Александр Зданович - Органы государственной безопасности и Красная армия: Деятельность органов ВЧК — ОГПУ по обеспечению безопасности РККА (1921–1934)
Один из идеологов монархического крыла эмиграции, бывший депутат Государственной думы В. Шульгин прогнозировал в середине 20-х годов, что «армия и флот будущей России должны объединить в себе всех воинов независимо от того, под какими знаменами они стояли в тяжелейшей период смуты, за исключением тех в Красной армии, которые станут в момент свержения большевистской власти на ее защиту»[181].
На первом монархическом съезде в Рейхен-галле (Германия) в мае — июне 1921 г. отмечалась необходимость развернуть в России боевые организации и вести усиленную работу в Красной армии[182].
Достижение влияния на армию ставилось на одно из первых мест и в программных документах савинковцев. Последние считали, что комиссары с трудом сдерживают неприязнь Красной армии к Советской власти, и поэтому необходимо только установить связь между воинскими частями и повстанческими крестьянскими отрядами. Информационное бюро савинковского «Союза защиты Родины и свободы» за несколько месяцев в 1921–1922 гг. издало более 3 миллионов экземпляров пропагандистской литературы, в основном направленной на обработку командиров и солдат Красной армии[183].
Однако савинковцы не получали должной отдачи от своих действий. Один из агентов ИНО ГПУ из близкого окружения Б. Савинкова сообщал, что по внутренним оценкам Информационного бюро конец 1921 года и весь 1922 год считается провальным периодом в плане установления связи с Красной армией.
Командный состав РККА из числа бывших офицеров определялся как монархически настроенный, а социал-революционеры были для них одиозней большевиков. В результате во второй половине 1923 года савинковцы окончательно отказались от работы в Красной армии и сосредоточили свою деятельность на рабочих и крестьянах[184].
Общая формула действий, проектируемых активными эмигрантскими организациями, состояла в следующем:
1. Целенаправленное и многоканальное идеологическое воздействие на комсостав, с упором на бывших офицеров и генералов царской и белых армий, создание из их числа организационных звеньев на случай восстания, приуроченного к началу вероятной войны против СССР. Предполагалось нанести удар изнутри по РККА, захватить руководство в ней, уничтожить структуры ВКП(б) и таким образом повернуть ее на свою сторону.
2. Насаждение «крестьянских (кулацких) настроений» в красноармейской массе и связь «казармы» с повстанческими отрядами на селе.
3. Всемерное давление на руководящие правительственные круги и военных деятелей иностранных государств в плане побуждения их к началу новой интервенции на территорию СССР.
Для реализации замыслов «активной работы» РОВС, в том числе и против РККА, в середине 20-х годов был создан специальный «Фонд спасения России», который именовался в секретных эмигрантских документах «особой казной для ведения политической работы по связи с Россией»[185].
Особо пристально эмигранты следили за борьбой различных группировок внутри РКП(б) — ВКП(б) и отражением этой борьбы в РККА и на Флоте. Возможное ослабление влияния коммунистической партии в войсках увеличивало шансы на реализацию вышеизложенных планов.
Характерно, что угасшие было к концу 20-х годов надежды на внутреннее восстание в СССР с непосредственным участием частей РККА вновь возродились при возникновении «правой оппозиции», действовавшей в условиях начавшейся коллективизации. В русском зарубежье считалось, что армия, пропитанная «крестьянскими настроениями», будет на стороне группы Н. Бухарина и А. Рыкова.
Руководитель «активной» работы РОВС генерал А. Драгомиров даже приступил в 1931 г. к организации переброски офицеров (генштабистов и представителей технических видов войск), а также крупных партий оружия на Кавказ для повстанческих целей[186].
В ОГПУ уловили намерения белоэмигрантов и предпринимали все зависящие от контрразведки меры для своевременного выявления и пресечения на самой ранней стадии попыток распространения монархических и вообще реставраторских идей среди военнослужащих. На вскрытие возможных контактов отдельных лиц из числа комсостава РККА и Флота с белоэмигрантами была нацелена вся агентура КРО и ОО ОГПУ, активно использовался контроль международной корреспонденции. Указанная задача была одной из основных в ходе проведения таких оперативных игр, как «Трест», «С-2», «С-4», «Д-7», «М-8», «Ласточка», «Заморское» и других.
Необходимой предпосылкой обеспечения безопасности армии и флота является определение не только внешних, но и внутренних угроз. На устранение либо снижение негативных воздействий внутренних угроз были направлены усилия различных партийных и государственных органов.
Перечень этих структур необходимо начинать с Политбюро ЦК РКП(б) — ВКП(б), на заседаниях которого систематически рассматривались военные вопросы вообще и меры по устранению явлений, угрожающих вооруженным силам, в частности.
Ныне опубликованные повестки дня заседаний высшего исполнительного партийного органа не оставляют в этом сомнений[187].
Прежде всего на Политбюро выносились проблемные бюджетные позиции по военному ведомству, которые с завидной настойчивостью снижал Наркомфин, создавая недофинансированием проблемы во всех областях военного строительства и укрепления вооруженных сил страны.
Много внимания члены Политбюро уделяли различным аспектам реформирования и модернизации Красной армии и Флота, устранению вскрывшихся по ходу дела серьезных недочетов.
Специальному рассмотрению подвергалось морально-политическое состояние войск и непосредственно командных кадров. Здесь особо следует отметить решения, направленные на недопущение попыток оппозиционных групп внутри правящей партии, прежде всего троцкистов, проводить свои идеи в войсках, побуждать военнослужащих к коллективным протестным действиям. В этом отношении характерно дело ответственного сотрудника Политического управления РККА, убежденного троцкиста Я. Дворжеца. Его активные действия разбирались на заседаниях Политбюро пять раз, при этом заслушивались отчеты Ф. Дзержинского и других руководящих сотрудников органов госбезопасности[188].
Члены Политбюро не оставляли без внимания конфликтные ситуации между высокопоставленными командирами РККА, отдавая себе отчет, что они отрицательно сказываются на стабильности и эффективности функционирования руководящих звеньев НКвоен, на решении важных вопросов в области военного строительства.
Особо следует отметить деятельность Политбюро в плане разрешения конкретных проблем, связанных с перевооружением Красной армии и Флота. Отставание в этом важнейшем вопросе грозило тяжелейшими последствиями для армии и страны в целом в случае нападения иностранных государств на СССР.
Со второй половины 20-х годов, наряду с оснащением войск новыми системами оружия и техники, Политбюро волновали и все более участившиеся аварии и катастрофы, особенно в авиации и на военном флоте.
Отдельные из указанных выше вопросов выносились на заседания пленумов, конференций и съездов РКП(б) — ВКП(б).
Во многих случаях среди подготовительных к партийным форумам и заседаниям Политбюро материалов фигурируют, иногда как базовые, специальные доклады органов государственной безопасности.
Это обстоятельство нисколько не снижало озабоченности и самого военного ведомства устранением угроз вооруженным силам, возникающих в ходе их жизнедеятельности. На заседаниях РВС СССР многократно рассматривались «угрожающие» вопросы, принимались практические решения по устранению многих проблем. В этом направлении активно действовал аппарат НКВМ, Штаба РККА, другие органы военного управления. Однако как «независимый контролер» (именно в такой роли партийно-государственное руководство хотело видеть чекистов) органы ВЧК — ОГПУ также вскрывали серьезные проблемы, которые представляли собой потенциальные либо уже ставшие реальными внутренние угрозы, используя свои, прежде всего негласные возможности, и наблюдали за ходом устранения недостатков во всех сферах жизнедеятельности РККА.
Здесь необходимо отметить исключительно важное обстоятельство, в определенной степени составлявшее угрозу и влиявшее в негативном плане на деловые взаимоотношения представителей Наркомата по военным и морским делам и чекистского ведомства.
Если относительно внешних угроз, т. е. деятельности иностранных разведок и разного рода эмигрантских центров, их взгляды совпадали, то по внутренним угрозам картина была во многом иная. В частности, разногласия наблюдались, во-первых, при определении некоторых явлений армейской жизни как угроз вообще; во-вторых, в степени оценки реальности и потенциальности той или иной угрозы в конкретный исторический момент, а также в характеристике причин и условий, их порождающих.
