Игорь Можейко - 1185 год Восток - Запад
За четверть века до описываемых событий, когда род Минамото был разгромлен и почти весь уничтожен, мать Ёсицунэ с годовалым ребенком бежала из столицы, надеясь укрыться в монастыре, но на горной дороге ее подстерегли и захватили солдаты Тайра. Когда правитель-инок узнал, что Ёсицунэ в плену, он хотел было его убить: чем меньше подрастет Минамото, тем меньше будет мстителей. Но, увидев мать, он был пленен ее красотой. К тому же за нее и за ребенка вступилась мать Киёмори. Глава рода Тайра согласился сохранить жизнь ребенку при условии, что мать станет его наложницей. Чтобы спасти сына, мать согласилась. Мальчика же, когда тот подрос, отослали в монастырь, чтобы подготовить к монашеской жизни. Но монаха из него не получилось. Вместо того чтобы читать сутры, он делал деревянные мечи и сражался с другими мальчишками. В легендах рассказывается, как он еще ребенком совершил немало подвигов, подобных подвигам Геракла. Наконец он убежал из монастыря в пограничную северную провинцию, где нашел убежище у одного самурая. Братья Ёритомо и Ёсицунэ впервые встретились в начале восстания против Тайра, и тогда Ёритомо сказал, что приход к нему младшего брата важнее, чем подкрепление в миллион солдат.
После подавления мятежа Кисо Ёсицунэ смог снова выбить из столицы Тайра. На этот раз он преследовал их по пятам, так как имел приказ от старшего брата — уничтожить Тайра, чего бы это ни стоило.
Ёсицунэ вел наступление против Тайра целеустремленно и последовательно. Он громил одного за другим вассалов Тайра, все глубже вклиниваясь в их владения. Казалось, лишь вчера Тайра покинули столицу, и вот они уже на острове Сикоку, а маленький император пристроен на время в небогатой усадьбе самурая.
Тайра надеялись, что в разгар зимы Ёсицунэ не посмеет идти через горные перевалы, но тот нашел охотника, который показал оленьи тропы. Зайдя в тыл Тайра, Ёсицунэ прорвался к морю — теперь владения Тайра были разрублены его армией. Тайра сражались отчаянно; прижатые к стене, они не сдавались в плен, да Минамото и не нуждались в пленниках: это была война на уничтожение. По мере того как плацдармы, на которых могли маневрировать Тайра, уменьшались, они все более полагались на свой флот: у Минамото флота в то время почти не было. Тылом Тайра были прибрежные острова.
В стане Тайра участились самоубийства: самураи дрались до последнего и, если выхода не было, кончали с собой. Кончали с собой и их жены.
Завершение эпопеи дома Тайра знаменуется двумя самоубийствами, оставшимися в истории и легендах.
Семья князя Корэмори все еще жила в Киото: пока шла война, Минамото не трогали женщин и детей тех из Тайра, что остались там. По городу, усыпанному белым снегом вишневых лепестков, крикливые солдаты таскали на шестах головы Тайра. Жена Корэмори боялась, что ее сын побежит искать голову отца. Потом один знающий человек рассказал, что ее муж болен, но жив.
Как-то темной ночью пришел человек с письмом от Корэмори.
«В столице кругом враги, — писал князь, — тебе и одной-то нелегко скрываться, а с малыми детьми, понимаю, какую муку ты терпишь!..»
Письмо заканчивалось стихотворением:
Как плавучей травеНеизвестно, в каком из затоновЕй осесть суждено,Я не знаю, дождусь ли встречи, —Так прими же письмо на прощанье![4]
Посланец забрал ответные письма жены и детей и через несколько дней добрался до больного князя. В письмах дети просили об одном: чтобы отец вернулся и взял их к себе.
— Я теперь не могу умереть, пока не увижу своих родных, — повторял князь.
Род Тайра скудел, как роща, в которой хозяйничают лесорубы.
Их сопротивление было сопротивлением обреченных, оскалом бессильного зайца перед волком. Но война не могла остановиться до тех пор, пока Тайра не сдадутся или не будут истреблены.
Князь Корэмори ничего не сказал братьям. Тайком, в сопровождении трех верных слуг князь отправился в столицу.
Они переплыли на остров Хонсю, а там тропами, обходя селения и города, приблизились к Киото.
Путники двигались все медленнее. То, что в начале пути представлялось простым — проникнуть в город, увидеть жену и детей, а потом вернуться обратно и погибнуть с честью, — оказалось задачей невыполнимой. Вокруг кишели ищейки Минамото: на последних сторонников Тайра охотились, как на диких зверей.
Слишком велик был риск попасть в плен, опозорив род Тайра.
