хоменко, а в конце августа – Евгению Пахтингер. Арестованных перевозили поодиночке в тюрьму в Бобрке, а отсюда вместе с львовским транспортом сослали в Талергоф»[62].
«С началом Первой мировой войны русские, живущие в Прикарпатской Руси, подверглись настоящему геноциду. Австро-венгерские власти провели масштабные чистки русского населения, жертвами которых стали несколько сотен тысяч человек – расстрелянных, повешенных, лишенных крова и замученных в лагерях. Австрийские концлагеря Талергоф и Терезин, забытые сегодня, были первыми ласточками, предшественниками германских Освенцима, Дахау и Треблинки. Именно в Талергофе и Терезине была опробована политика массовых убийств мирного населения. Прикарпатские русские пережили свою национальную голгофу. Особую роль “общественных полицаев” в этом геноциде сыграли профессиональные “украинцы”, “мазепинцы”, усердствуя в доносах и участвуя в расправах над русскими галичанами, буковинцами, угрорусами»[63].
