Илья Стогов - Пепел империй
Лютер показал, что слепое следование традиции не необходимо, а вывод о том, что человек запросто проживет без Бога, за него сделали другие — и быстро.
Средние века видели только Бога. Классическая эпоха поразилась тому, насколько человек на Бога похож. Теперь вспоминать о Боге человеку казалось немного немодным. Еретиков больше не сжигали. Копоть от костра могла неэстетично испачкать элегантный камзол.
Вольнодумцы XVIII века заявили прямо: оглядываться на Бога не стоит. Он далеко, и не факт, что мы Ему, Далекому, интересны.
Не стесняемая больше страхом перед загробным воздаянием или общественным мнением европейская знать пустилась во все тяжкие. Талейран говаривал, что тот, кто не жил до 1789 года, тот вообще не жил.
Немецкий барон фон Вимфейн писал в своих мемуарах:
В продолжение десяти лет вюртембергский двор кружился в вихре удовольствий и праздников, и никакое беспокойство не нарушало наши наслаждения.
Здесь, при дворе, была лучшая в Европе опера, лучший оркестр и, после парижской, лучшая в свете французская комедия. Кроме ежедневных представлений, доступ к которым был бесплатным, часто устраивались праздники, великолепие которых я сумел оценить только тогда, когда позднее познакомился с тем, что вызывало всеобщий восторг при других дворах.
Приятнее же всего были летние путешествия герцога на его виллы. Все, что только могут дать талант и природа в смысле наслаждений и утех, было налицо и все были как нельзя лучше настроены, чтобы по достоинству оценить эти удовольствия.
Мы засыпали и просыпались среди веселья. Два оркестра будили нас по утрам. Завтракали мы все вместе, обыкновенно под сенью безлюдного леса. Под звуки музыки приступали к ротондам и кадрилям, готовясь к вечернему балу.
В промежутках мы занимались туалетом, игрой, едой, разнообразными развлечениями. То отправлялись ловить рыбу, то на охоту, то на прогулку в темный зеленый лес, всегда в компании богинь и нимф.
Не одни только красавицы-девушки способствовали веселому времяпрепровождению. Все решительно содействовало ему: прекрасный стол, превосходный аппетит, вызываемый как утренними танцами, так и послеобеденной охотой.
Более приятно я никогда не проводил время…
XVIII столетие было веком богоборных одиночек. Девизом маркиза де Сада и Наполеона было: «car tel est notre plaisir!» — «потому, что нам так хочется!». К XIX веку кусочка от этого пирога захотелось всем остальным.
Человек-бог обживается в подлунном мире, как в типовой квартире со всеми удобствами. Железные дороги без хлопот перенесут ваше тело в любой уголок вселенной. Синематограф и газета к кофе скрасят досуг.
Каждый достоин райских кущ уже в этом мире. Сытый и уютный XIX век давал возможность такого существования все большему количеству европейцев.
Место религии заняли два языческих культа: культ денег и культ науки. Молитвы никому не понятных научных формул давали уверенность в бесконечном прогрессе. Рыцарским романом века стал бухгалтерский гроссбух.
Этот замечательный век закончился в тот миг, когда Фридрих Ницше дописал фразу «Бог умер!». Именно это стало той точкой, дальше которой двигаться просто некуда.
То, что немецкий мыслитель закончил дни, попивая мочу из собственного ботинка, не смутило тех, кто решил воплотить его принципы в жизнь.
8
Процесс освобождения индивида от пут традиции в XVIII—XX веках был прямолинеен, как рельса из крупповской стали. Привел этот процесс лишь к хаосу, анархии, отчаянию.
Эволюция капитализма обернулась чудовищным неравенством и расслоением общества. Вера в разум и технический прогресс — декларированием абсурдности мира и массовыми движениями неолуддитов.
Революции ХХ века при всем различии идеологий претворяли в жизнь именно ницшеанский принцип: построение мира, в котором Бог мертв.
В 1917-м русские революционеры свергли царя, отделили церковь от государства, реформировали календарь, систему мер и правописание. Модернизированная экономика развивалась отныне в соответствии с пятилетним планом.
В 1920-м революционеры в Турции свергли султана, вычеркнули из Конституции все упоминания об исламе, запретили паранджу и гаремы, ввели латиницу, грегорианский календарь и метрическую систему мер. Модернизированная экономика развивалась теперь… правильно — в соответствии с пятилетним планом.
Точно по такой же схеме проходили синьхайская революция в Китае в 1911—1913 годах, мексиканская революция 1910—1917 годов и испанская 1931—1936-го.
По сути, в каждом из этих случаев мы видим смертельный coup de grace, нанесенный традиции. Победивший индивидуализм декларировал окончательное раскрепощение человека, освобождение его от ига религии и общепринятой морали.
Уже через месяц после Октябрьской революции Лениным был подписан Указ «О браке». Указ гарантировал русским женщинам свободы, о которых и мечтать не могли западные суфражистки: право на гражданский брак, на ношение девичьей фамилии, на развод и аборты.
Затянутые в суперэротичные кожанки большевистские комиссары пробовали двинуться еще дальше. Борцы за «половое опрощение» создают общество «Долой стыд!» и кричат, что в социалистическом обществе переспать с дамой должно быть столь же просто, как выпить стакан воды.
Саратовский Совет постановлял:
С 1 марта 1918 года отменяется право частного владения женщинами от 17 до 30 лет.
Ему вторил Совет города Владимира:
Всякая девица от 18-летнего возраста должна зарегистрироваться в Бюро свободной любви и выбрать себе мужчину 19—50 лет в сожители.
Однако, обнаружив себя на руинах прежнего мира, человек пугался и очень быстро бросался в объятия жесточайшему, закрепощающему тоталитаризму.
Осенью 1922-го затянутые в черное фашисты Муссолини предпринимают «Марш на Рим» и берут власть. На их знаменах написано «Государство — все! Личность — ничто!» и «Дуче всегда прав!».
Идея понравилась. Собственные марши на столицы предпринимают поляки, литовцы, португальцы… По всей Европе бойцы разноцветных «фронтов» жгут редакции газет и крошат черепа оппонентов во имя Нового Порядка. Порядка, который не позволит человеку потеряться под пустыми и лживыми небесами.
Нацизм и сталинизм — лишь самые известные примеры реакции на наивный оптимизм предшествующих столетий. По сути, к 1935 году в континентальной Европе не осталось НИ ОДНОГО государства, не пораженного вирусом тоталитаризма.
Даже в «оплоте демократии» США негры, евреи, католики и атеисты были объявлены «нежелательными элементами» и отданы на растерзание ку-клукс-клановцам.
Агенты штатовских спецподразделений без суда, прямо на улицах, расстреливали тех, кто был заподозрен в связях с оргпреступностью. Коммунистов и анархистов бросали в тюрьмы и приговаривали к электрическому стулу. Во время инаугурации 4 марта 1933 года Рузвельт провозгласил:
Сегодня мне нужна вся полнота власти! Дело обстоит так, как если бы нас атаковала вражеская армия!
Однопартийная система — культ вождя — неконтролируемое господство тайной полиции. Именно в соответствии с этой моделью в паузе между мировыми войнами строились государства от Атлантики до Урала.
Так обстояло дело в Испании, Турции, Польше, Болгарии, Литве, Португалии — ВЕЗДЕ!
9
11 ноября 1918 года горнист дал сигнал к прекращению огня на всем протяжении Западного фронта. Мировая война, впервые в истории поставившая под ружье армии пяти континентов, была окончена.
Мир, каким он был на протяжении трех предшествовавших столетий, перестал существовать.
Французский исследователь Пьер Тибо писал:
Выжившие в жесточайшей войне европейцы забывались в алкоголе, кокаине, непрекращающихся оргиях и танцах до утра.
Прежде танец венчал усилия двух семей, долго готовивших достойный брак для своих детей. Теперь он стал просто бесстыдным верчением бедрами под визги чужеземного джаза.
Раньше по воскресеньям люди ходили на мессу. Теперь — на футбольные и боксерские матчи. Реклама ресторанов уничтожила церковные посты. Вместо икон в домах висели постеры Дугласа Фарбенкса и Мэри Пикфорд.
Бесчисленные дадаисты, кубисты, сюрреалисты сокрушили эстетические и интеллектуальные законы, на которых предшествующие поколения европейцев собирались построить будущее общество всеобщего процветания…
После 1918 года карта континента была перекроена столь радикально, что теперь не каждый образованный человек сообразит где, черт возьми, находились государственные образования вроде Австро-Венгерской или Османской империи.
В результате распадения нескольких громадных наднациональных империй независимость получили народы, никогда прежде не имевшие собственных государств. На скорую руку выкроенные страны тут же начали предъявлять территориальные претензии к соседям.