Корэмори решил встретиться с отшельником Такигути, которого помнил молодым самураем из свиты своего отца. Несчастная любовь к служанке императрицы, жениться на которой запретил ему спесивый отец, заставила Такигути уйти от мира.
Этому отшельнику Корэмори и рассказал о своих терзаниях. О невозможности жить долее без жены и детей, о невозможности увидеть их, потому что показаться в городе — бессмысленный риск.
Почерневший от соленого морского ветра, исхудавший, постаревший, князь Корэмори провел в хижине монаха несколько дпей. И все более понимал, что иного выхода, кроме смерти, у него нет. Лучше погибнуть с честью здесь, в горах, чем попасть в плен к врагам или возвратиться к безысходности лагеря Тайра. Но прежде он должен отречься от мира.
Так прервалось, не завершившись, путешествие князя домой.
Эмоционально неуравновешенный, впечатлительный, сознающий притом, что ему никогда уже не жить со своими детьми, князь проводил дни в посте и молитве, готовя себя к смерти, дабы сломить неблагоприятное течение судьбы и спасти таким образом своих близких.
Самураев, которые сопровождали его, князь уговаривал уйти. Он не хотел тянуть за собой к смерти других людей. Но его слуги решили быть верными сюзерену до конца: они тоже приняли постриг, они вместе с ним молились и изнуряли себя голодом. Наконец, когда князь счел себя готовым к смерти, монах вывез его и самураев на лодке в море. Бросившись за борт, Корэмори утонул. Его примеру последовали слуги.
Предсмертное письмо князя Корэмори было доставлено его братьям.
Более всех страдал его младший брат, Сукэмори.
— Теперь и мне осталось жить недолго, — повторял он.
Из шести братьев двоих уже не было в живых.
Услышав о смерти Корэмори, Ёритомо Минамото воскликнул:
— О жалость! Если бы он с открытой душой сдался на мою милость, я, конечно, смог бы сохранить ему жизнь!
Придворные умилились добрым словам Минамото.
Последняя надежда Тайра заключалась во флоте. У них было несколько больших кораблей, способных поднять по триста-четыреста воинов, не считая сотен боевых галер. Они рассчитывали пересидеть на островах опасные месяцы или годы и надеялись накопить силы для ответного удара.
История знает множество случаев, когда оборонявшаяся сторона укрывалась в замке или возводила баррикады. И почти никогда это не приносило победы. Любые замки в конце концов сдаются, любую баррикаду можно обойти или взять штурмом. Побеждает только наступающий.
Погрузив на корабли войска и мальчика-императора с императрицей, Тайра отчалили от берега, к которому уже вышли отряды Ёсицунэ. Тайра еще не знали о том, что по приказу Ёсицунэ их же бывшие вассалы собирают большой флот, и потому чувствовали себя в безопасности.
В следующие дни к Есицунэ стягивались корабли наместников западных провинций, и наконец наступил момент, когда кораблей у них стало чуть ли не втрое больше, чем у Тайра,
Когда два флота сошлись для последнего боя в Симоносекском проливе, Тайра начали теснить врагов. Но тут неожиданно уроженцы островов Сикоку и Кюсю обратили оружие против своих сюзеренов. Измена была столь внезапной и корабли предателей были так тесно перемешаны с кораблями Тайра, что стрелы, пущенные в рыцарей Тайра, разили без промаха.
Начался разгром флота Тайра. Поняв, что бежать некуда и пощады не будет, второй по старшинству князь из рода Тайра, Томомори, который руководил сражением вместо нерешительного Мунэмори, переправился в лодке нa корабль, где находился император Антоку.
Когда князь перешел на корабль, к нему кинулись, взволнованные дамы.
— Как идет битва? — кричали они.
— Скоро вы собственными очами узрите доблестных самураев Востока! — горько рассмеялся в ответ Томомори.
Узнав печальную весть, Нииджо, бабушка малолетнего императора, переоделась в траурные одежды, зажала под мышкой ларец со священной яшмой, опоясалась священным мечом, взяла на руки внука и со словами: «Там, на дне, под волнами, мы найдем другую столицу» — погрузилась вместе с ним в морскую пучину.
Вслед за ними бросилась в море императрица.
Флагманский, корабль Ёсицунэ был уже рядом. Самурай, стоявший с железными вилами у борта, увидел, что в водовороте, созданном движением кораблей, кружится молодая знатная женщина. Женщина старается нырнуть, но вода выбрасывает ее. Не зная, что это императрица, самурай подцепил ее вилами и вытянул, захлебнувшуюся, без сознания, на палубу. Увидев драгоценный гребень, самурай выхватил его. Затем начал стаскивать с пальца перстень, но тут крики с соседнего корабля остановили его. У борта жалкой кучкой толпились придворные дамы и кричали наперебой:
